TatianaП О Р Т Р Е Т-Николай Заболоцкий( Ее глаза — как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза — как два обмана, Покрытых мглою неудач.....).
П О Р Т Р Е Т-Николай Заболоцкий( Ее глаза — как два тумана, Полуулыбка, полуплач, Ее глаза — как два обмана, Покрытых мглою неудач.....).
Александра Струйская...
Любите живопись, поэты!"
Сеть.
Поэзия и живопись – близнецы сёстры. Хорошие стихи, как и хорошие живописные полотна, западают в наши души. Многие известные поэты посвятили свои стихи художникам, вдохновлялись прекрасными полотнами.
В живописи кисти и слова много чарующего.
Ф. Рокотов в 1772 г. написал портрет Александры Петровны Струйской, вышедшей замуж в 14-летнем возрасте за пензенского помещика. Современники восхищались этой женщиной, цельностью её натуры. Под обаянием её личности и нежной красоты находился и сам Ф. Рокотов.
Огромное впечатление произвёл этот портрет и на поэта XX века Н. Заболоцкого, который в 1953 г. написал стихотворение «Портрет».
ПОРТРЕТ
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза - как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза - как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза......
Удивительная история Александры Струйской
В 1903 году в московский Императорский исторический музей имени императора Александра III пришла посетительница, которая предложила купить у нее два фамильных портрета, ее прадедушки и прабабушки, помещиков Пензенской губернии Струйских.
Фамилия эта ничего не говорила экспертам исторического музея. И предложение дамы не вызвало бы особого интереса, если бы она не добавила, что эти портреты написаны художником Ф.С. Рокотовым.
Сотрудники музея мгновенно стали слушать посетительницу совершенно иначе. В то же время, приди она даже двумя годами раньше, эта фамилия не вызвала бы почти шок.
После смерти великого русского художника-портретиста Федора Степановича Рокотова прошло около ста лет. При жизни он был знаменит, все знатные дамы и господа империи жаждали иметь написанный им свой портрет. Писал он и саму государыню императрицу Екатерину Великую, и близких ей людей: графа Г.А. Орлова, великого князя Павла Петровича — наследника престола, министров и всесильных вельмож.
Знаком особого благоволения и доверия императрицы можно было считать разрешение художнику написать портрет одного мальчика, даже существование которого тщательно скрывалось. Это был сын императрицы и графа Орлова, маленький князь Бобринский.
Но умерла великая императрица, появились новые властители и модные художники. О Рокотове забыли... Сам Рокотов, будучи очень скромным человеком, каким и подобает быть православному, практически сделал все, чтобы, как мы сказали бы сейчас, не рекламировать себя и не заботиться о славе земной: он не подписывался под своими великолепными работами, не писал автопортретов, не оставил никаких воспоминаний, не написал и свою автобиографию.
Однако в 1902 году замечательный знаток и пропагандист русского искусства Сергей Павлович Дягилев организовал выставку работ Ф.С. Рокотова. Выставка имела оглушительный успех. Рокотов вновь стал знаменит, его работы вызывали восторженные отзывы критиков и ажиотаж у зрителей. Поэтому взволнованные эксперты исторического музея тут же поехали по адресу, оставленному посетительницей.
Подумать только - они могут увидеть два неизвестных портрета великого художника.
И они увидели... Это были два живописных шедевра, совершенных не только по живописи, но и по какому-то неимоверному проникновению в самую суть души и психологию своих героев.
Художнику удалось передать нечто такое, что вызывало жгучий интерес к этим людям.
Женский портрет тут же стали называть «русская Джоконда». Но кем они были, эти Струйские, которые не оставили в истории никакого следа? Когда написал их великий Рокотов, волшебник кисти? Почему художник изобразил именно их? Во всяком случае, к тому времени ни о Струйских, ни об истории создания их портретов ничего известно не было.
При более тщательном осмотре нашлась единственная зацепка — надпись на оборотной стороне одного холста: «Привез в Рузаевку в 1772 году. Рокотов».
Графологическая экспертиза подтвердила подлинность «руки» Рокотова и в живописи полотен, и в надписи. Надо было начинать захватывающие поиски!
И отправились сотрудники музея проводить исследование, чтобы найти какие-либо сведения в самых разных многочисленных архивах, в воспоминаниях и письмах современников, в записях церковных книг. Они успели за четырнадцать лет до начала кровавой революции и жестокого террора новой власти воссоздать удивительную историю найденных портретов.
Для нашей культуры это было необыкновенное везение, ведь, как известно, ни русская культура, ни русское искусство, ни русская история большевиков совершенно не интересовали. Тем более, когда дело касалось дворян. А выяснили тогда факты, достойные памяти.
