ЖЕЛТУХА

 ПРОДОЛЖЕНИЕ,,,,

 

Среди гостей были какие-то дальние родственники Туманова. Они-то весь вечер и задавали вопросы Серёжке о его службе, а тот вдохновенно рассказывал. И когда назрел вопрос об орденах, откуда, мол, и за что, Туманов, скромно потупив глаза, изрёк: «Было дело».

   С этого мгновения Алексей окончательно уверился в том, что ордена на груди Туманова настоящие, только принадлежат не ему. Чужие, чужие ордена! Ай, Серёжка, зачем? Приди ты просто так, как есть, всё было бы превосходно, лучше и придумать нельзя. Зачем ему это? Не избавился он за эти годы от хвастливой привычки выдавать желаемое за действительное. Жаль, испортил о себе мнение в глазах старых друзей. Тихомиров покидал день рождения со стойкой уверенностью, что не сможет Серёжка прослужить долго, скорее всего, даже и одного контракта не выдержит. 

   Туманов погостил дома десять дней и вернулся в часть. И снова лишь изредка вспоминал о нём Алексей, поглощённый своими заботами.

   Ещё через полгода Серёжка снова появился в городе.

- Как служба? Чего в гражданке? – спросил его Тихомиров, удивляясь тому, что любивший выглядеть превосходно, Туманов разгуливает в обычной, как у всех одежде.

- А-а-а. Передумал я служить. Всю жизнь в форме ходить, по тревоге вскакивать – это не для меня, – весело отвечал дружок.

- Передумал?

- Ага. Я, конечно, люблю чёрный цвет, но не до такой степени.

   Ничуть не удивился Лёшка его ответу. Лишь подумал, что слишком весело как-то всё сообщает Сергей. Тихомиров, случись с ним такое, прятал бы глаза, мучался, переживал. А Серёге, как с гуся вода.

    Лёшка-то недавно только начал понимать, что страдания очищают душу, что переживания, связанные с неправильными поступками, должны быть естественным делом. Всё это приходило от собственных промахов, вылезавших, обычно, боком.

   А здесь дело очень серьёзное – отказ от контракта подразумевал плохую запись в военном билете. Хотя запись записью, бумажка, а вот чувство невыполненности взятых на себя обязательств! Оно должно донимать, давить на психику, заставляя переживать и страдать.

    Туманов не выглядел страдальцем. Скорее наоборот, радость переполняла его, заставляя губы растягиваться в улыбке.  

    Или что-то всё же Алексей не понимал? Может, так и надо? Легче относиться к тому, что не удалось. Плюнуть и начать всё с чистого листа! Забыть всё плохое, думать только о хорошем и вперёд!?

   Что ж, - подумал он в тот раз, - имеет право каждый на ошибку, и каждому дан шанс, осознав ошибочность поступка, исправить ход событий.

   Серёжка занялся обустройством своей жизни. И новая встреча произошла с ним уже по поводу его помолвки. Притом слишком уж скорой, на взгляд Тихомирова. Не минуло и трёх месяцев, как Сергей пригласил друзей для официального знакомства со своей невестой. Хорошенькая миловидная девчонка сияла от счастья. Видно, долго ждать подходящих мужчин ей не хотелось – вдруг вариантов больше не будет? А этот парень открыто предложил руку и сердце.

   Будущий жених выглядел великолепно. Он балагурил, немного выпивал, строил планы совместной жизни с той, что сияла от счастья. Короля делает свита, это всем известно. Показав будущей жене своих друзей, Туманов не ошибся, ребята были серьёзными, целеустремлёнными. К тому же первый финансовый успех Тихомирова как бы подчёркивал направленность целей и самого Сергея, его друга. Лёшка к тому времени уже имел своё дело и неплохо зарабатывал.

   Мать Туманова тоже была серьёзной женщиной, она работала на промышленных складах, имела хорошую репутацию. Брат жениха, старше на четыре года, внешне очень похожий на Серёгу, только более крепкий, атлетического сложения молодой человек, уже был женат, и его семейная жизнь складывалась вполне благополучно. Чем не положительный пример младшему брату?  

   Алексею тогда от чего-то стало грустно. Он, вдруг,  пожалел эту дурёху, радующуюся подвалившему счастью, да не знавшую, что слова не всегда подкрепляются делом. Ему хотелось сказать Туманову: «Брось, дружище, остановись. Отложи свадьбу на год, ради неё, ради себя. Ты должен за этот год доказать себе, что чего-то стоишь. Пропусти трудности сквозь сердце, пусть они укрепят твой дух».

