Оградить от глумления и лжи!

Подзаголовок:  Режиссёр Денис Банников о Маресьеве, идеологии и совести художника

На недавнем заседании Общественной палаты, посвящённом проблемам современного кино, мы узнали, что Денис Банников работает над проектом, посвящённым Алексею Маресьеву. Были немало удивлены, так как раньше режиссёр снимал совсем другое кино – «ЛГ» писала о его очень интересных фильмах «Больше-меньше» и «Дуэль. Пушкин – Лермонтов». ...Мы попросили его рассказать, почему он взялся за военную тему и как относится к тому, что делают коллеги в этом жанре.

– Великая Отечественная война в художественном воплощении – сложнейшее многогранное явление. В нём присутствуют абсолютно любые классические сюжеты. Более того, ни одна авторская фантазия не сможет дотянуться до реальных поворотов людских судеб, которыми полна история войны.

Ведь если объективно посмотреть на историю лётчика Маресьева – она действительно выглядит нереальной. 18 суток в зимнем лесу, без еды, с обморожением, переломами и гангреной ног – но ему удаётся выжить. Он попадает в госпиталь, ампутацию ног ему делают практически без анестезии. Организм слишком истощён, наркоз может убить его. Он переносит и это. Встаёт на протезы, учится ходить заново. Принимает решение вернуться в истребительную авиацию. Это нереально, в это никто не верит. Это против всех правил и предписаний. Он преодолевает армейскую бюрократическую машину, издёвки, неверие и запреты. Добивается направления в учебный полк, а потом – в действующую армию. Никто не хочет летать с ним в одном звене. Но он осваивает новый истребитель Лавочкина и уходит в бой. Звание Героя Советского Союза он получает не за то, что летает без ног, а за спасённые жизни товарищей и два сбитых в этом же бою самолёта противника. Всего Алексей Маресьев сбил 11 самолётов, из них 7 – после возвращения в строй.

Я рассказал эту историю немецким коллегам, вызвавшимся помочь нам с 3D-моделированием воздушных боёв. Они похвалили меня, что я придумал такого мощного киногероя. Я ответил: это – реальный человек. Это не вымысел, правда. Немцы, обычно сдержанные, были поражены до глубины души. Искренние эмоции видны сразу, языкового барьера здесь нет. Они спросили: «Этот Алексей находится в пантеоне ваших героев?». И мне пришлось соврать. «Да, – сказал я, – конечно. Разве может быть иначе?». Мне было стыдно признаться, что повесть Бориса Полевого убрана из школьной программы. Что молодое поколение России в большинстве своём не знает ничего об Алексее Маресьеве. Что подвиг этого человека сегодняшним социально-сетевым сообществом воспринимается как комичный трэш о каком-то «безногом».

Так не может быть в стране, которая считает себя наследницей Великой Победы. В стране, где война прошла через каждую семью, и мою в том числе. Можно до бесконечности делиться на «демократов», «патриотов», «либералов», «сталинистов», доказывать свою правоту и сыпать взаимными обвинениями. Но есть вещи абсолютные, на все времена: подвиг советских людей, защитивших СССР. Жертва всех советских людей, от мальчишки у станка до генералиссимуса, принесённая на алтарь Победы. Вера советских людей в великое будущее, в новые поколения, в нас – без неё все жертвы и лишения стали бы напрасны. Не по этой ли вере воздалось и Алексею Маресьеву, заставшему и триумф, и крушение своей Родины?

При всём этом я не буду делать фильм-плакат. В фильме 1948 года, при всех его заслугах, прекрасных актёрских работах – главный герой всё же был выписан плакатным пером. Большим, чем в самой книге Полевого. Это заметно даже на фоне реалий того времени. У нас другая история. Она о схватке с судьбой, о цене победы над ней. О правде поколения, которую в силу многих причин тогда невозможно было отразить объективно. О великом и трагическом времени испытаний, когда вещи называются своими именами.

Что касается творчества коллег. Любое обращение кинематографа к военной теме заслуживает уважения. Вместе с тем это очень ответственный, сложнейший производственный процесс. Во-первых, на экране надо воссоздать эпоху, детализировать её, освоить. Во-вторых, добиться органичного существования в ней персонажей. Но главное – это смыслы. Что ты хочешь сказать зрителю? Зачем затронул эту тему?

