Семен Моисеевич Флейшман родился 12 октября 1912 в городе Тула, жил в Москве.

В 1936 г.окончил Ленинградский институт инженеров железнодорожных дорог (сегодня — Петербургский государственный университет путей сообщения).

С 1941 участник Великой Отечественной войны, боёв за прорыв блокады Ленинграда, прошедший военными дорогами до самой Победы в мае 1945.

Семен Моисеевич — Профессор МГУ, доктор технических наук, турист, поэт и был душой туристской компании.

В походах очень помогали его песни – часто перетекстовки на известные мелодии.

В 2012 году к 100-летнему юбилею МГУ выпустил сборник стихов Семёна Флейшмана.

На его стихи несколько песен написал его друг Анатолий Загот, пишет и исполняет Татьяна Флейшман.

Похоронен Семен Моисеевич Флейшман на Перловском кладбище в Москве.  

этой студии он знакомится и тесно общается со многими из молодых

поэтов, впоследствии погибших на фронтах Великой Отечественной

войны. С одним из них, Борисом Смоленским, они становятся

близкими друзьями.

 

Вместе со своим братом Феликсом Семён Флейшман защищал

в окопах блокадный Ленинград с первого до последнего дня блокады.

 

После войны работал в Москве, в НИИ транспортного строительства,

занимаясь довольно редкой отраслью науки – селевыми потоками и

защитными сооружениями.

 

Последние два десятилетия своей жизни он проработал в

Московском государственном университете, в лаборатории снежных

лавин и селей географического факультета. В течение 15 лет С.

Флейшман возглавлял Селевую комиссию при Академии наук СССР.

 

С. Флейшман всю жизнь писал стихи и считал, что это –

главное, что останется после него. Он не ходил по редакциям и не

«пробивал» свои стихи в печать. Они, стихи, пробились сами,

разлетаясь по свету...

Их читали у костров и на вечерах, они звучали и

продолжают звучать песнями.

 

Семён Флейшман всегда хотел, чтобы его вспоминали

стихами и песнями.  

 

 

Мы хотим, чтобы и вы тоже узнали и запомнили его именно

таким.

 

Татьяна Флейшман  -дочь  С.М. Флейшмана  

 

 

 

 

 

Памяти Высоцкого

                  Семен Флейшман

 Его не меньше я люблю,

 Чем те, кто смерть его оплакал.

 Но по нему я не скорблю

 И не сажаю душу на кол.

 Есть мудрость в том, что он сгорел

 Хмельным, зубастым, бесшабашным,

 Что он - не меркнул, не старел,

 Не стал, живя, позавчерашним.

 Что он себя не пережил

 И не писал воспоминаний,

 Что он ушёл таким, как жил,

 Каким привык общаться с нами.

 Что он ушёл, покуда пел,

 Пока орлом взвивался горным,

 Что он ещё не заболел 

 Благоразумием позорным.

 Ушёл, не нахватав ещё

 Ни пышных званий, ни регалий.

 Поймите, это - хорошо!

 Пусть их другие нахватали.

 Сюсюкая, родится стих,

 Когда твой рот заткнули соской.

 Высоцкий был счастливей их,

 Был выше их: ведь он - Высоцкий!

 Пусть не допевши он ушёл,

 Пусть он ушёл недолюбивши...

 Поймите, это - хорошо,

 Что он не стал при жизни - бывшим,

 Что - не седым бородачом

 Устало с ярмарки тянулся,

 А на трибуне - Трубачом

 Последней песней захлебнулся.  

ДОМБАЙ

Брожу по Домбаю, как пьяный,

И быть мне весёлым нельзя:

Ведь нынче я снова с Домбайской поляной

Надолго прощаюсь, друзья.

Дорог исходил я немало.

И даже с Тянь–Шанем – на «ты».

От Крыма прошёл – до седого Урала,

Немало видал красоты...

Там плещет волна голубая,

Небес голубых – голубей.

Но милого сердцу, родного Домбая

Не вытеснить даже и ей.

Я видел вершины Баксана,

Байкальского берега нить...

