Все, кому дорогая память о Владимире Высоцком, кроме черной даты 25 июля, помнят и другой день – 28 июля.

День прощания, день похорон. 
Ставший не только днем великой скорби, но и великого единения великого множества людей. И этот день они никогда не забудут. Мы вспомним сегодня день 28 июля 1980 года.

В день похорон ушедшие молчат.

Поэтому сегодня будет первая Глава в нашем цикле, в которой не прозвучит голос Владимира Высоцкого.

Владимир Высоцкий умер в ночь на пятницу 25 июля. 
Это произошло примерно между тремя часами и половиной пятого утра – точного времени не знает никто. Поэтому фактически последним днем жизни Владимира Высоцкого стало 24 июля.

В квартире на Малой Грузинской в эту минуту были подруга Высоцкого Оксана Афанасьева и врач Анатолий Федотов. 
Тяжелейшие последние дни, когда фактически началась агония, совершенно измотали их. Оба уснули. Федотов до конца жизни так и не простит себе, что проспал ту роковую минуту.

Уже ранним утром о кончине Володи будут знать практически все его друзья и товарищи по театру.

Всеволод Абдулов позвонит в Париж Марине Влади. 
Международную связь тогда осуществляли телефонистки. В том числе и поэтому через несколько часов после звонка в Париж о кончине Высоцкого узнает практически вся Москва. А к вечеру – и почти вся страна.

В первые же сутки люди услышат передачи, посвященные памяти Высоцкого, по западным радиоголосам.

Советское телевидение и радио так и не скажут о смерти Высоцкого ни слова. 
Появятся только два сухих некролога в «Вечерней Москве» 26 июля и «Советской культуре». «Вечерка» напечатала еще и коротенькую заметку под названием «В последний путь» за подписью редактора Семена Индурского.

Три дня между смертью и похоронами полны непрерывным движением. 
В квартире Высоцкого постоянно множество людей. Решаются самые разные и самые важные вопросы.

И все три дня тело Владимира Семеновича будет в доме. 
Ни в больницу, ни в морг его не отдадут. Вскрытия не будет. Таково было единодушное решение семьи и близких. Медицинские подробности, с учетом известных пристрастий покойного, могли привести к никому не нужному скандалу. Знаменитый врач-реаниматолог Леонид Сульповар присылает бригаду, и медики прямо здесь бальзамируют тело до похорон.

При этом необходимо утрясти самые обыкновенные формальности – например, получить свидетельство о смерти. 
Нужно организовать место на кладбище. Эту миссию берет на себе Иосиф Кобзон. Вместе со Всеволодом Абдуловым они едут на Ваганьковское кладбище. Директор предложит самый лучший участок недалеко от входа и наотрез откажется от денег, когда Кобзон протянет ему пачку купюр.

В квартире Высоцкого начнут собирать его архив, который потом перевезут к Давиду Боровскому. 
Два чемодана рукописей.

У соседей возьмут пишущую машинку и перепечатают с листка бумаги то самое стихотворение, которое считалось последним стихотворением Высоцкого – «И снизу лёд, и сверху…».

Юрий Любимов тем временем воюет с начальством. 
Начальство хочет, чтобы похороны прошли максимально тихо, в семейном кругу, но при этом быстро и «по-деловому». Любимов наотрез отказывается и заявляет, что хоронить Владимира будут его друзья, и гроб будет стоять на подмостках театра. В противном случае начальству придется убрать самого Любимова.

Днем 25 июля перед зданием театра появится некролог, на который поначалу мало кто обратит внимание.

Но как только его заметят, у дверей Таганки начнут собираться люди. 
Многие из них так и простоят у входа в театр все три дня. Фактически это будет уже стихийный митинг скорби. Люди несут цветы, зажигают свечи, читают стихи Высоцкого и те, что написаны уже в память о нем.

При этом Таганка, несмотря на траур, продолжает работать. 
Вечером 25-го идет спектакль «Десять дней, которые потрясли мир». По просьбе Любимова зрительный зал встает для минуты молчания. Валерий Золотухин не сдерживает слез на первом же зонге после слов «Не скулите обо мне, ради Бога…».

Актёры не понимают, что и зачем они играют, а зрители практически не реагируют на происходящее на сцене. 
Но отменить спектакль государственный театр не имел права.

Удивительно, что и в день похорон вечером тоже будет спектакль! 
И только в полночь в старом здании Театра труппа устроит поминки.

В эти дни отменят только «Гамлета» 27 июля. 
Ни один зритель не сдаст свой билет в кассу.

