Граммофо́н (от — запись, — звук) — прибор для записывания и воспроизведения человеческой речи и пения с граммофонной пластинки.

Граммофон — это видоизменение изобретённого в 1877 году Эдисоном фонографа, впервые сделанное Эмилем Берлинером в том-же году (Берлинер получил патент на граммофон 26 сентября 1877 года). В отличие от фонографа вместо цилиндров для записывания и воспроизведения звуков служат эбонитовые (каучуковые) диски. Граммофонная игла, прикреплённая к вибрирующей, воспринимающей звуки пластинке, наносит на диске соответствующие спиральные черты и углубления. При вращении диска посредством часового механизма игла движется по спирали диска и вызывает соответствующие колебания вибрирующей пластинки: весь комплекс записанных звуков воспроизводится с точностью.

В 1940—1960-х усовершенствование граммофона позволило достигнуть достаточно чистой передачи музыкального звучания пьес, как вокальных, так и инструментальных. Изготовление граммофонов сделалось мощной самостоятельной отраслью в Западной Европе. Граммофон, а затем патефон и электрофон вытесняли как музыкальные аппараты, так и другие механические устройства. Изготовление пластинок (дисков) разнообразного репертуара (пьесы в исполнении музыкальных виртуозов и выдающихся певцов) выделилось в особую отрасль промышленности.

Позднее граммофоны и электрофоны уступили место магнитофонам и проигрывателям компакт-дисков.

История говорящих машин. Неугомонный Берлинер. Анатолий Лихницкий

 "Нетрудно сделать удивительные открытия, но трудно совершенствовать их настолько, чтобы они получили практическое значение."
Томас Эдисон
Листая старые аудиожурналы, вдруг открываешь для себя, что за какие-то 30-40 лет в начале XX века почти с нуля была создана мощная аудио-индустрия и, что еще удивительнее, был заложен фундамент современного "хай-энда".
Однако "хай-энд" начинался не с громкоговорителей, электронных ламп и трансформаторов, как думают многие. Не появись на свет механическая звукозапись и не получи она в те годы широкого распространения, "хай-энда" сегодня не было бы.
В связи с этим споры о том, кто первым придумал механическую звукозапись, Кро или Эдисон, с моей точки зрения, схоластичны. Для нас важнее, кто ее практически осуществил и сделал достоянием миллионов. Имя этого человека Эмиль Берлинер (Е.Berliner, 1851-1929).
Однако начнем хронику с начала.
30 апреля 1877 года Шарль Кро (Charles Cros), известный поэт, писатель-юморист, химик, передал во Французскую Академию наук письмо, озаглавленное "Процесс записи и воспроизведения явлений, воспринимаемых слухом".
В письме автор подробно излагает принцип работы устройства для осуществления поперечной звукозаписи на вращающуюся пластинку (диск) или валик, а также устройства для воспроизведения этой записи с помощью следящей за записанным рельефом иглы, соединенной с излучающей звук мембраной.
До оглашения письма в Академии газета "La Semaine du Clerge" поместила заметку с еще более подробным описанием изобретения Кро, где, в частности, был упомянут предложенный автором способ тиражирования записей с помощью клише, изготовляемого методом гальванопластики. Свое изобретение Кро назвал фонографом. Письмо Кро было оглашено на заседании Академии, но никакого интереса у ученых не вызвало, поэтому вскоре его отправили в архив, автор же был забыт.
Примечательно в этой истории не то, что Французская Академия наук не разобралась и не оценила гениальное изобретение, а то, что Кро сделал его, не прибегая к экспериментам, подтверждающим возможность записи и воспроизведения звука. Иными словами, это изобретение - плод творческого воображения и логических рассуждений автора.
Нужно признать, что Кро в чем-то сам способствовал своему забвению. Он не предпринял никаких попыток запатентовать или как-то реализовать собственное изобретение.
Но и эта история, строго говоря, не начало. Мысль о возможности фиксации звуков и последующего их воспроизведения занимала умы алхимиков еще в средние века. Позже, во времена.
 Свифта, ученые пытались поймать звук в трубу, закрыть ее с обеих сторон, а затем, открыв, услышать однажды прозвучавший звук. Ну, чем не добывание солнечного света из огурцов!  Подобные идеи возникают и ныне. Я имею в виду послойный съем звуков со стен помещения, о котором писали в научно-популярных журналах в середине 90-х годов нашего столетия.
В научной среде считалось очевидным, что можно уловить и сохранить звук в трубе, поэтому сформировалось устойчивое представление о том, как следует и как нельзя записывать и воспроизводить звуки. Кро своим письмом, естественно, не мог разрушить этот стереотип. Ведь в его изобретении записываемый звук сначала превращался в механические колебания, которые затем фиксировались в виде рисунка. При воспроизведении этот рисунок преобразовывался в механические колебания, которые и превращались в звук. По мнению ученых, звук, подвергнутый такому количеству преобразований, не мог сохраниться и зазвучать вновь.
Интересно, что некоторыми исследователями, задолго до изобретения Кро, с целью изучения звука предлагалось фиксировать его на движущейся плоскости или вращающемся барабане, и почему-то у научной общественности эти предложения не вызывали возражений. Так, в 1807 году английский физик Томас Юнг (Th. Joung) описал способ записи колебаний камертона на поверхности покрытого сажей вращающегося барабана. Рассказывают, что сначала вместо камертона Юнг использовал хрустальный бокал, а в качестве пишущего пера приспосабливал шип от розы.

