Биография

Родители Семена Лев Соломонович Фердман и Ида Давыдовна Шуман переехали в Москву на учёбу из Новоград-Волынска Житомирской области Украины, и их сын Семен Фердман был настоящим сорванцом, учился на «отлично», и позже о своем детстве в книге «Уно моменто» рассказывал: «Сейчас мне приятно, что мой день рождения празднует вся страна, правда, не догадываясь об этом. А раньше это приносило немало проблем: я на год раньше пошел в школу, на год раньше ушел в армию. Зато сейчас - хорошо.

Днем 31 декабря ко мне приходят родственники и друзья, все те, кто среди предновогодних хлопот не забыл обо мне. Мы посидим, поговорим, выпьем. Кто-то потом уходит, кто-то остается. И тосты плавно переходят в другую ипостась - это «За дорогого Сеню!» и пожелания счастья в новом году. Мои родители. Мама, Ида Давыдовна Шуман, успешно окончила рабфак по специальности фармацевт. Была активисткой, комсомолкой. Папа, Лев Соломонович Фердман, был офицером. Впоследствии стал адъютантом главного маршала артиллерийских войск Яковлева в Главном артиллерийском управлении - ГАУ, но не надолго. В то время военнослужащих-евреев старались переводить подальше от Москвы, на периферию. Вскоре и мой папа оказался под Харьковом, служил в Балаклее в должности заместителя командира большой артиллерийской части».

При этом нужно отметить, что далеко на все из написанного Семеном Львовичем в его книге, соответствовало действительности. Так, в частности, его отец, действительно, служил в артиллерийском управлении, но в отделе снабжения лесоматериалами и никогда не был адъютантом маршала артиллерийских войск.

К сожалению, отец Семена был контужен, после войны умер, и вся тяжесть воспитания Семена и его сестры легла на плечи их мамы. Окончив школу с золотой медалью, Семен хотел поступить в бронетанковую академию имени Сталина, но для поступления в академию была необходима отличная физическая подготовка, а этим он похвастаться не мог, забрал документы из академии и отнес их в первое, попавшееся по ходу трамвая, заведение. Им оказалось МВТУ имени Баумана. Но по негласному распоряжению, в это престижное училище старались не принимать студентов с нерусской фамилией. Семен, не зная об этом, написал сочинение на тему «Сталин - это мир во всем мире». Он все тщательно списал со шпаргалки, но проверяющий забраковал сочинение, найдя в нем 11 несуществующих ошибок. Тогда мама Семена отправилась в Министерство образования и добилась пересмотра работы. Семену разрешили написать еще одно сочинение, за которое он получил «четверку» и поступил на энергомашиностроительный факультет.

Позже в интервью Семен Львович рассказывал: «Я собирался пойти по стопам отца. Он у меня военный. Пришел поступать в бронетанковую академию. Получил хорошие отметки по всем предметам, но по легкой атлетике надо было иметь второй разряд, а я с детства играл только в футбол. Пришлось забрать документы. Отнес их в первое попавшееся заведение по ходу трамвая. Это было Бауманское училище. Мама так радовалась, когда я туда поступил! А к перемене моей деятельности она сначала отнеслась настороженно, а потом увидела, как на меня реагируют зрители в театре, и расплакалась прямо в зале! Я же всегда был сорванцом. В детстве я жил в одной коммунальной квартире с Владимиром Ресиным. Сейчас он первый вице-премьер правительства Москвы, и многие считают его моим братом, хотя это и не так. Мы регулярно с ним дрались! До сих пор поддерживаем дружеские отношения».

В МВТУ имени Баумана Семен проучился три года, активно участвуя в самодеятельности, затем был призван на флот, где прослужил четыре года. В интервью Семен Львович рассказывал: «Из «Бауманки» меня то и дело пытались отчислить за задолженности и безудержную любовь к самодеятельности, а со второго курса призвали в армию. Я служил четыре года во флоте на Балтике, так что мое высшее образование растянулось лет на десять. Из армии я вернулся с двумя рекомендательными письмами: к режиссеру Юрию Завадскому и Аркадию Райкину. Но институт ради мамы все же закончил и даже 6 лет проработал инженером-механиком по котельным установкам в Министерстве энергетики и электрификации СССР.