Уже днем 25 июля люди начинают собираться и у дома на Малой Грузинской и стоят так всю ночь.

26 июля по просьбе Марины Влади приезжает скульптор и художник Юрий Васильев. 
В 14 часов 10 минут он снимет посмертную маску и слепок левой руки. Всего будет изготовлено три маски из сплава бронзы с серебром. Для Марины, для семьи и для Театра на Таганке.

27 июля – последний день перед прощанием. 
Но на самом деле прощание идет непрерывно. В квартиру Высоцкого приходят десятки людей, знавших его. Всех встречает Марина Влади. Здесь же родители.

Друг Высоцкого со времен Большого Каретного Артур Макаров превращается в своеобразного диспетчера, пытающегося как-то организовать все происходящее..

К тому же надо было, увы, решать и чисто бытовые вопросы. 
С немалыми долгами покойного, с дачей, с квартирой. Вопрос с квартирой был самым деликатным. По наследству ее передать в Советском Союзе не могли. Но друзья составят письмо от Марины Влади на имя Брежнева, и это разрешит ситуацию. Сам Брежнев письма так и не получит, но среди его помощников были люди, ценившие Высоцкого. В квартире впоследствии будет жить мама, Нина Максимовна.

27 июля на Малую Грузинскую приезжает и Людмила Абрамова, вторая жена Владимира Семеновича. 
Именно 27 июля они впервые встретятся с Мариной Влади и потом будут стоять рядом на панихиде.

И вот наступает 28 июля. 
Понедельник. В три часа ночи прямо в доме проходит панихида. Родители, двое сыновей, обе супруги, самые близкие друзья и соседи по дому. В четыре утра тело Владимира Высоцкого привозят на Таганку.

На рассвете прокричит живой петух, который жил в театре и вот так же по-настоящему кричал в «Гамлете». 
Милиции в театре нет. Любимов просит помочь Алексея Штурмина, и ребята из его школы каратэ будут поддерживать порядок в здании весь день.

А снаружи будут тысячи милиционеров.

В разгар Олимпиады начальству пришлось отовсюду снимать людей в погонах. 
Таганскую площадь и прилегающие улицы перегородили металлическими заграждениями, переулки перекрыли грузовиками с песком, станцию метро около Театра в конце концов вообще закрыли. Там же был штаб похорон в главе с генералом Борисовым.

С одной стороны, эти меры выглядели устрашающе. 
С другой стороны, практический смысл в них тоже был. То, что происходило в этот день, не имело аналогов ни до, ни после – если, конечно, не считать похорон Сталина. Несмотря на отсутствие официальных сообщений и практически полное замалчивание факта смерти Владимира Высоцкого, в этот день проститься ним пришли тысячи, тысячи и тысячи.

Причем не только москвичей. 
Люди ехали со всей страны! Из Владивостока, из Калининграда, где прошли его последние гастроли, с Кавказа, с Крайнего Севера.

Высоцкого хоронила не просто Москва, а весь Союз. 
Очередь растянулась на девять километров и заканчивалась за гостиницей «Россия», то есть уже почти у Кремля. Точных цифр, разумеется, не существует. По данным милиции проститься с Владимиром Семеновичем пришли 108 тысяч человек, но эти цифры были явно занижены: некоторые уверены, что народу было втрое-вчетверо больше!

Еще до открытия метро около театра соберется множество людей, а через пару часов этот людской поток превратится в океан. 
День будет очень жаркий и душный. Многие простоят на этой жаре без воды, почти без движения, в плотных рядах, где трудно даже пошевелиться, по восемь часов!

Но десятки тысяч людей проявят в этот день невероятное достоинство и дисциплину. 
В толпе всегда найдутся пьяные, сумасшедшие, хулиганы. Всегда возникают какие-то конфликты. Ничего подобного 28 июля не было, если не считать некоторых эпизодов, когда поведение милиции казалось людям возмутительным.

Но даже милиция все-таки ведет себя в эти дни иначе. 
Днем 25 июля одного из друзей Высоцкого остановил гаишник на улице Горького, и от него милиционер узнал страшную новость. Он тут же передал ее по рации, и было видно, как все постовые теперешней Тверской по очереди сняли фуражки. «Что же мы, не люди», – скажет с возмущением милиционер, которому Валерий Янклович в день похорон подарит фотографию с автографом Высоцкого, а народ вокруг недовольно зашумит.