Идея записи без механической связи записывающего "пера" со звучащим телом путем улавливания звуковых колебаний, переносимых воздухом, принадлежит Леону Скотту (Leon Scott) и датируется 1857 годом. Он создал первый аппарат с мембраной и улавливающим звуки эллипсоидом, отдаленно напоминающим рупор (см. рис. 1). Свой аппарат Скотт назвал фонаутографом (phonautograph). Звукозапись в нем осуществлялась маленьким страусиным перышком по бумаге, которой был обернут вращающийся барабан. Фонаутограф внешне походил на созданный позднее Эдисоном фонограф. Из-за этого сходства Скотт обвинил Эдисона в похищении своего изобретения. Однако претензии Скотта сочли необоснованными, поскольку его аппарат только записывал звуки и не воспроизводил их. К тому же у него был существенный недостаток: он воспринимал звуки колеблющегося тела, находящегося только в центре эллипсоида. Этот недостаток устранил Рудольф Кёниг (RudoLphe Konig), заменив эллипсоид на параболоид , благодаря чему зона чувствительности аппарата расширилась.
Любопытно, что тогда вместо мембраны пробовали применять даже взятые из человеческого уха барабанные перепонки и слуховые косточки. Этим занимался Александр Белл (Alexander Graham Bell), изобретатель телефона, более известный по названной в его честь единице затухания.
В те времена идея записи звука рассматривалась как пустое занятие и вызывала насмешки. Тем не менее, в научной среде устройство Скотта - Кёнига было воспринято весьма благожелательно, тогда как сообщение об изобретении Беллом телефона вылилось в скандал. Самые авторитетные ученые обвинили Белла в некомпетентности, а именно, в незнании закона об уменьшении интенсивности звука пропорционально квадрату расстояния.
Но самое большое унижение все-таки пришлось претерпеть тем, кто пытался заставить звучать ранее зафиксированные звуки.
Сейчас может показаться, что от фиксации звука до его воспроизведения всего один небольшой шаг, но в середине XIX века мысль об обратимости записи была революционной. Именно ее впервые и с полной ясностью высказал Шарль Кро.
Спустя всего полгода после оглашения письма Кро во Французской Академии размеренная жизнь этого учреждения была нарушена визитом Томаса Альва Эдисона (Тh. Edison).