   Но, конечно же, ничего такого не сказал. А вдруг Сергей всё это продумал сотни раз? Может, он давно уже изменился, смог заставить себя побороть страх перед трудностями? Может, он научился не искать лёгких путей? И тогда он обидится на слова приятеля. Зачем обижать его в такой прекрасный день?

    Да и какое ему дело до Серёги? Тут своих забот не в проворо. Открыв собственное предприятие, Тихомиров пожинал первые плоды от недавно разрешённого в стране капитализма. Он, неожиданно почувствовал себя богачом – деньги потекли к нему сладким потоком, мёд в кисельных берегах.  Мысли его постоянно сбивались на то, как ещё лучше обустроить собственное дело, как заработать ещё больше. Чего ему грустить из-за того, что двое приняли решение начать совместную жизнь? Радоваться надо.

   Чем дальше, тем реже встречались старые приятели. Время, стремящееся сквозь них бурной рекой, разносило их дальше и дальше друг от друга, раскидывало к разным берегам.

   Вот Кирш собрался  навсегда в Германию,  его семья уже получила документы на въезд. Многие немцы в те годы, приняли решение уехать в незнакомую им страну, поняв, что собственное государство бросило своих граждан в трудное время.

    Германия с радостью принимала этнических немцев. Только и слышно было каждый день об отъезде то одних, то других знакомых. Срывались огромными семьями: четыре поколения - старики, их дети, внуки и даже правнуки, ещё толком не выучившие русского языка

    Старики, оставлявшие здесь могилы близких, открыто плакали: «Едем умирать на фатерлянд». Им было тяжело покидать землю своей юности. Плакали их дети - пятидесятилетние мужчины и женщины, не верившие в то, что родное государство поможет им  в той трудной экономической ситуации, в которой оказалась страна после реформ. Они боялись погибнуть здесь с голода. Внуки не плакали, надеясь на молодость, которая сможет привести их к успеху в чужой, пока ещё, стране. Правнуки и вовсе ничего не понимали. Они улыбались, радуясь жизни.

   Кирш упорхнул, как птичка. Самолёт унёс его в западном направлении, и он обещал писать друзьям. Этот писарь в итоге прислал парочку писем, исчерпав весь свой заряд усидчивости. На большее сил у него не хватило.

   Алексей несколько лет был увлечён развитием собственного бизнеса. Потом долго решал семейные проблемы, и все эти годы Туманов не появлялся на горизонте.

   Их следующая встреча длилась не более двух минут. Но нехороший осадок от неё остался на несколько лет.

   Алексей в тот год работал в крупном универмаге, заместителем директора. Директор – женщина старой закалки, не глупая, понявшая, что не будет возврата к прошлому – приняла к себе Алексея заместителем, чтобы вытащить магазин из кризиса. Тихомиров принёс в универмаг новые методы работы: он организовал поставку и распределение продукции так, что за короткое время убыточное предприятие стало давать хорошую прибыль.

   В один из обычных рабочих дней он находился в кабинете директора, где обсуждал текущие проблемы. В какой-то момент дверь раскрылась, и в кабинет вошёл улыбающийся Туманов. В длинном чёрном кашемировом пальто и какой-то необыкновенной шляпе. Со стороны его можно было принять за франтоватого молодца, имеющего шальные деньги в тугом кошельке. Да вот, уловил Лёшка с первого мгновения, что Серёга находился «под шафе». Пальтишко было ему великовато, с чужого плеча – себе обычно покупают по размеру. Шляпу с большой натяжкой можно было принять за арт-шедевр оригинального владельца. Хотя Тихомирову она показалась просто безвкусной. Но может кому-то она, действительно, казалась необыкновенной.

   Туманов не ожидал увидеть в кабинете своего старого дружка.

- Нина Васильевна! Не заняты? Здравствуйте, здравствуйте! – расплылся в улыбке он, решительно зашагав к столу директора. Тихомиров понял, что директор и Серёжка знакомы, при том давно.

   Тут Серёга на секунду замешкался, увидев Алексея.

- О! Привет! – обрадовался Тихомиров, встав, протягивая руку приятелю. – Ты по какому делу?

- А ты?

- Я работаю здесь. Замом у Нины Васильевны.

- А я вот как раз к ней.