В театр на Таганке придут на прощание делегации всех московских театров. 
Юрий Любимов наотрез отказывается предоставлять слово чиновникам и не позволяет им никак вмешиваться в ход траурной церемонии. Но народ, терпеливо ждущий у дверей, начнут пускать только в четверть первого. Потом уже станет ясно, что пройти мимо гроба смогут лишь те, кто пришли не позже девяти утра.

У многих в этот день с собою магнитофоны – и голос Высоцкого звучит из сотен динамиков. 
У многих в руках зонты. Но люди закрывают от жары не себя, а букеты цветов.

В какой-то момент, простояв несколько часов и почти не продвинувшись, граждане начнут просто передавать по рукам цветы вперед. 
Их будут отдавать и проходящим мимо артистам, которых пускали с отдельного входа.

Но многие известные люди просто стояли в бесконечной очереди наравне со всеми. 
Артур Макаров, проехав на машине все эти девять километров, вдруг где-то в середине людского потока увидел космонавта Георгия Гречко.

В самом театре занято каждое место в зале, на балконах, в проходах. 
Черный стены, черная драпировка, на подмостках стоит выхваченный ярким светом гроб… 
Занавес из «Гамлета», большой портрет, с которого Владимир Семенович смотрит на всех одновременно и пронзительно, и строго, но в то же время с какой-то грозной усмешкой.

Звучит траурная классика, музыкальная тема из «Гамлета» и финальный монолог из спектакля: «Что значит человек, когда его заветные желанья – еда да сон? Животное, и всё…»

Солнце в зените, пришедшие быстро проходят через зал, чтобы дать возможность проститься остальным, но народ прибывает гораздо быстрее. 
Люди взбираются на крыши домов, универмага, залезают на киоски, смотрят изо всех окон окрестных домов.

Но вместе с чувством огромного горя и личной невосполнимой потери они ощущают какой-то невероятный гражданский подъем. 
Кто-то метко потом назовет это «праздником прощания». Сотни тысяч пришли к Высоцкому не по разнарядке, на никем не согласованную, не объявленную акцию. Они чувствовали свое единство, и с ними был их Высоцкий.

Тем временем чиновники все настойчивее требуют завершить церемонию. 
Но пока уступают просьбам Нины Максимовны продлить прощание. Однако начальство боится, что ситуация выйдет из-под контроля. В конце концов, Юрий Любимов просит, чтобы гроб с телом Высоцкого просто провезли вдоль всей очереди, и люди смогли хотя бы так отдать дань и поклониться Владимиру Семеновичу.

Гроб вынесут под аплодисменты – и десятки букетов тут же полетят под ноги несущим тело товарищам Высоцкого.

Его погрузят в обычный ритуальный автобус. 
И колонна двинется на Ваганьковское кладбище. И тут станет ясно, что начальство обмануло Любимова.

Колонну направят не мимо все еще надеющихся проститься с Высоцким граждан, а совсем по другому маршруту. 
Но движутся автобусы поначалу медленно.

Люди, прорывая оцепление, устремляются вперед и забрасывают цветами колонну. 
Которая едет словно по цветочному полю. Говорят, что в этот день в Москве скупили вообще все цветы. Люди бросают цветы под колеса, а потом начинают бежать за автобусами. Некоторые не отстают почти километр!

«Я видела, как хоронили принцев и королей – я ничего подобного представить не могла», – скажет Марина Влади в эту минуту. 
А Юрий Трифонов, еще глядя на все происходящее из кабинета Любимова, произнесет другую фразу: «Как умирать после Высоцкого?..».

Колонна уже давно была на Ваганьково, а люди все стояли у театра, где уже едва не началась давка, пока к ним не вышел милицейский чин и не сказал, что «прощание отменено по просьбе родственников». 
Здесь тоже с самого утра толпа. Часть народа все-таки пробивается на закрытое кладбище.

Пятый час, но все еще очень жарко. 
Вокруг могилы только семья и самые близкие друзья, но это все равно десятки люде

Теперь никаких речей уже не будет. 
Несколько слов скажет только директор Театра на Таганке Николай Лукьянович Дупак. Родные по очереди прощаются. Марина Влади бросает в могилу белую розу. Могилу выкопали очень глубоко. Могильщики сказали: пусть получше сохранится.

Потом полторы сотни человек соберутся в доме Высоцкого на поминки. 
Таганка сыграет вечерней спектакль, а в полночь товарищи по сцене помянут друга и будут сидеть до тех пор, пока по распоряжению милиции не обесточат театр, но перестаравшись, оставят без света весь район.

Так закончится день 28 июля 1980 года.

Текст радиопередачи "Один Высоцкий"