Появился он не с пустыми руками. На заседании Академии от 11 марта 1878 года им был продемонстрирован действующий, то есть говорящий, фонограф (phonograph).
Академики возмутились и устроили демонстратору скандал, обвинив его в чревовещательстве. Скандалом закончилась и демонстрация фонографа в России, прошедшая в том же 1878 году в музее Прикладных знаний в Москве. Из сообщений прессы известно, что фонограф русской ученой публикой был воспринят как "механический говорящий зверь", демонстратора привлекли к суду, оштрафовали, а фонограф уничтожили.
В отличие от Кро, всесторонне одаренного, но совсем не предприимчивого и не обладавшего средствами для осуществления своего изобретения, Эдисон оказался крепким, упорным в достижении своих целей предпринимателем. К тому же он был изобретателем-профессионалом, одним из первых поставившим изобретательскую деятельность на промышленную основу. Ко времени создания фонографа Эдисон имел штат инженеров и рабочих, а также механические мастерские, где и были изготовлены первые образцы фонографа.
Эдисон был убежден, что фонограф - лучшее из его изобретений, поэтому 24 декабря 1877 он подает заявку в Патентное ведомство США, которое через два месяца, 19 февраля 1878 года, выдает ему патент на фонограф.
 Многие связывают эти даты со временем первого оглашения идеи Кро - 10 октября 1877 года - в "La Semaine du Clerge". Однако было бы ошибкой утверждать, что идею фонографа Эдисон заимствовал у Кро. Во-первых, газета "La Semaine du Clerge" в Америке хождения не имела. Во-вторых, существует свидетельство работника Эдисона Эдуарда Джонсона (Edward Johnson) о том, что Эдисон пришел к идее создания фонографа отличным от Кро путем. И главное доказательство - эскиз фонографа, сделанный Эдисоном 12 августа 1877 года и переданный тогда же на исполнение механику Джону Крузи (John Kruesi) .
Из этого эскиза и чертежа, посланного Эдисоном в Патентное ведомство , ясно видно, что принцип действия изображенных аппаратов один и тот же. Интерес представляют необозначенные в эскизах детали.
апись звуков фонографом осуществлялась на покрытом оловянной фольгой валике (барабане) путем выдавливания канавки острием стальной иглы, другим концом соединенной с центром стальной мембраны, улавливающей звуки. Валик при этом вращался вручную с частотой один оборот в секунду. Благодаря нанесенной на ось винтовой нарезке валик перемещался вдоль нее, обеспечивая запись в форме плотной спиральной канавки.
Для воспроизведения использовалась другая, изготовленная из пергамента мембрана. Она также была снабжена стальной, теперь уже воспроизводящей иглой, а для увеличения громкости звучания мембрана была дополнена небольшим бумажным рупором.
Фонограф стал первым в истории воплощением идеи говорящей машины, и в этом величайшая заслуга Эдисона перед "хай-фай".

Усовершенствованием фонографа занимались многие, в том числе известный нам Александр Белл и Чарльз Тайнтер (Charles Summer Tainter). В созданной ими, кстати, на деньги Французской Академии наук, компании "Volta Laboratory Со." конструкция фонографа была заметно улучшена. Главное достижение состояло в том, что глубинная запись путем вдавливания была заменена на поперечную запись резанием. Кроме того, оловянное покрытие валика заменили восковым. Свой аппарат Белл и Тайнтер назвали графофоном (graphophone).
Еще один энтузиаст-изобретатель - Беттини (Bettini), добился тогда существенного увеличения громкости звучания фонографа, но не это главное. Важно, что, будучи доверенным лицом многих известных музыкантов, он использовал свое влияние и заинтересовал их звукозаписью.
Беттини сделал на фонографе около 200 записей самых известных музыкантов. Среди них Рихард Вагнер и Аделина Патти. К сожалению, записанные им валики остались в единичных экземплярах. Проблему тиражирования валиков Беттини решить не удалось, поэтому в 1902 году он продает Эдисону свои права на сделанные им усовершенствования фонографа.
Но судьба фонографа, так же как и графофона, несмотря на усовершенствования, была предрешена, и прежде всего из-за невозможности тиражирования сделанных на валиках фонограмм. Работы по усовершенствованию фонографа ввиду их бесперспективности в 1912 году свернул и сам Эдисон.
Настало время претворения в жизнь идей Кро. Эту миссию взял на себя Эмиль Берлинер.
В 1870 году в Нью-Йорке поселяется девятнадцатилетний немецкий эмигрант Эмиль Берлинер. Он ищет подходящую работу и, в конце концов, устраивается в телефонную компанию Белла.
Движимый честолюбием, Берлинер предлагает Беллу улучшить телефонную связь и довести до ума фонограф. Не получив поддержки от Белла, он тем не менее в 1881 году заключает с ним контракт на организацию производства телефонного оборудования в Ганновере и уезжает в Германию, однако через два года возвращается с твердым намерением усовершенствовать фонограф. Как раз в это время Белл и Тайнтер патентуют свой графофон. Берлинер знакомится с его конструкцией, мгновенно улавливает преимущество поперечной записи и тут же берется за осуществление записи звука, но только не на барабан, а на покрытый сажей стеклянный диск, то есть способом, описанным в письме Кро.
Чувствуя, что он на верном пути, 26 сентября 1887 года Берлинер добивается патента сначала в США, а затем в Англии и Германии на изобретение звукозаписывающего и звуковоспроизводящего устройства с использованием принципа поперечной записи на диске.