На портретах были изображены глава семьи Николай Еремеевич Струйский и его жена — Александра Петровна. Ко времени написания портретов они только что поженились. Упомянутая Рузаевка — одно из их поместий, где находилась главная усадьба. Ко времени написания портретов Николай Еремеевич стал очень богатым человеком.
Дело в том, в 1771-72 гг Россию терзали две напасти — полыхал пугачевский бунт и свирепствовала чума. Пострадали все родственники Струйского. Он остался единственным наследником и богатых имений, и немалых капиталов. К его чести, он распоряжался ими очень толково. Для того, чтобы навеки запечатлеть необыкновенную красоту своей молоденькой жены, он повез ее в Москву, где тогда жил Рокотов.
Там художник, видимо, и написал оба портрета, которые потом привез к Струйским в имение. Исследователи считали, что Николай Еремеевич хорошо знал Рокотова. С большой долей вероятности можно предположить, что они вместе служили в одном гвардейском полку. По документам Струйского известно, где и в какие годы он служил, а на одном единственном портрете, который исследователи считают автопортретом Рокотова, автор изобразил себя в мундире именно этого полка и относящемуся к тому же времени. Подтверждал данный факт и редкий документ — воспоминания Струйского о Рокотове. Молодой помещик был поклонником русского изобразительного искусства. В те годы он и стал собирать ставшую потом известной великолепную коллекцию работ русских художников. Не менее страстно Николай Еремеевич увлекалсяв русской литературой и, особенно, поэзией. Он был знаком со многими известными литераторами того времени. Его богатство позволяло ему быть щедрым хозяином, и у него в Рузаевке гостили многие знаменитости. Но быть просто сторонним наблюдателем ему было мало. Он тщательно записывал, все, что слышал от своих гостей. Хозяин Рузаевки и сам пописывал вирши, однако, несмотря на весь пафос и романтическую экзальтацию, эти стихи не были высокой поэзией. И все же свой след в русской культуре и литературе он оставил. Кроме увлеченного коллекционирования произведений искусства, написания бесценных свидетельств — воспоминаний о своем общении с самыми прославленными авторами, он создал замечательную типографию, оснащенную всеми техническими новинками книгопечатания того времени. Книги печатались на великолепной дорогой бумаге. Его издания на религиозные темы, по изобразительному искусству и литературе были столь высокого качества, что выигрывали в сравнении с продукцией знаменитого во всем мире скандинавского издательства «Ашетт». Книги, изданные рузаевской типографией, любила дарить своим иностранным гостям, государям и послам, императрица. Естественно, они были и в ее личной библиотеке. Струйский основательно готовился к своей новой семейной жизни. Он мечтал о многочисленной семье. Поэтому у себя в Рузаевке выстроил большой четырехэтажный дворец по проекту самого Растрелли - архитектора царского Зимнего дворца. Своей молоденькой жене он сделал к свадьбе уникальный подарок. Это не были ни дорогие бриллианты, ни бесценные шубы, ни парижские наряды.
Он подарил своей любимой великолепный храм Пресвятой Троицы, большой, светлый, под высоким куполом. Значит, знал, что храм для нее был важнее, чем богатства материальные. Проект храма сделал другой знаменитый архитектор — Баженов.
Ни одна женщина за всю историю человечества не получила столь великий и возвышенный дар. Сравнивая два созданных Рокотовым портрета Струйских, нельзя не прийти к выводу, что изображены очень разные люди.
Красавица Александра Петровна поражает еще и гармонией своей души, видна не только ее доброта, но и сильный характер, серьезность и способность к самопожертвованию и в то же время очень естественная скромность.
А эти качества никак не традиционны для светских красавиц XVIII века. Почему она не стремилась к жизни беспечной и легкой, с балами, флиртом и поклонением ей, как богине? Что таится за умным, тронутым печалью, но уверенным взором? Какая ей доступна тайна бытия? За этот ее «неразгаданный» взгляд исследователи и назвали ее русской Джокондой.
У итальянки Моны Лизы Леонардо да Винчи запечатлел ее таинственную непонятную полуулыбку. У русской красавицы вся тайна мироздания спрятана в чуть раскосых глазах необыкновенного цвета.
Видимо, все же ответ был в том, что она верила в Господа и поэтому знала истину. У ее супруга — заостренные черты не вполне симметричного лица, взлохмаченные как будто сильным порывом ветра волосы. Взгляд - фанатичен. Ему, явно, не чужды капризы, некая взбалмошность, осознание своей власти богатого человека.
Несмотря на это кажущееся, внешнее несоответствие, супруги прожили спокойную, достойную семейную жизнь.
Александра Петровна родила восемнадцать детей. Но десять из них умерло в младенчестве, а четыре пары близнецов - семь сыновей и дочь благополучно выросли.
Муж нередко писал посвященные своей супруге стихи. Сейчас они кажутся громоздкими и без меры торжественными. Но одно в этих произведениях было прекрасно: Струйский придумал своей жене изумительное лирическое имя.