Восемь лет я работал в разных организациях, вплоть до министерства, и все это время принимал участие в самодеятельности. В армии, например, я руководил эстрадной группой, в которой был единственным исполнителем. Еще я выступал в драматическом коллективе при Доме офицеров города Балтийска. В пьесе Лавренева «Разлом» я сыграл маленькую роль матроса-анархиста. Для этой роли мне, единственному из балтийских моряков, военный комендант города разрешил носить длинные волосы. И когда на улице меня останавливал патруль и задавал вопросы по поводу моего внешнего вида, я с гордым видом протягивал официальную бумагу, выданную в комендатуре. Все это, в конце концов, привело меня в театр-студию «Наш дом» при МГУ. …И даже дослужился до должности директора!

Репетировали в свободное от учебы и работы время, часто по ночам, и за это не получали ни копейки! Помню, как боялся провала. Мы выступали перед студентами. Дрожать начал за кулисами. Вышел, и вдруг кто-то свистнул. Я совсем растерялся. Подумал с минуту и говорю: «Вообще-то я привык выступать после второго свиста». Раздался свист, и я начал, но рассказал не запланированный монолог, а несколько пошлых анекдотов из студенческой жизни… Публика меня приняла тогда лучше всех. В другой раз я попросил использовать себя в серьезном качестве — хотел прочитать со сцены «Стихи о советском паспорте». «Сеня, все будут смеяться! Могу поспорить на ящик коньяка!» — сказал мне тогда Марк Розовский. Мы поспорили. За кулисами был поставлен ящик, оплаченный Розовским. Я вышел на сцену и с серьезным видом начал читать патриотические стихи. Сначала в зале возникло недоумение, потом — тишина, а на третьем четверостишии зал буквально стонал от хохота. Я тут же ушел за кулисы и отдал деньги Розовскому…

Через два года студию разогнали, так как мы «не проводили правильную линию партии» — не играли патриотические спектакли об успеваемости студентов, а показывали серьезные постановки по произведениям Хайта, Горина и Арканова. Многие артисты пошли на профессиональную сцену — в Москонцерт: Александр Филиппенко, Алла Демидова, Геннадий Хазанов, Михаил Филиппов, Марк Розовский… Просто наши постановки «не проходили» по идеологическим меркам того времени. Но после закрытия студии многих, в том числе и меня, пригласили работать в Москонцерт. Именно тогда я стал дипломантом конкурса эстрадных артистов и начал получать приглашения сниматься в кино...»

В 1972 году Юрий Любимов пригласил Семена в Московский театр драмы и комедии на Таганке, в котором актер впоследствии прослужил три десятилетия. Для Семена Львовича такой поворот судьбы был совершенно неожиданным: он не ожидал, что его - непрофессионального актера, примут в популярный московский театр. Начинающего артиста в коллективе встретили с пониманием, тем не менее, он очень болезненно ощущал, что попал в непривычную среду. И ему пришла на помощь Мария Витальевна Полицеймако - талантливая и мудрая актриса, дочь народного артиста СССР Виталия Полицеймако и актрисы Ленинградской филармонии Евгении Фиш.

Личная жизнь

К моменту поступления в Театр на Таганке был дважды женат, разведен и в 40 лет, женившись в третий раз, обрел настоящее семейное счастье с Марией Полицеймако. В интервью Семен Львович рассказывал: «Как раз на Таганке я и встретил свою жену Машу… Она мне часто помогала, так как я был новый человек в театре. Маша — красивая, добрая, отзывчивая женщина. Я влюбился. Мы с ней играли тогда в двух спектаклях — «А зори здесь тихие» и «Добрый человек из Сезуана». Встречались два года… Нельзя сказать, что я задумал жениться на Маше сразу. Я к тому времени уже дважды был женат, а Маша воспитывала сына от первого брака. Сейчас он вместе с семьей живет в Африке. Я шел на сближение очень осторожно. Мои жены не были связаны с театром, и оба брака были случайные.