В качестве прототипа он берет графофон Белла и Тайнтера, причем Берлинеру удается доказать Патентному ведомству США существенность отличий предлагаемого устройства от прототипа; он дистанцируется от графофона, присвоив своему устройству название граммофон (gramophone).
Позже Берлинер признавал, что в основу его изобретения положены идеи Кро, которые в то время были еще неизвестны Патентному ведомству США.
 Полностью осуществить граммофон Берлинеру удалось в 1888 году. 16 мая он продемонстрировал его во Франклиновском институте в Филадельфии. Свои первые звукозаписи Берлинер сделал фотоспособом по технологии, предложенной Кро, то есть использовал покрытый сажей диск с прочерченной на нем фонограммой в качестве негатива для получения рельефного фотографического отпечатка. Но полученные результаты Берлинера не удовлетворили. Он отказывается от фотоспособа и начинает применять метод кислотного травления.
Для этого стеклянный диск он заменил на цинковый, покрытый тонким слоем пчелиного воска. Запись на нем "выцарапывалась" иридиевым острием. По окончании записи диск подвергался травлению в 25-процентной хромовой кислоте. Минут через 20 на нем образовывалась канавка глубиной приблизительно 0,1 мм, после чего отмытый от кислоты диск становился пригодным для воспроизведения. Но Берлинер на этом не остановился. Одним из первых он понял, сколь важно научиться тиражировать записи. Плоский диск предоставлял такую возможность. Оставалось использовать полученный на цинке рельеф записи в качестве второго оригинала (в современной терминологии), чтобы изготовить с его помощью матрицу и затем получать неограниченное количество копий записи.
В 1888 году Берлинер изготавливает таким способом первую грампластинку-копию из целлулоида Хиата (Jhon Westey Hyatt). Сейчас эта самая первая пластинка хранится в Национальной библиотеке Вашингтона. Пластинки из целлулоида быстро изнашивались, портились при хранении и считались огнеопасными, поэтому Берлинер немедленно приступил к поиску другого материала. Он предпринял попытки изготавливать пластинки из стекла и бакелита, но они оказались неудачными. Одновременно он совершенствует процесс записи, и к 1890 году ее качество было радикально улучшено благодаря применению вместо травления прямой записи на восковой диск. Это нововведение придумал для Берлинера Элдридж Джонсон (Elridge R. Johnson).

Новый принцип позволил снизить зашумленность записи, которая сильно беспокоила Берлинера, и увеличить число гальванопластических копий оригинала, то есть обеспечил возможность тиражирования в большем объеме.