Но знайте, друзья, что с Домбайской поляной

Все эти места не сравнить.

Куда б не занёс меня ветер,

Но твёрдо уверен я в том,

Что нету подобного чуда на свете –

На этом. И даже – на том...

И если достоин я рая

За муки в бродячей Судьбе,

Мне в гроб положите ключи от Домбая,

А рай – заберите себе.    

ДОМБАЙСКИЙ ВАЛЬС

Я в Домбае опять,

Где – не раз, и – не пять

Сердце пело, мечтало, любило...

Стало громче внизу,

Но в горах и в лесу –

Всё, как было, как было, как было...

Я брожу по тропе,

Где когда–то я пел

О Судьбе, о чудесной жар–птице...

Я и нынче пою,

Только в песню мою

Ночь стучится, стучится, стучится...

Успокойся, чудак!

Жизнь устроена так –

Века нам никогда не хватает...

Гаснешь ты, человек...

А старик – Алибек

Всё сверкает, сверкает, сверкает!

Что за ночь – сколько звёзд!

Ну, прощай, старый мост.

Вот уже и восток заалелся...

Я хожу, всё брожу,

Только Зуб Софруджу

Почему–то во мне разболелся.

1962 г.   

 ИССЫК-КУЛЬ...

Я в жизни встречался со всякой водой

И я на Судьбу – не в обиде:

Со всякой водой, но такой голубой

Нигде, никогда я не видел!

То озеро – Чёрного моря синей.

Оно к себе манит и манит...

Прозрачна вода. Отражаются в ней

Хребты голубые Тянь-Шаня.

Придумать воды голубее нельзя –

Как будто в ней – цвета рожденье.

Как будто бы, все голубые глаза

Нашли в ней своё отраженье.

Но если недобрые люди придут,

Со злом к берегам его торным –

Задует Улан- и за десять минут

Становится озеро чёрным.

Недобрых людей презирает оно,

Как демон, оно свирепеет.

И зло отступает. И снова – светло.

И озеро вновь голубеет.

И снова, на диком его берегу

Стою я, забыв о России.

И снова, я глаз отвести не могу

От этой синеющей сини.

В каких бы морях ни пришлось мне гулять,

Какие бы ветры ни дули,

Я буду, ребята, с тоской вспоминать

О том голубом Иссык-Куле!     

ВЕЧЕРНИЙ ТБИЛИСИ

 Вечерний Тбилиси! Вечерний Тбилиси!

 О, нет, не газету хочу я воспеть.

 Твои огоньки подо мною зажглися –

 Танцующих звёзд бесконечная сеть.

 С вершины Мтацминды смотрю я на город,

 Любуюсь огней бесконечной игрой...

 Зовёт меня город, который распорот

 С Навтлуга до Мцхеты зелёной Курой.

 Спускаюсь в кабине, и вот я у цели:

 Широкий вначале, широкий – в конце,

 Поёт и смеётся проспект Руставели,

 Девчонки-подружки спешат на концерт...

 Горящее «М» трёхметрового роста,

 Витрин ресторанных зовущая нить...

 А там, за витринами – мудрые тосты,

 Весёлые тосты умеющих пить.

 Но я ухожу от неоновых нитей,

 Я дальше спускаюсь, к притихшей Куре,

 Где парочки молча стоят у гранита...

 Вечерний Тбилиси... Весна – в декабре...

 С каштанов слетают последние листья,

 Я слышу чарующей песни слова...

 Ты молод по–прежнему, старый Тбилиси,

 И не поседеет твоя голова!

 Ты дышишь зимой ароматами лета,

 А звёздные ночи твои так тихи!

 Недаром, здесь столько рождалось поэтов!

 Здесь – каждый второй сочиняет стихи.

 ...Я еду на север, туда, где морозы,

 Где ветра весеннего осенью – нет,

 Туда, где поэзии – меньше, чем прозы.

Где каждый трехсотый-и тот не поэт.

Но жду, чтоб мечты мои снова сбылися,

 Что вновь повернётся Судьбы колесо,

 Что вновь улыбнётся мне древний Тбилиси,

 Весёлый и солнечный мой Тбилисо!