Любви не было — так, привязанность. А с их стороны были истерики, трагедии, но мы остались друзьями, и бывшие жены даже иногда мне звонят… Я поставил Маше условие — родить сына (в двух предыдущих браках у меня не было детей, что и послужило причиной разводов). Маша родила мне Мишу, и мы поженились. Потом у нее начался мастит, и я бегал за молоком… Володя Высоцкий, который был единственным человеком, имевшим доступ к валютным магазинам, купил там банку сухого датского молока, которого нам хватило на несколько месяцев… Я учил сына играть в футбол, отдал его в музыкальную школу, боролся с его детской аллергией, возил в Коктебель… А он пошел по Машиным стопам. Даже фамилию ее взял и тем самым продолжил великую актерскую династию Полицеймако…»

После свадьбы Мария и Семен Львович по ходатайству дирекции театра сдали две двухкомнатные квартиры Моссовету, и взамен получили четырехкомнатную квартиру, куда переехали вместе со своими мамами и маленьким сыном Мишей. Мария Витальевна рассказывала: «Семен очень хотел сына, и когда я родила Мишу, чуть не умер от счастья... Кстати, в фильме «Болотная Стрит, или Средство против секса» они снимались вместе, и играли отца и сына».

Фильмы

В Театре на Таганке Семен Львович сыграл в спектаклях «Мастер и Маргарита», «Обмен», «Добрый человек из Сезуана», «А зори здесь тихие...» и во многих других постановках. Одной из лучших актерских работ актера стала роль в спектакле «Пять рассказов Бабеля». А с конца 1960-х годов он начал сниматься в кино. В 1967 году Семен дебютировал в малоизвестной картине «Каникулы в каменном веке», и последующие десять лет снимался от случая к случаю в эпизодических ролях в различных картинах. В одной из картин - фильме Валерия Ахадова «Вперед, гвардейцы» - актер приобрел свой знаменитый псевдоним.

Об этом случае он рассказывал в интервью: «Я снимался в Душанбе, в фильме Валерия Ахадова «Вперед, гвардейцы!». Когда пришел получать гонорар, директор киностудии «Таджикфильм» говорит: «У нас в Таджикистане не может быть актера с такой фамилией – Фердман». Я, конечно, пытался спорить, указывая на ведомость, говорю: «Посмотрите, есть же в ведомости и Иванов, и Слуцкис...» А он мне: «У этих товарищей есть свои республики». Что я мог ответить? Логика железная. Но гонорар-то надо получить. Стали думать, как меня «перекрестить». Получалась какая-то шарада с фамилией. От этой шарады и родился псевдоним Фарада. «Шарада» - «Фарада». Тем более что звучало это как-то по-восточному». Многие ставили ударение в фамилии Семена Фарады на последний слог, но сам актер утверждал, что это ошибка, и ударение должно приходиться на второй слог.

Настоящее открытие киноактера Семена Фарады состоялось в конце 1970-х годов. Тогда в 1979 году вышли сразу две картины с его участием - комедия Эльдара Рязанова «Гараж», где актер сыграл музыканта-трубача, и кинопритча Марка Захарова «Тот самый Мюнхгаузен».

После выхода этих фильмов Семену Фараде сразу стали поступать новые предложения сняться. Режиссеры заинтересовались комедийным талантом актера, и вскоре он снялся в картинах «Дом, который построил Свифт» и «Убить дракона» Марка Захарова, «Будьте моим мужем» Аллы Суриковой, «Предчувствие любви» Тофика Шахвердиева, «Чародеи» Константина Бромберга и «Миллион в брачной корзине» Всеволода Шиловского.