Он называл ее Сапфирой.
Сколько в этом прекрасных ассоциаций! Сапфир — дорогой и редкий драгоценный камень синего цвета. Возможно, в этом проявилось представление о каком-то необыкновенном цвете ее глаз. Кроме того, сапфир - символ верности и высоких душевных качеств. И с годами он не стал называть ее иначе.
Но было в как будто бы блестящей характеристике Струйского одно темное пятно: при всей своей просвещенности и тонкости восприятия прекрасного он оставался жестким крепостником. Он считал себя знатоком законов и сам судил своих крестьян, подчас несправедливо и жестоко.
Супруги прожили вместе 24 года, до самой смерти Николая Еремеевича. И смерть его была тоже неординарной. Узнав о кончине императрицы Екатерины Великой, которой он был бесконечно предан, осознавая ее предназначенность Господом быть матерью народа русского и защитницей государства, он вбежал в гостиную, где висел ее портрет, тоже выполненный Рокотовым, и рухнул рядом бездыханным.
Художник Ф.Рокотов-портрет Екатерины ii
Он умер от инсульта в один день с императрицей.
Вряд ли можно представить себе более преданного поданного!
Интересно, что у него во дворце висела единственная авторская копия портрета царицы. Оригинал находился в Зимнем дворце.
Этот портрет так нравился Екатерине Великой, что она на русских ассигнациях повелела печатать именно такой свой профиль.
1763 год Петергоф Коронация Екатерины II- Федор Рокотов
Александра Петровна пережила мужа на 43 года, она умерла в 1838 году на восемьдесят четвертом году жизни. По воспоминаниям современников она до последних дней сохраняла следы былой красоты. Александра Петровна мудро правила семейным состоянием. Оставила детям большое наследство. Было известно и о том, что она не разделяла убеждений своего мужа по обращению с крепостными. При ней им жилось значительно легче.
Своим детям она была мудрым советчиком. Известно, что она оживленно переписывалась и со своими внуками. Кстати, один из них — Андрей Полежаев — стал довольно известным поэтом. Как и ее умерший супруг, Струйская была гостеприимной хозяйкой, у нее даже бывал в гостях А.С. Пушкин.
Искусствоведы назвали ее самой красивой русской женщиной ХVIII века
Конечно, ее судьба была удивительной. Воспитала восьмерых детей. Вела большое хозяйство. Жила во дворце Растрелли.
Молилась в храме Святой Троицы Баженова. Ее красоту запечатлел Рокотов.
Чудеса продолжались и после ее кончины: через 125 лет после этого у нее появился восхищенный поклонник - известный поэт Николай Заболоцкий. В 1953 году он написал ставшее знаменитым стихотворение «К портрету Струйской». Говорят, что он часто приходил в Третьяковскую галерею (где теперь выставлен портрет) и останавливался, любуясь таинственной красавицей. Но и он мало что отгадал. В его стихотворении больше вопросов, чем ответов.
А к памяти о ней время оказалось жестоким.
Бессмысленно и бездарно.
Наверное, так получается всегда, когда властвует зло и хочет уничтожить память о святом и прекрасном.
Остался только ее портрет в музее, но все остальное, ее окружавшее, исчезло.
Во время революции сожгли дворец великого Растрелли вместе с коллекцией бесценных картин (по преданию там был еще один рокотовский портрет Александры Петровны), разрушили храм Святой Троицы Баженова и уникальную типографию.
Смотрела Струйская на нас....
Николай Заболоцкий приходит в литературу на рубеже тридцатых годов, "судьбоносных", ломающих жизни миллионам людей, но его поэзия не крикливая плакатная "агитка", а лирический разговор автора "по душам".
Вдумчивый взгляд художника в окружающий мир открывает много загадочного и интересного. Поэт старается найти и обосновать свое место среди людей.
У Заболоцкого своя манера повествования, философский взгляд на мир, на окружающую природу. Он видит, как все на земле взаимосвязано и хрупко.
Поэт сознает себя составной частью этого прекрасного и гармоничного мира.
В сознании поэта природа и человек неразрывно связаны. Они дополняют друг друга, порой вступают в конфликт, но не могут существовать один без другого.
Часто Заболоцкий обращается к теме жестокости человека, бездумно губящего красоту, природу, а, значит, и себя самого. Поэт-гуманист не может пройти в своем творчестве мимо этой темы, сделав вид, что ее не существует.
Да, люди не только созидают, чаще они губят, пользуясь своим преимуществом перед природой, которое только видимое, эфемерное.
Заболоцкий умеет увидеть и передать в стихах неповторимую красоту земли, ее мудрую спокойную величавость.
Прекрасный лирик, умеющий донести тончайшие оттенки, запахи, звуки, поэт способен умилиться каждому цветку, молодому весеннему листку.