- Здравствуй, Серёжа, - ответила директор. – Как мама?

- Очень рад вас видеть Нина Васильевна. Спасибо с мамой всё нормально. А я чего зашёл-то. Тут рядом на рынке, один знакомый хороший бизнес предлагает. Есть у него товар, исключительный! – Серёга покачал головой и прицокнул языком. Он говорил без остановки, может, не хотел, чтобы Алексей вставил слово? – Заработок процентов двести! Притом очень быстро. Верняк. Я ему говорю, подожди, мол, у меня всех денег с собой нет, давай завтра выкуплю. А он не хочет. На лету, говорит, выхватят. Только свистни. Дал ему большую часть, уговорил подождать пять минут и бегом к вам. Перехватить недостающую сумму.

   Алексея покоробили его слова. Стреляного воробья на мякине не проведёшь.

Встречал Лешка бизнесменов-неудачников, хватающихся  за сомнительные виды сделок, как за соломинку. Такие горе-коммерсанты видели и слышали лишь то, что было приятно их ушам: баснословные прибыли от быстрых сделок. И часто становились жертвами аферистов.

   Но сейчас был даже не тот случай! Всем своим видом Туманов хотел показаться  обеспеченным человеком, не будучи таковым. Что уж говорить, и выглядел он вовсе не как деловой человек. Пускал пыль в глаза! Не поверил Тихомиров ни единому его слову! Врёт всё. Нет никакой сделки, нет вложений, нет прибыли, нет ничего. Просто, ему позарез нужны деньги, притом, скорее всего, на гулянку. Вон, ещё не просох с прошлой. Время сейчас рабочее, а он выпивший.

    Словно бы угадав мысли Алексея, Сергей сказал:

- У приятеля был час назад, уезжает навсегда в Неметчину, провожали, выпили немного.

   Он говорил и, улыбаясь, смотрел в глаза собеседнице, подталкивая её к какому-нибудь ответу, скорому решению.

- Ага, ага, - кивала головой директор, так и не уяснив с первого раза суть его проблемы.

- Вы мне займите, пожалуйста, Нина Васильевна, - Туманов назвал сумму вроде бы и не маленькую, но в то же время, нельзя сказать, что большую. Такую, которую человек с деньгами всегда сможет безболезненно отдать.

   Лёшка, догадываясь, что возврата этим деньгам в лучшем случае не будет очень долго, а вернее сказать – никогда, делал большие глаза Нине Васильевне. Та на мгновение задержала взгляд на своём заме. Лешка отрицательно покачал головой.

   Она взглянула на Туманова, колеблясь. Туманов мило улыбался, вертя шляпу в руках. Просто рубаха-парень.

- Нина Васильевна, вы мне не верите?

- Верю, верю, отчего же… - она нехотя потянулась за кошельком. Кредит доверия к его матери сработал.

   Алексей вышел в коридор, оставив их вдвоём. Он намеревался поговорить с Сергеем хоть пару минут, расспросить, как складывается его жизнь, чем он сейчас занимается. Что ему чужие деньги? Если они знакомы, пусть сами разбираются.

   Туманов в скором времени вышел из кабинета.

- Ну, как жизнь? – начал разговор Лёшка. Несмотря на то, что он не поверил ни одному слову друга, всё же не хотел считать его законченным обманщиком и подлецом. Запутавшимся в делах, может быть.

- Всё нормально, - на ходу отвечал дружок, оставляя за собой шлейф запахов недорогого одеколона. – Тороплюсь, извини. Работа отличная, сейчас такие дела пойдут! Ого-го!

- Как жена? – спросил вслед Тихомиров.

- Какая жена? Развелись давно. Ну её, всё ей не так. Успела второй раз замуж выскочить.

- Вот как? Кирш звонил…

   Но Серёга уже не слышал Тихомирова. Алексей постоял некоторое время у большого окна магазина, наблюдая, как Сергей, путаясь в длинных полах пальто, весело бежал по улице. Обидно сделалось Лёшке, что вот так задёшево распродаёт себя старый приятель. От чужих денег, даже если разбогатеешь, счастлив не будешь. Как от дешёвого одеколона долго ещё будет тянуться за тобой шлейф горечи чужих денег.

    Неприятно было на душе и оттого, что видел Тихомиров – схема у Сереги отработанная. Гладко завирает, уловки  изучил, знает на что слушателя взять.

-Э-э-эх! – вздохнул Алексей.