Фарада также снимался у Леонида Квинихидзе, Павла Чухрая, Аллы Суриковой, Александра Панкратова Черного и Эфраима Севелы. Одной из самых удачных комедийных работ Семена Фарады является роль в иронической мелодраме Марка Захарова «Формула любви», а песня «Уно моменто», исполненная Фарадой в этом фильме с Александром Абдуловым, стала на долгие годы настоящим киношлягером.

Фарада в интервью рассказывал: «В кино мне везло на хороших режиссеров, и я всегда играл в хорошем актерском составе. Особенно мне запомнился фильм Алексея Германа «Мой друг Иван Лапшин». Герман — удивительный, настоящий киношник! Он «ставит» каждый кадр. Например, на столе стоит селедочница. Он говорит: «Неправильно! Она должна быть в другом конце! Будем переснимать!» Все ему: «Леша, ты с ума сошел!» Но переснимают, и, когда смотришь материал, понимаешь, что он был прав. Именно эта деталь создает настроение! В последнее время молодые режиссеры часто предлагают мне сниматься в своих работах и при этом не показывают сценарий, говоря: «Ты сыграй, неважно, про что фильм!» От таких предложений я всегда отказывался»

Сам же актер своей самой лучшей ролью в кино считал доброго пожилого портного из трагикомедии Эфраима Севела «Попугай, говорящий на идиш», снятой в 1990 году. Всего более чем за 30 лет творческой жизни Семен Фарада снялся в 155 фильмах, но, несмотря на такую обширную фильмографию, окружающие всегда его называли «Сеня» и на «ты». Так, например, в детской передаче «АБВГДейка» он играл самого себя — грустного клоуна Сеню. Но ему пришлось уйти из программы после того, как председателю Гостелерадио Лапину не понравился профиль Сени. Актер мог бы уехать к своей сестре в Израиль, но не думал об этом.

В интервью он рассказывал: «Сейчас сестра живет в Израиле. У нее огро-о-мная семья! Столько детей народилось — ужас! У каждого из ее двоих детей еще по двое! А я православный человек. К сожалению, в церковь хожу редко, но я верующий. Меня жена крестила. А сестра не крестилась, она сразу надумала поехать в Израиль. Я был у нее во время театральных гастролей раз тридцать и считаю, что эмигрировать не нужно… Лично я в любом зарубежном государстве больше десяти дней не выдержал бы! Меня домой тянет».

В конце 1980-х годов у Семена Фарады серьезно ухудшилось здоровье. Врачи обнаружили у Семена Львовича порок сердца, и в 1988 году актеру сделали операцию на сердце, поставив искусственный клапан. Операция прошла успешно, долгое время Семен Львович чувствовал себя нормально, и даже играл с искусственным клапаном в футбол, но в июне 2000 года у него случился инсульт - это случилось на следующий день после похорон Григория Горина. У Семена Львовича нарушилась речь, но после лечебного курса в ярославском санатории «Большие соли» актеру стало чуть лучше, он мог передвигаться по квартире с тростью и начал разговаривать. Но его ждали новые испытания - на следующий день после рождения внука Никиты, овчарка Рик, услышав звонок, сорвалась к двери и хвостом выбила трость у Семена Львовича. Он упал, и в институте Склифосовского врачи поставили диагноз - перелом шейки бедра.

Семену Фараде сделали операцию в Центральной клинической больнице, но после нее Семен Львович начал жаловаться на сильные боли. В госпитале имени Бурденко сделали рентген, и выяснилось, что нужна повторная операция. Но и эта операция не была последней, и даже после целой череды хирургических вмешательств врачи не смогли поставить актера на ноги. Семен Львович стал с трудом говорить и передвигался в инвалидной коляске. Врачи делали все возможное, но ни лечебный массаж, ни физкультура не давали должного результата, и медики приняли решение перевести Семена Фараду в Институт нейрохирургии. Все это время рядом с ним находилась его жена Марина Витальевна. В интервью она рассказывала: «Все началось с той самой операции на сердце в 1988 году. Я с самого начала была против замены клапана...» Она знала - нередко подобные операции приводят к ухудшению кровообращения.