Берлинер учел и то, что меломаны захотят у себя дома иметь аудиоаппаратуру, то есть граммофон. Поэтому в 1894 году он организовал серийное производство первых в мире граммофонов . Интересно, что вращение пластинки в первых граммофонах осуществлялось вручную.
Не останавливаясь на достигнутом, Берлинер продолжает поиски нового материала для изготовления грампластинок. В 1895 году он неожиданно для всех налаживает производство пластинок из эбонита (вулканизированной резины). Но вскоре и этот материал перестает его устраивать.
 И только в 1896 году Берлинер применяет шеллачную композицию,которую он заимствует из производства пуговиц. Убедившись в превосходных качествах этой массы, Берлинер прекращает дальнейшие поиски. Шеллачная масса с небольшими вариациями состава применялась граммофонными компаниями всего мира вплоть до 1946 года.
еперь все внимание Берлинер сосредотачивает на совершенствовании граммофона и в первую очередь на приводе диска. Он понимает, что успех его предприятия зависит от стабильности частоты вращения пластинки. И, может быть, интуитивно он стремится достичь минимальной детонации звука при проигрывании. Чтобы эффективно решить эту задачу, в 1896 году он подписывает контракт с Элриджем Джонсоном, владельцем механических мастерских в Камдене, штат Нью-Джерси, на разработку и производство 200 приводных двигателей для новой модели граммофона. Совместно с Джонсоном Берлинер дорабатывает пружинный двигатель, предназначенный для привода швейных машин, уделяя при этом особое внимание конструкции встроенного в него механического стабилизатора частоты вращения диска.
 В тот же период Берлинер вместе с Альбертом Кларком (Albert Clark) захотели существенно увеличить громкость звучания граммофона. С этой целью они совершенствуют звуковую коробку (sound box).


Эмпирическим путем Берлинер и Кларк подбирают оптимальные размеры, диаметр, толщину и материал мембраны (впоследствии с этой целью стала использоваться слюда), отрабатывают конструкцию зажима сменных игл, выбирают оптимальное соотношение плеч подвижного элемента (якоря). Звуковая коробка обретает предрупорную камеру, выходное отверстие которой акустически согласовывается с пока еще коническим рупором. В своей работе они руководствовались теориями мембраны и конического рупора, разработанными Лордом Рэлеем (Lord Rayleigh) и опубликованными им в 1877 году в книге "Теория звука" (Theory of sound).
Созданный Берлинером и запущенный в производство в 1896 году граммофон стал для меломанов того времени настоящим "хай-эндом". Художник Барро (F. Barraud) изобразил именно этот граммофон, а рядом с ним собачку, узнавшую голос своего хозяина.
В этом замечательном граммофоне еще не было тонарма, поэтому мембране с иглой приходилось отслеживать канавку грампластинки, таская за собой и здоровенную трубу. Но сегодня этот технический казус кажется мелочью на фоне в невероятном темпе одержанных Берлинером побед над техническими проблемами механической звукозаписи. Многое он аккумулировал из других областей техники, а кое-что и из того, что "плохо лежало". Я имею в виду не защищенное патентом изобретение Кро.
Не предложив в сущности ни одной новой технической идеи, Берлинер, тем не менее, к началу 1897 года был первым готов к практическому осуществлению звукозаписи и казавшегося фантастическим плана покорения меломанов всего мира с помощью граммофона.
Покорение началось в первой половине 1897 года, когда Берлинер вместе с Элриджем Джонсоном на базе упомянутых механических мастерских открыл первую в мире фабрику грампластинок и граммофонов (как их называли в Америке, "говорящих машин"). Над скромным строением, в котором ютились мастерские, появляется довольно большая вывеска "Victor Talking Machine Co., Camden, New Jersey".