С производством всё понятно – оно напрямую зависит от бюджета, сроков, профессионализма. Вот, например, по лесу ходит молодая и красивая, с укладкой и макияжем актриса в военной форме, а на груди у неё красуется медаль «ХХ лет РККА». Этой медалью в 1938 году награждался кадровый командный состав, командиры Красной Армии, прослужившие в ней 20 лет. Это деталь? Досадный ляп? «Ну а чё? Медалька круглая, звёздочка красная – сойдёт!»… Сэкономили на консультантах? Странно. Фильмы и сериалы военной тематики – дело недешёвое; как правило, у них есть многомиллионная государственная поддержка. Но увидев ложь в деталях, я, как зритель, сразу начинаю не доверять и всему остальному, происходящему на экране. Каким бы бюджетом оно не подкреплялось.

Алексей Маресьев.

Если говорить о персонажах – да, художественное кино имеет право на художественный вымысел. Но не на кукольный. Военную прозу Толстого, Шолохова, Хемингуэя, «Испанский дневник» Михаила Кольцова можно экранизировать всегда. Их персонажи во веки веков будут понятны и близки каждому человеку, ибо созданы талантом, помноженным на личную боль. Сегодня на экране нам в основном предлагают гламурно-эстетизированные мифологемы, созданные по единым сценарным лекалам. А если фильм предназначен для дистрибуции на вожделенном Западе, то сюда прибавляется ещё и лекало «политкорректности». Советский солдат по определению не может быть положительным персонажем, ведь ему ещё предстоит «насиловать в Берлине миллионы немок». Или – в нём могут немного проглядывать человеческие черты, но тогда рядом обязательно должен действовать какой-нибудь подлый и гадкий антагонист-особист. А вообще лучше, если в сценарии есть добрый и красивый нацист, который экзистенциально мучается вопросами самоопределения в объятиях русской мэдхен, словно сошедшей с открытки американского pin-up.

Официально провозглашено, что у нас нет цензуры, нет идеологии.

Как же в этой объективной реальности быть со смыслами на экране? Их не заменят огромные бюджеты, громкие имена на афише, супермощнейшие пакеты графических 3D-приложений. Спецэффекты не работают сами по себе. Компьютерный снаряд, искрами в рапиде рикошетирующий о компьютерный танк, не создаёт смыслов. Что же их создаёт? Я думаю, совесть художника.

У Станислава Лема есть рассказ. Часть карты звёздного неба заклеена бумагой. Местного учёного спрашивают – зачем? Он отвечает: «Видите ли, эта цивилизация нам не нравится, поэтому мы решили эту часть Вселенной заклеить бумагой». В детстве я очень смеялся над этой фантастической метафорой. Сейчас я вижу её воочию.

Мы выиграли войну, но проиграли мир. Нас долго убеждали в нашей варварской неполноценности, призывали каяться за «агрессию СССР», за «коммунизм, который хуже нацизма». Вложили в это миллионы, надеясь отбить вложения сразу же после нашего общенационального «покаяния за преступления кровавой советской тирании». Вплотную подвели к пересмотру итогов Второй мировой войны. Когда была оболгана сама война, приступили к уничтожению памяти о ней.

Заклеили её огромным количеством бумаги. На ней пишут книги, сценарии, парадные речи.

Идеология Парада Победы 1945 года заключалась в том, что к подножию Мавзолея бросали поверженные нацистские штандарты. А сегодня у нас «нет идеологии». Но она, конечно, есть. Она состоит в том, что сегодня на Параде Победы Мавзолей закрыт фанерными листами. Мы чего-то боимся? Стыдимся? Нас страшат какие-то аналогии? Неужели непонятно, что этой фанерой мы закрываем не Мавзолей, не Ленина. Мы закрываем судьбы миллионов людей поколения Победителей. Одним из которых был Герой Советского Союза Алексей Маресьев.

Боль за павших соотечественников, за ушедшие поколения, утерянные возможности – неизбывна и не пройдёт никогда. Но можно прекратить множить эту боль. Оградить от глумления и лжи. От намеренных попыток исказить истину, в том числе и на экране. Мы не можем изменить прошлое. Но мы имеем право знать о нём правду. Иначе – эта война никогда не закончится.