   Денег, конечно же, своих Нина Васильевна больше не увидела. Серёга тогда пропал надолго.

 

   И вот сейчас, спустя шесть лет, Тихомиров увидел его – жалкого, опустившегося человека. Боже мой! Что с нами происходит?

   Туманов подошёл к Алексею.

- Привет, Серёга!

   Серёжка, не протянул первым руку, боясь поступить не правильно. Теперь же, поняв, что старый дружок, обращается с ним на равных, улыбнулся и, протягивая руку в приветствии, заговорил:

- Привет! Ага. А я иду, не пойму: ты, не ты? Поправился, округлился. Ага. – Он завистливо осмотрел Лешку с головы до ног.

   Хотя чему завидовать-то? Тихомиров был одет просто. Не богач он уже, каким помнил его Сергей. Да и богачом-то не был никогда: так, водились некоторые деньжата. Эти первые деньги просто казались громадными в момент начала перестройки, когда миллионеров ещё не было, а большинство граждан продолжало трудиться на государство, хотя цены становились всё недосягаемее с каждым месяцем.

- Да, есть маленько, набрал парочку килограммов, но слежу, слежу, - засмущался Тихомиров.

- А я с дачи еду, - выдал неожиданно Сергей.

   Лёшка сделал удивлённые глаза: какая дача зимой, метели, морозы?

- Это. Я с такой женщиной живу, закачаешься! – продолжал Туманов. – Дача её, оборудована для зимнего проживания. Ага.

   Врёт! Чтобы его внешний вид не смутил, придумал какую-то дачу. Ну, положим, про женщину правду сказал, живет, скорее всего, с кем-то. Но насчёт её достоинств очень сомневаюсь… Эх, Серёга, опять врёшь? Скажи правду, как есть. Пусть будет от правды горько, но враньё всегда всё портит, - думал Лёшка.

- Это. Ем, что хочу. Как сыр в масле катаюсь. Она, как его, утром мне кофе в постель приносит, - Серёжка улыбнулся, подмигнул. – Ага, выпить всегда ставит. Делаю, что хочу! – Он вошёл в раж, продолжая хвастаться так, как будто перед ним кто-то из таких же бедолаг, как он сам.

- Ага. А сама-то! – он покачал головой, изображая радость от её внешних достоинств. – Подходящая! Для жизни, это, подходящая уж очень. Ко мне так нежненько подходит, Серёженька, говорит, котик мой. Ха-ха-ха, - засмеялся Туманов.

   Лешка не проявил эмоций от рассказа Туманова, и тот понял, что хвастался не о том.

- Это. Я сейчас устраиваюсь на очень хорошую работу.- Он подмигнул, как будто они были соучастники. - Ага. Мне сказали, чтобы через неделю выходил. Вот, это, погуляю недельку, отдохну, как следует, и пойду, подыхать. Ага. От работы ведь кони дохнут? Ха-ха-ха, - засмеялся он собственной шутке, широко раскрыв рот. – Ха-ха-ха!

   Туманов засмеялся и Лешка. Невольно взглянув на его язык, ужаснулся. Он ни разу в жизни не видел, чтобы у человека был язык такого странного цвета: неестественно жёлтушный, в серых разводах, покрытый слоем какой-то коросты. Словно хозяин его был страшно болен неизвестной Тихомирову болезнью.

    Может, какая инфекция?  Или его внутренние органы, уже разлагающиеся, посылали сигнал бедствия, покрывая язык слоями мертвенной слизи. Отвратительное зрелище.

   Лешка отшатнулся, но тут же взял себя в руки, не желая обижать старого дружка. Он сделал вид, что согревается, помялся, похлопал себя руками.

- Это. Что, холодно? Вроде сегодня денёк – хоть куда!

- Так-то так, только давно стою.

- А чего стоишь тут?

   Тихомирову не хотелось говорить Серёге о том, что он здесь работает, но и врать не желал.

- Работаю неподалёку.

- В магазине? – оживился Туманов.

- Нет, на складе, здесь в пристройке. Склад не мой, - поспешил добавить он, - я всего-лишь кладовщик.

- А-а. Понятно. – Потерял интерес Туманов. - Это, так вот, баба моя… - продолжил он.

- А я у Кирша был недавно в Германии, - намеренно перебил его Алексей, пытаясь всколыхнуть в старом приятеле память детства и всей той чистоты, присущей этому возрасту.

- Ну, и как он там? – отвлёкся Сергей.