 1978 г.  

ЗАОНЕЖСКИЕ ОЗЁРА

Заонежские озёра,

Северная Русь...

Деревеньки без призора,

Тишина да грусть.

Вьётся берег невысокий –

Озеру под стать

Всё осока да осока,

Некуда пристать.

Головой качает, словно

Вестница беды,

Одинокая часовня

Около воды.

Позади – огни заката,

Впереди – рассвет...

Сосны смотрятся куда–то

В ночь... А ночи нет.

Вот осина жёлтой веткой

Машет – «Как живёшь?»

То ли – осень, то ли – лето,

Где тут разберёшь...

Мы с тобой приедем скоро

Прямо в никуда...

Заонежские озёра,

Длинная вода...

 1970 г.   

Заонежские Озера  

Автор Галина Фролова

Колёса выводят

Лишь несколько слов:

– Уходит, уходит,

Уходит любовь.

И что её глушит?..

Но день ото дня

Глаза твои суше

Глядят на меня.

Куда–то исчезли

Шальные слова.

Оборвана песня –

Запета едва...

И кто в том виной?

То ли ты, то ли я...

Ещё ты со мной,

Но уже – не моя.

Нам жить бы, как дети,

Взрослеть не спеша,

Но к дьяволу в сети

Попала душа.

Зачем заморозил

Рассудок её,

Сгубив оба сердца –

Моё и твоё?

И снова колёса

Бегут не туда,

И снова уносят

Меня в холода.

И больше не слышно

Ни песни, ни слов...

Не вышла, не вышла,

Не вышла любовь. 

Коль ты захандрил, изменился в лице

От серой нуды, а быть может и с горя,

Тебе пропишу я надёжный рецепт –

Две тысячи метров над уровнем моря.

Покуда ты вовсе не скис, не зачах

В своей, провонявшей мышами конторе,

Иди, поднимись с рюкзаком на плечах

К двум тысячам метров над уровнем моря.

Оно, с непривычки, не очень легко –

Придётся чуть–чуть попотеть, я не спорю.

Но это ещё не совсем высоко –

Две тысячи метров над уровнем моря.

Там горные сосны привольно шумят,

Хрустальные реки им ласково вторят.

Альпийские травы обнимут тебя

В двух тысячах метрах над уровнем моря.

Ты вольного ветра всей грудью хлебнёшь,

Забудешь о людях, с которыми в ссоре,

И песню над горным ручьём запоёшь

В двух тысячах метрах над уровнем моря.

Ты будешь мальчишкой бродить по горам,

Ты весь распахнёшься на диком просторе.

И сердце навеки останется там,

В двух тысячах метрах над уровнем моря.

Когда ж тебе снова придётся стоять

В прокуренном тесном людском коридоре,

Прикрой лишь глаза – и увидишь опять

Две тысячи метров над уровнем моря.

И если в душе твоей смута и суд –

С собой – не в ладах, иль с людьми ты в раздоре,

Запомни – всегда тебя ждут и спасут

Две тысячи метров над уровнем моря.

 Адыр-Су, август 1979 г.     

Абхазия -альпийские луга на высоте 2000 метров

Однажды в апреле мне выпал досуг

На несколько дней прокатиться на юг.

Набрал самолёт по дороге разбег,

Оставил в оврагах белеющий снег,

Оставил родной подмосковный причал

И к Чёрному морю мгновенно домчал.

А в парке у моря уже соловьи

Отпели весенние песни свои.

А камни у моря уже горячи,

Как уголь, пылающий в жаркой печи.

И за день под солнцем распаришься так,

Что к вечеру ходишь варёный, как рак.

Я пробыл у Чёрного моря три дня,

И вновь потянуло на север меня.

В моё Подмосковье, где лес – ещё наг,

Где манит к себе Парамонов овраг,

Где тихая речка Волгуша течёт,

Где майское солнце ещё не печёт.

Ещё не везде зеленеет трава,

Ещё распускаются почки едва,

Ещё соловьям неприветливо тут –

Ещё через месяц они запоют.