Я увидел во сне можжевеловый куст,
Я услышал вдали металлический хруст,
Аметистовых ягод услышал я звон
И во сне, в тишине мне понравился он.
Я почуял сквозь сон легкий запах смолы.
Отогнув невысокие эти стволы,
Я заметил во мраке древесных ветвей
Чуть живое подобье улыбки твоей.
…Улыбка — жены, Екатерины Васильевны Клыковой, той, которая разделила с ним многолетний ужас репрессий, слала в лагерь посылки, растила детей и ездила к нему в зону......но это уже другая история Николая Заболоцкого,великолепного РУССКОГО ПОЭТА.....
Н.Заболоцкий-ЖЕНА
Откинув со лба шевелюру,
Он хмуро сидит у окна.
В зеленую рюмку микстуру
Ему наливает жена.
Как робко, как пристально-нежно
Болезненный светится взгляд,
Как эти кудряшки потешно
На тощей головке висят!
С утра он все пишет да пишет,
В неведомый труд погружен.
Она еле ходит, чуть дышит,
Лишь только бы здравствовал он.
А скрипнет под ней половица,
Он брови взметнет,- и тотчас
Готова она провалиться
От взгляда пронзительных глаз.
Так кто же ты, гений вселенной?
Подумай: ни Гете, ни Дант
Не знали любви столь смиренной,
Столь трепетной веры в талант.
О чем ты скребешь на бумаге?
Зачем ты так вечно сердит?
Что ищешь, копаясь во мраке
Своих неудач и обид?
Но коль ты хлопочешь на деле
О благе, о счастье людей,
Как мог ты не видеть доселе
Сокровища
жизни
своей?....
1948
Вкратце- о художнике Рокотове
Федор Степанович Рокотов (1730(1735?), имение Воронцово — декабрь 1808, Москва) — русский художник, мастер портрета.
Федор Степанович Рокотов - один из величайших русских художников-портретистов второй половины XVIII века.
По документам он числился вольнорожденным в семье крепостных, то есть, возможно, был внебрачным княжеским отпрыском.
В 1755 году основатель Московского университета Иван Шувалов приметил его во время своего приезда в Москву и увез в числе прочих юношей в Петербург, чтобы наполнить стены другого основанного им учреждения — Императорской Академии художеств. Окончив Академию, Рокотов остался в ней преподавателем, однако через несколько лет предпочел отправиться в Москву, где приобрел множество клиентов, желавших портретироваться у мастера, ранее написавшего эталонный портрет императрицы Екатерины Великой.
Последние известные работы художника относятся к 1790-м годам. О 20 последних годах его жизни известно крайне мало — возможно, судя по колориту поздних работ, у него начало слабнуть зрение. Умер Рокотов примерно в 70-летнем возрасте.
Особенности творчества художника Федора Рокотова: Эмоциональная, композиционная и колористическая приглушенность портретов. Мягкий свет и некоторая размытость,«туманность» изображения в сочетании с загадочными полуулыбками героинь Рокотова напоминает о сфумато и Леонардо да Винчи, а неброская галантность портретов — о самом изящном и деликатном французе эпохи рококо Антуане Ватто. Впервые в русской живописи Рокотов изображает на портретах не только внешний облик героев, но и их характер.
Albina Татьяна, спасибо за интереснвй и красиаый пост! Дорогу скрашивает. С удовольствием стою в пробке.;)
IrinaТанюша, спасибо! На старом сайте есть информация об А.П. Струйской
https://tonnel.ru/?l=gzl&uid=220
И еще... вот... об этой семейке, а не о прекрасном портрете Ф.Рокотова.
------------------------------------------------
Александр Захваткин
СТРУЙСКАЯ АЛЕКСАНДРА ПЕТРОВНА
1754 – 13 марта 1840
Александра Петровна родилась в 1754 году в семье подпоручика лейб-гвардии Семеновского полка Петра Петровича Озерова (1722 – ок. 1774) и его жены Елизаветы Никитичны (в девичестве Кропотовой) (1736 - ?) в имении Дор Можайского уезда Московской губернии.
Петр Петрович Озеров не оставил о себе сколько-нибудь примечательной памяти в отличие от своих братьев.
Можно предположить, что его брак с Елизаветой Никитичной по неизвестным причинам не был одобрен его матерью Настасьей Львовной (в девичестве Петровской), поэтому сразу же после его женитьбы в 1753 г. произошел раздел имущества, в результате которого ему досталось захудалое имение в селе Дор Можайского уезда Московской губернии, где прошло детство Александры Петровны.
<...>
Возможно в Москве, на одном из балов, Александра Петровна познакомилась со своим будущим мужем гвардии прапорщиком Преображенского полка, вдовцом, Николаем Еремеевичем Струйским (1749 – 1796). Его первая жена О.С. Балбекова умерла при родах в 1769 г., оставив ему двух девочек двойняшек. Вскоре уходит из жизни, и одна из его дочерей Просковья, а в следующем году вторая – Александра.