Перерезав на открытии ленточку, Берлинер почти сразу устремляется в Англию и там в местечке Хейс, графство Мидлсекс, учреждает еще одну компанию "E. Berliner’s Gramophone Co.".
В Англии он также патентует грампластинку и граммофон, обеспечив себе монопольные права на их производство и распространение не только на островах, но и на континенте, затем он едет в Ганновер, где открывает фабрику по производству грампластинок.
Столь стремительные перемещения Берлинера по континентам вызывают подозрение, не использовал ли он в качестве транспортного средства летающие тарелки.
К 1897 году результаты деятельности Берлинера налицо. Искуснейшим образом он выстроил патентную защиту своего бизнеса, воспользовавшись для этого не защищенными патентом идеями Кро. Но именно это вскоре стало ахиллесовой пятой Берлинера. То, что идеи Кро были общественным достоянием, создавало реальную угрозу появления сильных конкурентов в пластиночном бизнесе. Первым таким конкурентом стала англо-американская компания "Columbia Phonograph Co. General" ("Columbia"). В 1900 году, на Международной выставке в Париже она получила высшую награду за свои пластинки, которые по формату записи и по внешнему виду мало, чем отличались от грампластинок Берлинера. К тому же с 1896 по 1902 год "Columbia" получает патенты на процесс звукозаписи пластинок и даже на этикетах (современное наименование - этикетка) не использует слово gramophone - вместо него фигурирует данное самим Кро название phonograph record.
Берлинер не мог воспрепятствовать тому, что "Columbia" обходит его патенты; предвидя это, он еще в 1897 году начинает искать более сильные, чем технические патенты, способы защиты монопольных прав. И его посещает поистине гениальная идея (правда, и на этот раз идея принадлежала, скорее всего, не ему, а Беттини): монопольные права компании на звукозапись могут обеспечивать артисты, записываемые на грампластинки. Для этого требовалось сделать два шага.
Шаг первый: тщательно отобрать и затем пригласить на звукозапись в свои граммофонные компании лучших мировых музыкантов-исполнителей, привлекая их чрезвычайно высокими гонорарами. В этой игре Берлинер сделал ставку на организованную им в Англии компанию "E. Berliner’s Gramophone Co.". На фирму "Victor" рассчитывать не приходилось, поскольку в Америке было еще мало артистов, достойных внимания (для записи привлекались в основном гастролеры). Находясь большую часть времени в Англии, он проявляет интерес к итальянским и русским оперным звездам. Любопытный факт, в 1897 году Берлинер приглашает в Ганновер артистов из России и делает там первые записи из русского репертуара. Одна из таких грампластинок  имеет диаметр 17,5 см, у нее еще нет бумажного этикета, на его месте выдавлены рельефные надписи и изображен на тот момент еще не защищенный товарный знак "Пишущий Амур" ("Writing Angel").
С приглашением артистов почти сразу возникли проблемы, так как в большинстве они были заняты в театрах и не имели возможности совершать длительные поездки. Берлинер решает и эту проблему, он создает мобильное оборудование для звукозаписи, с которым уже в 1899 году его представители приезжают в Санкт-Петербург, где делают записи артистов Мариинской Императорской оперы Л. Сибирякова, И. Тартакова, Г. Морского и других.
Чтобы записывать великих музыкантов, требовались большие финансовые вливания, поэтому в 1900 году Берлинер на базе "E. Berliner’s Gramophone Co." создает акционерное общество с ограниченной ответственностью "The Gramophone and Typewriter Ltd, and Sister Companies" (далее "Gramophone"). Кроме привлечения к звукозаписи ярчайших звезд оперной сцены в планы компании входило также создание в развитых странах 13 дочерних компаний (Sister Companies).
В 1901 году в Риге строится филиал компании "Gramophone", который оснащается новейшим оборудованием для производства грампластинок. Это событие способствовало широкому распространению грамзаписи и граммофонов в России.
К этому времени грампластинка приобретает стандартный вид: цветной бумажный этикет с запатентованным товарным знаком "Пишущий Амур", на ней появляется также надпись "Gramophone Concert Record", а также каталожный номер записи. Пластинки выпускаются пока еще односторонними, в формате "гранд".
О масштабе развернутого Берлинером пластиночного бизнеса свидетельствует то, что к концу 1901 года его компаниями было произведено и продано более 4 млн. грампластинок. Поражают масштабы дистрибьюторской сети фирмы "Gramophone".
Торговые представительства фирмы появляются в Англии, Германии, Австрии, Франции, Италии, Бельгии, Испании, Дании, Швеции, Египте, Индии, США и Канаде. Только на территории России было открыто 5 представительств: в Санкт-Петербурге, Москве, Варшаве, Тифлисе и Риге. Рижский филиал наряду с фабрикой в Ганновере становится крупнейшим для того времени производителем грампластинок фирмы "Gramophone".
1902 год знаменателен тем, что на выездном оборудовании было произведено восемь первых записей Шаляпина и десять первых записей Энрико Карузо. Одна из этих записей, "Mattinata", сделана с участием автора музыки Руджиеро Леонкавалло (фортепиано) . Небезынтересно, что за каждую трехминутную запись Шаляпину было выплачено 2000 рублей золотом, а Карузо - 100 фунтов стерлингов.
Эти немалые гонорары свидетельствуют о четком курсе Берлинера на монополизацию записи голосов самых лучших артистов мира. В 1903 году фирма "Gramophone" делает шестнадцать записей великого тенора Франческо Таманьо и две записи уже знаменитого композитора Эдварда Грига (фортепиано).
С этого времени на фирме "Gramophone" регулярно записываются блестящие оперные звезды: М. Баттистини, Ч. Бонисенья, Ф. Де Лючия, Е. Дестин, М. Гай, М. Гальвани, Г. Хемпель, С. Курц, Н. Мельба, А. Патти, Т. Руффо, М. Зембрих, А. Тетраццини. Более ста замечательных оперных артистов записалось на фирме "Gramophone" к 1907 году. Также записывались и выдающиеся инструменталисты В. Бакхауз, Я. Кубелик, Ф. Крейслер, И. Падеревский, П. Сарасате, М. Эльман.
Позже все они вошли в каталог № 2 фирмы "HMV" (Catalogue № 2 His Master’s Voice Records of Unique and Historical Interest).
Грампластинки с записями великих артистов, выпускаемые в период с 1902 по 1905 годы, имели ярко-красный этикет и назывались в каталоге фирмы Специальными. Их цена в России достигала 15 рублей золотом. Остальные пластинки имели черный этикет и стоили от 2 до 3 рублей. На них уже тогда записалось около 500 исполнителей.
Начиная с 1903 года фирма "Gramophone" перешла к выпуску двусторонних пластинок, однако Специальные пластинки по-прежнему оставались односторонними.
Еще одна воплощенная Берлинером идея - использовать в качестве товарного знака картину Барро вместе с надписью "Голос Хозяина" - по слухам принадлежала ему самому. Этот знак в графическом изображении появился на грампластинках фирмы "Victor" в 1904 году.