   На мгновение взгляд его стал вполне нормальным. Тихомирову показалось, что ещё парочку усилий и Серёжка сбросит с себя, как старую одежду, неискренность. Очухается. Расплачется и вновь обретёт самого себя и целый мир в придачу. Лешка обрадовался и продолжил:

- Да как? Знаешь, как в Германии? Пашут целый день за ту зарплату, что им платят. Немцы зря денег не дают, строго спрашивают. Он – кровельщик, окончил профессиональное училище. Работа летом есть, зимой нет. Отец и сестра с ним живут. Отцу признали его инженерный диплом, иногда городские власти привлекают его на работу. Сестра работает воспитателем.

- Ирка?

- Да, Ирка. Фрау Кирш. Зарабатывает больше чем брат или отец.

- Это. А мать его?

- А мама  летом умерла. Там и похоронили, кладбище от них в ста шагах. Красивое, ухоженное.

- Жалко. А мне много раз здесь предлагали, давай женись на немочке, хоть завтра в Германию, - опять начал хвастаться Серёга. – Ага. Я сейчас если нужно, эту бабочку брошу. Найду немку и в любой момент махну в Германию. Там, таких как я ценят. Ха-ха-ха!

   Его взгляд опять помутнел, глаза забегали. Привычка оказалась сильнее натуры.

- Ну, ладно, Сергей, пока. Я на работу опаздываю. Кланяйся от меня своей матери.

  Лёшка, помахал ему рукой. Он побрезговал во второй раз подать руку, боясь той странной болезни (или состояния), в которой пребывал его старый приятель.

   Желтуха? Или нет? Цвет лица не здоровый, но белки глаз вроде бы светлые, – рассуждал про себя он. Может цирроз печени? Тьфу. Да, что я рассуждаю, будто доктор какой? Я ведь ничего в болезнях не понимаю. А вдруг, он лечится, и пьёт какие-нибудь таблетки, и вид у языка такой ужасный от этого?

   Серёга перехватил в другую руку пакет, в котором зазвенели пустые бутылки.

   Хотя, скорее всего, нет. Не лечится он. Бутылки собирает по подворотням. Пьёт. По чёрному пьёт, всякую гадость, от того и язык его такой страшный.

   Никакого лаваша Алексею уже не хотелось. Теперь аромат свежего хлеба стал ему даже неприятен. Мысль о еде вызывала тошноту от воспоминаний омертвевшего желтушного языка..

   Лешка уже через двадцать секунд был на складе. Выглянув в окно и, прищурившись от блестевшего снега, разглядел Туманова. Тот шёл, озираясь по сторонам, втянув голову в плечи. Вот остановился возле урны и привычным движением быстро достал оттуда бутылку. Вытряхнул из неё остатки жидкости, засунул в пакет и деловито зашагал дальше. По сноровке, видно было, что эту процедуру он проделывает не первый раз.

    Алексей расстроился, и целый день его мысли возвращались к Туманову, каким Сергей предстал перед ним сегодня. Да разве могли они, двадцать пять лет назад, даже предположить, какое будущее предначертано каждому из них?

    Белокурыый, голубоглазый, послушный матери Сергей, похожий на ангела – в кого он превратился? Что за несправедливость? И ведь хотел помочь, пытался оживить его ум. Всё бесполезно. Серёжке нет дела ни до чего.

   Алексей разволновался. Вспомнилось детство. Стало грустно.

   Но жизнь брала своё. Работа, семья, ребёнок всё это закружило его в хороводе забот, обязанностей, ответственности. Постепенно он забыл о Туманове. Будни стёрли из памяти неприятную встречу. Лишь изредка, увидев чей-нибудь язык, Лешка вспоминал желтушно-бледные пятна на языке Туманова.

   У него даже появилась навязчивая идея: он старался обратить внимание на язык любого собеседника, для того, чтобы увидеть ещё хоть у кого-нибудь желтушные коросты. Но ни разу ничего подобного так и не приметил. Навязчивая идея незаметно исчезла. Серёжка вновь стал забываться.

   Город продолжал жить своей напряжённой жизнью. Пыхтели заводы, коптя небо клубами серого дыма; школы, больницы, магазины, кафе, открывали по утрам свои двери. Люди рождались и умирали, женились, разводились, возвращались и отправлялись в путь. Одни работали с утра до вечера, другие бездельничали, третьи промышляли воровством.