<...>
Александра Петровна поразила Николая Еремеевича своей не только внешней красотой, но и внутренней. Будучи тонкой поэтической натурой, он увидел в ней свою новую музу. Он был богат, и это быстро решило вопрос о его втором браке.
В начале 1772 г. сыграли свадьбу. Сразу же после свадьбы Николай Еремеевич заказал Рокотову, с которым находился в дружеских отношениях, парные портреты молодоженов.
Молодые супруги поселились в Рузаевке, имении, расположенном в 30 верстах от Саранска, которое еще в 1757 году купил отец Николая Еремеевича.
Николай Еремеевич хотел создать для молодой жены особую атмосферу большой дворянской семьи. Для этого он уже 1 января 1771 г. вышел в отставку, продал подмосковную усадьбу и начал строительство в Рузаевке большого усадебного дома и церкви Пресвятой троицы в качестве свадебного подарка юной Александре Петровне.
Струйский лично наблюдал за строительством усадьбы. Непосредственно же всеми работами ведал его крепостной художник и архитектор А. Зяблов. Дом был построен в три этажа. В огромном сельском дворце было много комнат.
Особенно выделялись две, предназначенные для приема гостей – овальный и квадратный залы, потолки которых расписывал Зяблов, о чем в поэтической форме поведал сам хозяин усадьбы («На смерть верного моего Зяблого…», 1784):
Лишь шибкую черту Бушера он узрел,
К плафону мастерству не тщетно возгорел.
Мне в роде сих трудов оставил он приметы:
В двух комнатах верхи его рукой одеты.
Овальну ль кто зрит иль мой квадратный зал,
Всяк скажет! Зяблов здесь всю пышность показал!
Зяблов руководил и постройкой Троицкой церкви, ограды вокруг дома Струйского, возделкой паркового комплекса, созданием других украшений усадьбы.
Струйский посвятил своей возлюбленной целый сборник стихотворений-эротоид, где от первой и до последней строчки одни лишь признания в любви к той, которая звалась в стихах Сапфирой. Самое известное из них - «Элегия к Сапфире»:
Когда б здесь кто очей твоих прелестных стоил,
Давно б внутрь сердца он тебе сей храм построил,
И в жертву б он себя к тебе и сердце б нес.
Достойна ты себя, Сапфира... и небес.
Почтить твои красы, как смертный, я немею,
Теряюсь я в тебе... тобой я пламенею.
В 1773 году Поволжье охватывает крестьянская война под предводительством Пугачева (1742 – 1775). Струйские в это время находились в Москве. Слухи, которые в это время приходили к ним из Рузаевки, настолько их пугали, что Николай Еремеевич обратился к своим крестьянам с указом через находившегося в то время в Рузаевке Зяблову. В нём он в частности писал:
«…взгляните на мой двор и дом, который вы ограбили, обобрали... да и разбойник того не делает, кроме огня, который поджигает; вы уподобились огню...»
«Не совестно ли вам, не стыдно ли, что вы так злы? а я клянусь Богом, что того от вас никогда не ожидал. <...> вы не вспомнили, что меня нет дома, ни матушки. Вы ведали, что мы живы, и что убить вам нас Бог не допустил, - обрадовались вы, однако ж, неистовые... самозваному Пугачеву... и что всего вам стыднее, что в 29 день прошедшего июля приехал к вам один только разбойник и будто самое большое обещал вам милосердие - ограбить с приказчиками платье, обувь и ружье, заграбил тако ж и моих двух лошадей... а на другой день такие же разбойники поутру через татарскую деревню, вместе с татарами приехав к моему двору, вы все, сумасшедшие, собравшись от мала до велика, с хлебом и солью вышли тех воров встречать и упали, яко идолам и болванам, в землю. Не стыдно ли только вам, что вы тех двух воров приняли не токмо за господ, но яко за царей? видите ли, сколь вы слепы и глупы, как скоты, что вы послали тех злодеев вместе обедать в доме моем с татарами, которые вами повелевали? да сколь же их было? только два разбойника! И вы, яко бешеные, произвели по их повелению грабеж... и притом слушали приказ разграблять мое имение и дом, и егда я к вам прибуду, то б меня уже вам самим зарезать... и вы всему тому слышанному были, как звери злобные, обрадованы и на все готовы, и наконец уже вы сами свидетели вашему безумию и стыду, что при партии большей злодеев голицынские крестьяне грабили мой дом... и желали равно с вами моей смерти; а наконец вы уже и того не оставили, чтоб не разорить в доме, как то: всякую посуду и вещи ломать и по ночам железо выдирать в покоях и с кровли дома, уподобляясь более не человекам, но чертям».
Родственники Струского не успевшие покинуть район восстания были казнены. В результате Николай Еремеевич стал единственным наследником их обширных владений.