И только в 1913 году он украсил этикет пластинок английской компании "Gramophone" в ярком цветном изображении, став ее основным товарным знаком.
Неубывающий темп деятельности всегда был характерен для Берлинера. Уже к 1904 году он возглавляет три крупные граммофонные компании "Victor Talking Machine Со." (США), "The Gramophone and Typewriter Ltd, and Sister Companies" (Англия) и "Deutsche Gramophone" в Ганновере со штаб-квартирой в Берлине. Именно эти компании монополизировали звукозапись лучших артистов мира.
Пришло время сделать второй шаг - закрепить за граммофонными компаниями монополию на звукозапись великих артистов во все последующие времена. Этот план Берлинер начал проводить в жизнь с 1907 года. Им были подписаны контракты со многими итальянскими и русскими артистами на "использование своего репертуара исключительно для общества «Gramophone»". Среди подписавших такой контракт, кроме итальянских звезд, были русские оперные артисты: Г. Бакланов, Э. Виттинг, В. Дамаев, А. Давыдов, М. Давыдова, Е. Збруева, Л. Липковская, А. Нежданова, Н. Северский, В. Розинг, Д. Смирнов, Л. Собинов, Л. Сибиряков и Ф. Шаляпин.
Этим шагом Берлинер буквально уничтожил своих конкурентов. И хотя "Columbia" и не так давно появившаяся компания "Fonotipia" (Societa Italiana di Fonotipia - Milano) по качеству записей уже теснили фирму " Gramophone ", лидерства на рынке звукозаписи они добиться не смогли. И только потому, что им приходилось записывать второстепенных оперных звезд. В этот период на "Columbia" записывались М. Бариентос, М. Гай, К. Галефи, Е. Дестин, Л. Леман, Р. Страччиари, Дж. Дзенателло; из русских певцов Е. Бронская, Б. Вепринский, Л. Сибиряков, А. Лабинский и другие. Несколько больше повезло "Fonotipia", по видимости, из-за близости к "Ла-Скала": фирма записала П. Амато, Д. Ансельми, А. Бончи, А. Дидур, Дж. Дзенателло, А. Маджини-Колетти, Л. Эскалайс, К. Саммарко, Р. Страччиари. По представлениям тех времен это были звезды второй величины. Поэтому масштабы производства пластинок фирмы "Fonotipia" ни в какое сравнение не шли с тем количеством пластинок, которое выпускала фирма " Gramophone ". Знаменитая ария Канио из первого действия оперы Леонкавалло "Паяцы" в исполнении Э. Карузо была выпущена фирмой " Gramophone " в 1907 году тиражом более 1 млн. экземпляров - максимальные же тиражи фирм "Fonotipia" и "Columbia" не превосходили нескольких десятков тысяч.
Именно к 1907 году всем стало ясно, что граммофонные компании Берлинера на рынке грамзаписей непобедимы, так же как непобедима сегодня компания Билла Гейтса по части разработки и распространения программного обеспечения компьютеров.
Сегодня успехи Берлинера можно рассматривать как пример высокого искусства побеждать конкурентов, но стоило ли об этом писать, если бы не величайшие заслуги Берлинера перед человечеством. Именно благодаря ему граммофон или, как тогда его называли, "говорящая машина" стал неотъемлемой частью культурной жизни общества. Благодаря ему мы можем услышать голоса великих артистов начала XX века и, что удивительно, без больших музыкальных потерь. Трудно предположить, какой была бы сейчас звукотехника, не родись в середине XIX века неугомонный Берлинер.
***
[1] "Восемь лет он разрабатывал проект извлечения из огурцов солнечных лучей, которые предполагал заключить в герметически закупоренные склянки, чтобы затем пользоваться ими для согревания воздуха в случае холодного и дождливого лета" (Дж. Свифт. Путешествие Гулливера. М., 1976, с. 290).
[2] Берлинер считал, что метод кислотного травления предложен им, однако ранее этот метод был описан Кро в заметке, опубликованной в газете "La Semaine du Clerge".
[3] Шеллачную массу и процесс прессования грампластинок разработал для Берлинера Луи Розенталь (Louis Rosenthal) из Франкфурта.
4] Sound box - в отечественной литературе эту деталь граммофона принято называть мембраной.