Смерть

В 2003 году Семен Фарада перенес второй инсульт, а в феврале 2004 года в средствах массовой информации появилось открытое письмо от члена Национальной Гильдии авторов Канады Анны Евсеевой о тяжелейшем положении, в которое попал Фарада. Вот текст этого письма: «Он болен уже три года. Жена Мария Полицеймако — после тяжелой операции. Сын Миша крутится, как может. Денег постоянно не хватает ни на что. Да вы, наверное, это и сами знаете, так как о болезни Фарады знают совершенно все, но почему-то помощи ему ждать, получается, что неоткуда. Семен Львович лежит в постели, маленький, жалкий и никому не нужный. Он говорит: «Обо мне все забыли». К нему приходят простые люди, его зрители, которые любят его работы в кино, и дают, кто сколько может. Кто — сто рублей, кто — двести. Его знаменитые друзья, о которых Фарада рассказывал мне с придыханием, считая себя «личностью рангом пониже», растворились в вечности.

Гильдия актеров выплачивает ему по 1000 руб. в месяц. Одна ампула лекарства, необходимого Фараде, стоит $100, таких ампул в месяц надо несколько штук. Ему надо в санаторий, который стоит несколько тысяч долларов, потому что там какое-то супероборудование. И Фарада верит, что это супероборудование его поднимет. Фарада с гордостью и со слезами на глазах показал мне правительственную телеграмму. Президент Путин поздравил его с днем рождения. Я вчера ездила в Союз кинематографистов. Все смотрели на меня широко закрытыми глазами. «Да, мы знаем, что он болен. Но мы думали, что он обеспечен». Интересно, каким образом беспомощный старик может обеспечивать себя после инсульта? Отчаявшийся Фарада позвонил Кобзону как председателю Комитета по культуре. Кобзон сказал, что постарается помочь, но обещать не может, он записал телефон Фарады.

Старый друг Александр Абдулов тоже ничего не обещал и не перезванивал. Юрий Любимов дал интервью, в котором выразил надежду, что Сеня еще выйдет на сцену Таганки. Сын Миша разговаривал и со Швыдким, и с Михалковым, и со многими другими. В воскресенье мы будем с Мишей писать письма Михалкову, Шахназарову, Швыдкову, Голутве, Лужкову. Не знаю, кому еще. Господу Богу, может быть... Мы все всегда переживаем, когда умирает любимый актер, и очень любим выражать соболезнование родным и близким покойного. Мы даже ходим на похороны и кладем к ногам усопшего цветы. На похоронах Лени Филатова я видела многих, кто стряхивал непрошеную слезу. Интересно, кто из носителей непрошеной слезы помогал ему, пока он был жив? Сейчас любимый миллионами зрителей актер умирает медленно и мучительно, тихо радуясь каждому, кто приходит его навестить. Он помнит имя каждого зрителя, который ему помог. Фарада сейчас часто плачет. Ему стыдно за то, что он стал обременителен. Но его часы идут намного быстрее наших. Может быть, вместе с Вами мы постараемся что-то изменить в его жизни? Мы не изменим ход времени, но если не медлить, можно успеть ему помочь. Хотя бы ради того, чтобы жить дальше с чистой совестью. С уважением, Анна Евсеева».

Многие люди откликнулись на этот призыв, предлагали прислать Фараде продукты, фрукты, лекарства и даже одежду. Откликнулась эмигранты из Америки, Канады, Израиля, Германии, Франции и даже из Японии. О Фараде вспомнили многочисленные друзья, руководство театра на Таганке и зрители. Актеру помогли Владимир Ресин, Ефим Шифрин, Геннадий Хазанов, Инна Чурикова, Дмитрий Харатьян, Юлий Ким, Юлий Гусман, бизнесмены Геннадий Лазаревский и Богдан Масловец.

Но, несмотря на всенародную любовь и поддержку, Семен Фарада скончался 20 августа 2009 года. Он был похоронен на Троекуровском кладбище в Москве в одном ряду с Вячеславом Невинным, семьей Александра Дедюшко и Виталием Вульфом.