Уже при жизни мужа, в виду его уединенного образа жизни и нервного настроения, Александра Петровна управляла деламиих большого хозяйства.
Она родила 18 детей, в том числе четырех близнецов, но в живых из них остались только восемь: пятеро сыновей и три дочери:
Юрий (1774 – ок. 1798);
Петр (ок. 1780 - 8.11.1845), уездный предводитель дворянства;
Леонтий (1783 - 3.10.1823), умерший в ссылке в Тобольске;
Александр (ок. 1787 - 2.07.1834), полковник, Георгиевский кавалер;
Евграф (1789 – 27.06.1841), подполковник, участники Отечественной войны 1812 года;
Маргарита (1772 - 2.10.1858), переводчица, из всех детей была наиболее близка к отцу;
Надежда (1786 год - ?);
Екатерина (1792 год - ?).
Князь И.М. Долгоруков (1764 – 1823), пензенский вице-губернатор, писатель и друг Струйского, писал об Александре Петровне в своих воспоминаниях: «Я признаюсь, что мало женщин знаю таких, о коих обязан бы я был говорить с таким чувством усердия и признательности, как о ней».
Он также отмечал: «Мать моя в старости и я доныне обязаны ей бывали многократными разными приятными услугами, которые грех забыть. Так, например, однажды она, заметя, что дочери мои учатся играть на старинных клавикордах, потому что я не имел средств скоро собраться купить хороших, купила, будто для своих дочерей, прекрасное фортепиано и, под предлогом, что до зимы ей нельзя будет перевезти их в Пензенскую деревню, просила нас взять их к себе и продержать до тех пор, как она за ними пришлет. Этому прошло уже близ 20 лет, она не поминала об них, и инструмент обратился в мою собственность.»
По его свидетельству Александра Петровна была «женщина совсем других склонностей и характера; тверда, благоразумна, осторожна, она соединяла с самым хорошим смыслом приятные краски городского общежития, живала в Петербурге и в Москве, любила людей, особенно привязавшись к кому-либо дружеством, сохраняла все малейшие отношения с разборчивостью прямо примерной в наше время. Дома в деревне строгая хозяйка и мастерица своего дела; в городе не скряга, напротив, щедра и расточительна».
Благодаря её практическому складу характера в Козьмодемьянском уезде в ходе Генерального межевания из присурских земель Акпарсовой сотни в пользу Струйских было отрезано 12460 десятин земель, в том числе пашни – 502, леса -11789 десятин и 169 десятин неудобных мест. Всего в конце XVIII века за ними числилось более 2700 крестьян мужского пола.
В 1775 году после разгрома крестьянского восстания Струйские переезжают в Рузаевку, где Николай Еремеевич заканчивает строительство усадебного комплекса и рузаевской церкви, начатых еще в 1771 году в качестве свадебного подарка второй жене. На потолке дворцового зала, украшенном аллегорическими фигурами, в витиеватом картуше, можно было увидеть дату - 1772 год, а на карнизе дома виднелась надпись: «16-го декабря 1772 года».
По воспоминаниям современников «В Рузаевке прекрасный сад, широкие дороги, высокие и густые стены дерев дают приятную тень от жара; везде чисто и опрятно, плодов множество. Дом огромный в три этажа, строен из старинного кирпича, но по новейшим рисункам». «...Это было громадное здание с двусветным залом, хорами (полуоткрытая комната с колоннами в верхней части дома), картинной галереей, мраморными простеночными столами, мебелью из цельного красного дерева; замечательны были бюро, оклеенные черепахой с бронзой и инкрустацией слоновой костью. Потолки парадных комнат были расписаны лучшими мастерами того времени. В противоположной стороне дом выходил в большой сад-парк, с липовыми вековыми аллеями, было два пруда, окруженных деревьями... В конце главной аллеи был выстроен танцевальный зал с зимним садом...»
Рузаевская усадьба была разрушена после продажи её в 1886 г. за бесценок женскому монастырю в Пайгарме, где некогда в сараях обжигали кирпичи для строительства дома-дворца и переправляли в Рузаевку. Монашки же поступили противоположным образом: они разобрали главное здание для своих монастырских построек и перевезли кирпич обратно. Ими же были уничтожены парк и сад. Землю распахали. По словам старожилов монашки здесь еще долго занимались огородничеством. В начале 1890-х годов через Рузаевку прошла железная дорога Московско-Казанского направления, и она превратилась в крупный железнодорожный узел, с мастерскими, грязью и угольной пылью. Последние следы усадьбы исчезли после Октябрьской революции.
Муж Александры Петровны отличался не только тонкой поэтической натурой, но и полным пренебрежением к своим крепостным (возможно, это было последствием пугачевского восстания).