   Преступность достигла небывалых масштабов. Наркоманы совершали дерзкие преступления ради денег, на которые могли купить очередную дозу. Квартирные воры, уличные грабители, аферисты разных мастей держали простых горожан в постоянном страхе. Люди боялись людей. Не иноземных захватчиков, не оккупантов, а своих граждан, обычных на вид горожан, прячущих до момента злые намерения под маской добропорядочности.

   Случались и убийства. Зимой неизвестными была убита в своей квартире целая семья, четыре человека. Муж и жена занимались предпринимательством. Ясно, что убийцы искали деньги. Газетные статьи часто напоминали сводки боёв: погибшие, раненые, вид оружия. Насилие захлёстывало общество.

   Лешка очень переживал за свой склад. Он тщательно запирал замки, проверял крепость металлической двери. Иногда, когда склад уже был закрыт, он проходил мимо его окон, прислушиваясь к звукам изнутри.

    Но Бог миловал, и пока ничего плохого не происходило. Каждый день разгружались машины с товаром, каждый день торговые агенты забирали свои заказы, обновляя товарные остатки. Лешкина тёща изо дня в день заполняла пачки накладных. Петрович трудился аки пчела. Всё, как положено.

   Пришёл март. Яркий, смешливый, искрящийся.

   Днём снег подтаивал, становилось жарко в зимних одеждах. Заканчивались катания на санках и лыжах, все торопили весну. Хотелось видеть первую траву, маленькие нежные листочки тополя, как бы покрытые восковым налётом, вдыхать сладкие запахи тёплых ветров, прилетающих в город издалека месте с перелётными птицами. Ночью зима иногда ещё продолжала швырять снег на улицы, кусала морозцем прохожих, сменивших шубы на пальто, леденила дороги. Но она окончательно уступила дорогу мартовским ветрам.

   Однажды Лёшка, как обычно, разгружал машину с товаром вместе со своими помощниками. Работа спорилась. Бойко таскали коробки, ящики с водой и соками, упаковки с йогуртами. Всё, как всегда.

   Алексей носил ящики наравне со своим грузчиком, два торговых агента, оказавшихся на складе, помогали. Они уже отпустили грузовичок, выставив товар на пандусе. Попеременно сменялись, чтобы кто-то один наблюдал за коробками, а остальные заносили продукты в хранилище, петляя по узкому коридору.

- Так. Это что? – спрашивала тёща.

- Ассам, 125 граммовая пачка.

- Неси туда. – Показывала она рукой.

- Это? – спрашивала она следующего.

- Цейлонский. 250.

- Ставь здесь. На вторую полку. -  Она заносила приход в свои тетради, сравнивая записи с накладными.

   Когда Лёшка, водрузив на плечо очередную коробку, отходил от пандуса, он неожиданно заметил Туманова.

    Два здоровенных детины с угрюмыми лицами сопровождали его. Тот, что справа, жёстко держал Сергея за руку, выше локтя. Так, чтобы Туманов не убежал. Он и не думал бежать. В его взгляде читалась полная покорность судьбе. Но не тихая чистая покорность праведника, ожидавшего радости от страданий, а плаксивая  слабость сдавшегося человека, трясущегося от взгляда волкодава. Покорность жулика, не первый раз пойманного за руку и оттого знающего заранее, что его будут бить. Многие люди вообще любят бить тех, кто уверенно не даст им сдачи.

   Было понятно без всяких объяснений, что эти двое явно выжимают из Туманова деньги.

   Бандиты, – подумал Лешка. – Зачем Серёга привёл их ко мне? – Он не сомневался, что приятель неспроста пришёл сюда. Эти двое с угрюмыми лицами похожи на грабителей, на уголовников, открыто высматривающих чем бы поживиться.

- Этот? Ну? – жёстко встряхнув Серегу за руку, спросил один из волкодавов, кивнув в сторону Алексея.

- А-а-а, - Сергей плаксиво сморщился, втягивая голову от удара. Его глаза блестели от страха.

- Лёха-а-а, - обратился он к Тихомирову, обнажив жёлто-серый налёт языка.

   Ой, ну зачем он привёл их сюда? Будет деньги просить. Станет плакать. Дам деньги – наведу на склад этих молодчиков, да и Туманова приважу. Ещё раз обязательно придёт, и может быть снова не один, – рассудил Тихомиров, замешкавшийся на мгновение с коробкой на плече.