Но как хорошо в этом тихом лесу,

Где воздух прохладой щекочет в носу,

Где душу твою не томит ещё зной,

Где пахнет берёзой и ранней весной!

...Вот если бы также вернуться я смог

В начало моих беспокойных дорог!

Из царства по склону катящихся лет

В страну, где ещё восемнадцати нет.

Из царства моих ежедневных забот

В страну, где душа беззаботно поёт,

Где весело прыгает сердце в груди...

В то лучшее царство, где всё – впереди! 

В любви слова – ненужный лоск.

Пускай они не лживы,

Но, всё ж, просеяны сквозь мозг

И потому – фальшивы.

Словами всё сказать нельзя,

Мы это знаем сами.

Не надо слов – дай мне глаза!

Я всё скажу глазами.

Когда пылает голова –

Красивых слов не надо.

Тогда – все речи, все слова

Подобны водопаду.

Зачем водой тушить огонь?

Не будем дураками!

Не надо слов – дай мне ладонь!

Я всё скажу руками.

Немало есть красивых слов,

Но им в любви – не место.

Лишь тот сполна познал любовь,

Кто любит бессловесно.

Слова нас держат, как в броне,

И сталкивают лбами.

Не надо слов – дай губы мне!

Я всё скажу губами.

....................................................

......................................................

.....................................................

.....................................................

Ты не печалься, что в ночи

Двух слов мы не связали...

Зачем их связывать? Молчи.

Мы всё уже сказали. 

В начале седьмого десятка

Я вновь ошалел от весны.

И так же, как в юности, сладко

Мне видеть тревожные сны.

И так же, как в юности песня

Со мною и ночью, и днём.

Мы с нею состарились вместе

И вместе, наверно, умрём.

Но песня меня уверяет,

Что нам помирать ни к чему:

«Зануда пускай помирает,

Коль жить надоело ему.

А мы–то – нескучные, вроде,

Нам весело топать вдвоём!

Ещё мы походим, побродим,

Ещё у костра попоём!»

И вы мне, ребята, поверьте –

Такая уж доля моя, –

Что я, словно песня, бессмертен,

А песня бессмертна, как я.

Что я буду вечным подростком

Шагать, каблуками звеня.

И каждой весною – берёзкам

Опять шелестеть для меня. 

Песня о двух

                Стихи Семена Флейшмана

                Музыка Анатолия Загота

Разве не чудо? Разве не странно?

Разные люди, разные страны,

Разных эпох разноцветное иго -

Что же сроднило Грина и Грига?

Именем схожи? Да, именем тоже.

Только об этом ты думаешь позже.

Будто бы целого две половины:

Музыка Грига, повести Грина.

Те же рождает в нас ощущенья,

Те же печали, те же стремленья

Эта наивно прозрачная книга -

Светлая сказка Грина и Грига.

Сколько бы ни было свиста и твиста,

Но через год, через сто, через триста

Юноше та же приснится картина:

Парус у Грига, парус у Грина.

Будет в шальном человечьем зверинце

Так же девчонка, тоскуя о принце,

Ждать с горизонта заветного брига

То ли от Грина, то ли от Грига.

Будет, пока нарождаются люди,

Будет любовь - и мечта о ней будет,

Будет волшебная плыть бригантина

Имени Грига, имени Грина!  

За то какая красивая Карелия была, точнее , Заонежье. Эх, невезуха. Ты уж извини меня, я хотела похвастаться своим фото. Не судьба

Я думаю, это Ладога, а не Заонежье. А вот я попытаюсь тебе загрузить фото Заонежья

Спасибо, Ира. Под фоткой, что я грузила, было написано:Заонежье.

Обе фотографии красивые. Только на твоей так хооооолодно:)Но-красиво:)

Спасибо, Татьяна, за отличный пост! Стих "Памяти Высоцкого" очень понравился! Песню скачал в свой архив, СПАСИБО!!!

Ты не печалься, что в ночи

Двух слов мы не связали...

Зачем их связывать? Молчи.

Мы всё уже сказали.

Значит, финал...

Красивые строчки!!!

Спасибо, Татьяна!!!