Частенько он устраивал у себя в Рузаевке, где печатал свои поэтические сборники в собственной типографии, которой гордилась Екатерина II (в 1913 году, на Международной выставке в Лейпциге все золотые призы получили книги из типографии Н.Е. Струйского), жуткие кровавые забавы. Хлебосольный Николай Еремеевич частенько собирал в гости окрестных помещиков, которым устраивал охоту на живых людей.
"Бомонд" самозабвенно развлекался, целясь из ружей и пистолетов в передвигающиеся мишени - бедных от страха крепостных мужиков и баб, бегавших по специально отведенной площадке. Патроны, естественно, были боевые. После каждой такой «сессии» дворня Струйского, глотая слезы, оттаскивала на сельский погост трупы несчастных.
В барской усадьбе находилась и обширная коллекция пыточных орудий, старательно - один в один - скопированных с образцов времен средневековой инквизиции. Самодур обожал устраивать показательные - с приглашением соседей - суды над «душами».
«Сказывали мне, - свидетельствует князь Долгоруков, - что он был склонен к юридическим упражнениям, сам делал людям допросы с пристрастием, говорил за них и против них».
Впрочем, разнообразием приговоров Струйский не отличался. Вердикт его всегда был одинаков: «Запытать до смерти!». После этих слов за невиновного беднягу принимались доморощенные палачи и не останавливались до тех пор, пока жертва не испускала дух.
Сам князь И.М. Долгоруков пыток и казней не видел, но много слышал о них от других.
Как и многие другие помещики, Струйский был жутко охоч до женского пола. Но, чтобы придать своему хобби, как сегодня сказали бы, хоть какую-то легитимность, Николай Еремеевич «сотворил крепостной женский балет» и устраивал для соседей закрытые просмотры. «Балерины» танцевали неглиже, а каждый из приглашенных тем временем выбирал себе на ночь понравившуюся танцовщицу. Хозяин тоже не терялся.
Историк Ключеский В.О. (1841 – 1911) в своем «Курсе русской истории» вывел Струйского как образчик типичного представителя екатерининского времени:
«… этот великий любитель муз был еще великий юрист по страсти и завел у себя в деревне юриспруденцию по всем правилам европейской юридической науки. Он сам судил своих мужиков, составлял обвинительные акты, сам произносил за них защитительные речи, но, что всего хуже, вся эта цивилизованная судебная процедура была соединена с древнерусским и варварским следственным средством - пыткой; подвалы в доме Струйского были наполнены орудиями пытки.»
По словам того же И.М. Долгорукого, Н.Е. Струйский так боялся своих крестьян, что проводил в своем кабинете «суток по двое без сна и почти без пищи, опасался над собою злонамеренных покушений». Опасения порой приобретали странную до маниакальности форму. В кабинете он запрещал вытирать пыль, которая лежала толстым слоем. По его представлению пыль служила верным стражем святилища, так как по ней, говорил помещик, «я вижу тотчас, не был ли кто у меня и что он трогал».
В 1796 году узнав о кончине своего кумира - Екатерины Великой, Николай Еремеевич вбежал в гостиную, где висел ее портрет, выполненный Рокотовым, «слег горячкой, лишился языка и умер». Это была авторская копия портрета императрицы находящегося в Зимнем дворце. На обороте холста рукою Николая Еремеевича было написано: «Сiю Совершенную штуку писала рука знаменитого художника Ф: Рокотова стого самого оригинала который он в С: П: б срiсовал сам с императрицы прислана ко мне от него в рузаевку 1786 года в декабре Н. Струйский.»
Он умер от инсульта следом за императрицей.
Державин Г.Р. (1743 – 1816) отозвался на смерть Николая Еремеевича колючей эпиграммой, в которой обыграл стиль самого Струйского:
Средь мшистого сего и влажного столь грота
Пожалуй мне скажи — могила это чья?
Поэт тут погребен: по имени — струя.
А по стихам — болото.
Со слов писателя Валентина Пикуля (1928 – 1990) Ключевский охарактеризовал Н.Е. Струйского как «отвратительнейший цвет русско-французской цивилизации».
После похорон мужа Александра Петровна произвела в помещичьей жизни «реформы»: выпустила из жуткой тюрьмы крепостных – забитых, грязных и уже безумных. Правда, семи-восьмилетние девочки, которые работали в ткацкой мастерской, прикованные к станкам, там так и остались.
Муж любил изделия, тканные по-особому, да и Александра Петровна их любила. К тому же мастерские приносили хороший доход. Ну а то, что девочки слепнут и умирают от пыли, так их по деревням много. Прелестная Сашенька давно забыв о романтических юношеских устремлениях не желала терять привычный комфорт и выгоду, распуская крепостных по домам.