- Деньги? – нарочито жёстким голосом спросил его Лешка. – Нет, Сергей, денег нет, и не проси.

   Серёга совсем сник. Алексей удобнее перехватил коробку и зашагал под крышу магазина.

   Нет, ну надо же! Привёл сюда молодчиков! Чего доброго обчистят ночью склад – у меня и сигнализации-то никакой нет, - думал Алексей.

   Когда он входил в двери склада, ему послышался звук, похожий на оплеуху и затем вскрик. Тихомиров напрягся.

- Так, у тебя что?  - спросила его тёща.

- А? – встрепенулся задумавшийся Лешка.

   Тёща приподнялась из-за стола, читая надпись на коробке.

- Вижу, вижу. Зелёный чай.

- А-а. Да, зелёный, - ответил Алексей, пытавшийся понять, что значат те звуки, которые он только что слышал.

- Клади зелёный подальше. Его меньше берут, - распорядилась тёща.

   Алексей понёс коробку в дальний угол, поставил её на полку. Что-то подсказывало ему, что он слышал именно звук удара, и вскрик был, как от боли. Серёжка?

- Алексей, это твой знакомый, что ли? – спросил его один из агентов, шедший вслед за ним.

- Знакомый. Да только не виделись давно. Изменился очень.

- Эти двое его сейчас очень сильно били. Да всё в голову.

- Били?

- Ещё как били. Видно украл что-то, вот и пришёл к тебе денег просить, чтобы им вернуть.

- Украл, думаешь? Не навёл сюда их?

- Нет. Не похоже. Скорее всего, украл. Или занял у кого-то и не вернул, а тут попался, вот и водят по знакомым, чтобы рассчитался.

- Так он просто денег перехватить хотел! А я-то думал бандиты… - Лешка быстро вышел на улицу. Яркий снег и солнце ослепили глаза после долгих тёмных коридоров. Тихомиров остановился, привыкая к дневному свету.

- Петрович, – обратился он к грузчику, стоявшему возле ящиков и коробок, – тут двое парня под руки повели. Куда? В какую сторону?

- Это те, что били, которые?

- Ага.

- Так вон туда и направились, Алексей Батькович, - Петрович показал в сторону рынка.

   Тихомиров пошёл в направлении, указанном грузчиком. Алексею стало нестерпимо стыдно, что он не помог своему старому приятелю.

    Да плевать на эти деньги треклятые! Никогда их не хватает, всё думаешь, на то надо и на другое, на третье. И всё работаешь, а их нет и нет. Да и пусть! А Серёжка пришёл сюда, потому что нет у него больше никого. Ведь на меня понадеялся. Никто ему уже не занимает, зная наперёд, что возврата больше никогда не будет. Ну и пусть не будет возврата, не думаю, что сумма уж слишком велика. Надо выручить его. Надо.

   Тихомиров вышел на то место, где последний раз разговаривал с Тумановым. Отсюда был прекрасный обзор. Улица, пешеходные дорожки, рынок – всё хорошо просматривалось. Алексей всматривался, но никак не мог найти среди толпы три фигуры, идущие рядом. Он вертел головой из стороны в сторону, не веря глазам. Вроде бы и времени немного прошло… Но, увы. Туманова он так и не увидел.

   Алексей вернулся к складу и продолжил разгрузку.  

   Через некоторое время он ещё раз вышел на улицу и простоял, в надежде увидеть Туманова. Внутри заныла тонкая, не дающая покоя боль.

   Да что же я? Как же так? Почему я сразу не помог Серёжке? – терзали его мысли. – Как я мог отказать ему в помощи? Ведь они били его. Судя по выражениям их лиц, таким наносить увечья людям причиняет нисколь не страдания, а напротив – радость. Ещё и идеологию подведут под свои действия, мол, от мусора очищают общество. Для них Туманов – букашка. Таракан. Именно таракан, такой же противный и бесполезный.

   Прошло немало времени. Яркость момента погасла.

   Тихомиров перелистывал страницы дней. Менялись краски, персонажи, декорации. Вот и большой город уже втянул его в своё нутро, прорезанное артериями улиц.

   Нет уже маленького рынка в провинциальном городке, есть только память. И каждый раз, когда она возвращает его мысли к маленькому бакалейному складу полному сладковатых запахов индийского чая, он вспоминает жёлтые коросты на языке старого приятеля и его жалобный голос:  Лёха-а-а…  Лёха-а-а…  Лёха-а-а…  Лёха-а-а…