-О чем мы сегодня с тобой поговорим. У тебя есть на выбор три темы: политика, политика и политика. Что ты выберешь?

-Политику, - сказала она.

И я начал: "Ты помнишь, мы с тобой «познакомились», когда ты задала мне вопрос по поводу имени моего почтового адреса? Тебя озадачила, удивила или просто привлекла внимание синтагма «Ilovevvp».

Интересно, что почти точно так же я узнал о политических пристрастиях своего научного руководителя.

Во время нашей с ним коллаборации я иногда замечал, что на экране его монитора превалируют политические сюжеты.  И я понял, что он, как и я, инкорпорирован в эту интернет-среду, погружен в этот политический этос, и  ассоциирует себя с какой-то конкретной политической эйкуменой.

И мне было интересно, к какой именно политической силе он себя относит. Но я у него не спрашивал.

И вот однажды мой руководитель решил дать мне почитать какой-то математический текст, существующий лишь в электронном виде. Но я  забыл взять с собой  пресловутое устройство для хранения электронной информации, поэтому предложил ему отправить текст мне на почту.

Когда я вписал в электронную форму сакральное сочетание букв «Ilovevvp», лицо моего руководителя покрылось метастазами оторопи и приобрело чуть более серый, чем обычно, оттенок, и он с удивлением спросил примерно следующее:

-Как это Вы – он меня всегда называет на Вы! – можете так называть свою почту?  

Я сначала не понял мое научного  руководителя, и поспешил ему объяснить, что «Ilovevvp» – это не то, что он подумал -  а что он мог подумать, я не мог и представить! - и что под VVPподразумевается просто Путин – президент Российской Федерации, на всякий случай добавил я. Но оказалось, что именно Путиным  он и был недоволен. Он сказал:

-Как же Вы можете называть свою почту именем человека, который разрушает великую страну?

Я опешил, мне и в голову не приходило, что мой преподаватель может иметь воззрения людей, которых я обычно гноблю на интернет-форумах, которых я считаю профанами, вообще не разбирающимися в политике.

Но мне стало очень интересно, я вышел из обычного свойственного мне состояния  атараксии, печоринской невозмутимости и спокойствия, и загорелся желанием раскрыть глаза Агеева на положительные стороны личности Путина.

Я был уверен -  да что там! - я знал, что взгляд Агеева на Путина – это некая локальная докса, свойственная определенной когорте интернет-фриков. Докса - это некий взгляд на жизнь, который руководствуется тем, что «правдоподобно то, что общепринято». Это псевдоправдоподобие отягчено обычно различными бытовыми деталями, но чаще всего просто вымыслами и мифами.

Не вдаваясь в подробности, которые тебе, наверное, не интересны, мой руководитель стал обвинять Путина во всех смертных грехах.

Я же не стал оппонировать ему, а просто заметил, что полностью понимаю его позицию и считаю его оптимистом. Он удивился и спросил, мол, почему это он является оптимистом. Я ему ответил так:

-Потому что вы считаете, что пышноцветье проблем современной России проистекает из дилетантской, вредной, а иногда и вовсе предательской политики  Путина. Я же -  пессимист, и считаю, что Россия сегодня испытывает трудности даже вопреки всем позитивным усилиям Путина.  

Дальше наш разговор прервался, во-первых, в силу известных субординационных отношений между матером и подмастерьем, а во-вторых, потому что мой научный руководитель является человеком довольно замкнутым и герметичным.

Когда я уходил из аудитории, я повернулся и сказал ему, что на следующей неделе у меня будет семинар по философии, и одно из его тем – это «Идеология Баларуси». Я спросил у него о том, какая идеология должны быть у Беларуси.

Он ответил быстро и весело:

-Только одна: Боже храни Беларусь!

Меня такой ответ не удовлетворил, и я тогда спросил еще раз:

-А как вы думаете, с кем Беларусь должна более всего сотрудничать?

-Конечно с Россией, Беларусь должна объединяться с Россией!

На этом наш разговор завершился, а я остался с наполовину полным удовлетворением."