Теперь она правила в своих вотчинах крепкой рукой. Приходила на порку «порушенных» девок, которые попадались в любовных шашнях. Надо же поддерживать моральные устои! Ну а то, что «рушили» крестьянских девок ее же собственные взрослеющие сыновья, Струйскую мало заботило. Да хоть в каждом дворе по незаконному внуку или внучке – все хозяйству только на пользу. Хотя беременных девок выдрать, конечно, нужно.
Большого шума наделал дикий случай.
Пьяный сынок Александры Петровны Юрий надругался над малолетней девочкой-крепостной. Ее отец, озверев, отрубил топором хозяину голову, да и положил ее на крыльцо барского дома. В сердцах Александра Петровна приказала четыре дня не давать ни людям, ни животным еды и воды. А на пятый день состоялась жестокая экзекуция виновного.
Случай этот даже попал в газеты, вот только, в чем состояло наказание, не сообщалось – о такой жестокости и написать было невозможно.
Трагично сложилась судьба и другого сына Александры Петровны Леонтия. В 1816 г. он насмерть засек крепостного, за что был осужден и сослан в Сибирь, где умер в 1823 г.
Ей было восемьдесят шесть, когда 13 марта 1840 года она тихо умерла во сне. Её похоронили в фамильном склепе Рузаевки.
В 1920–х годах этот каменный фамильный склеп, где покоился прах Николая Еремеевича, Александры Петровны и их старшей дочери Маргариты был разрушен.
Спасибо за ссылочку, Ира!
Не видела, сейчас только прочла-хорошая информация!
Ах наш старый сайт-сколько там было замечательного! Только вздохнешь украдкой....
Надеялась, что не пройдешь мимо ,и не ошиблась-спасибо за пост!
Просто отличный пост!
Большое спасибо и за участие,и за прекрасное дополнение!
Пару слов о барде А.Суханове))
Кто еще не слышал-Можжевеловый куст-в его исполнении.....
Как же замечательно он поет не менее замечательные стихи Николая Заболоцкого!
Танюша, я правильно поняла, что ты хотела о стихотворении Н. Заболоцкого рассказать вообще-то?
Ф. Рокотову приписывали безнадёжную любовь к А.П. Струйской. Наверное поэтому ее портрет излучает такое обаяние.
Спустя 180 лет после написания портрета оно поразило известного поэта Николая Заболоцкого.
В 1953 году он написал ставшее знаменитым стихотворение «К портрету Струйской». Говорят, что он часто приходил в Третьяковскую галерею, подолгу простаивал возле портрета Александры Петровны, любуясь таинственной красавицей.
И о стихотворении Заболоцкого-Портрет,и о других стихи Заболоцкого,коль уж о нем идет речь в Поэзии-не помешает к слову)))))
Наша молчащая Завалинка просто утомляет иногда)))
Ты ж меня уже знаешь
))
Я читала о безнадежной любви Рокотова к Струйской.Поэтому,наверное, он так и не обзавелся семьей.
История мучительной любви знаменитого русского художника Федора Рокотова
Старинный портрет, который однажды пожелала продать некая дама, неожиданно приоткрыл одну тайну художника.
Екатерининский вельможа князь Петр Иванович Репнин
Он не оставил прямых потомков.Художник Рокотов был его внебрачным сыном от крепостной(есть такая версия)
Правда, теперь это никто ни опровергнуть, ни подтвердить не сможет)))
А может, к счастью-зачем нам эти домыслы?)))
Счастье-это великолепные стихи Заболоцкого,прекрасные картины Рокотова и еще то, что теперь мы можем обо всем этом прочесть и все это увидеть во всемогущем Инете,который мы все клянем и,тем не менее, читаем с большим удовольствием то, что раньше от нас было скрыто
Иринка,рада общению с тобой!
Ира, в Сети есть:
Наталья Клевалина-
"История мучительной любви знаменитого русского художника Федора Рокотова"
Длиннющая публикация, не вижу смысла ее сюда выкладывать-на нынешнем нашем сайте мало кого интересует эта тема, здесь другие приоритеты.
Ее легко можно найти в Сети тем желающим, которые хотят узнать больше о знаменитом и загадочном художнике Рокотове,написавшем Портрет Струйской, столь понравившийся поэту Заболоцкому.
___keepration_220x220.jpg "foto-1-(convert.io)")
Портрет
Любите живопись, поэты!
Лишь ей, единственной, дано
Души изменчивой приметы
Переносить на полотно.
Ты помнишь, как из тьмы былого,
Едва закутана в атлас,
С портрета Рокотова снова
Смотрела Струйская на нас?
Ее глаза — как два тумана,
Полуулыбка, полуплач,
Ее глаза — как два обмана,
Покрытых мглою неудач.
Соединенье двух загадок,
Полувосторг, полуиспуг,
Безумной нежности припадок,
Предвосхищенье смертных мук.
Когда потемки наступают
И приближается гроза,
Со дна души моей мерцают
Ее прекрасные глаза.
1953