Андре́й Ма́ркович Лаби́нский (20 августа 1871, Тобольск, Российская империя — 8 августа 1941, Москва, СССР) — русский и советский оперный и камерный певец, лирико-драматический тенор.

Родился в многодетной семье ссыльного. С 1881 года пел в церковном хоре Софийского собора Тобольска. После переезда в Тюмень, Лабинский — солист хора Знаменской церкви. Окончил реальное училище, после чего становится солистом Синоидального хора. В 1899 г. окончил Петербургскую консерваторию по классу сольного пения профессоров С. Габеля и В. Самуся (класс сценического мастерства Ф. Палечека). Обладал ровным, гибким голосом приятного мягкого тембра и широкого диапазона (брал ноту фа третьей октавы). С 1896 г. пел в хоре Мариинского театра. В 1899—1912 гг. и 1919—1924 гг. — солист Мариинского театр, с 1926 г. служил в Большом театре СССР.

В 1920—1922 гг. и 1923—1924 гг. преподавал в Московской консерватории и в Институте музыкальной драмы. С 1941 года — педагог-вокалист в Большом театре. Среди учеников можно упомянуть Н. Ф. Кемарскую, В. Н. Прокошева.

Гастролировал в Японии, Франции, Германии, Италии.

Заслуженный артист РСФСР с 1924 г.

Лучшие оперные партии: Ленский, Герман, Альмавива, Фауст, Хозе, Рауль, Баян, Лыков, Садко, Радамес, Лоэнгрин, Лучано в опере «Франческа да Римини» (Э.Направника) и другие.

Среди партнёров А. М. Лабинского можно назвать Ф. И. Шаляпина, А. В. Нежданову.

Имел необыкновенную популярность, особенно среди женской половины любителей оперного искусства-поклонницы, которых называли «лабинистками», следовали за певцом в его гастрольных поездках по России. По сообщению «Русской музыкальной газеты» от 1905 года, на камерных концертах с басом Касторским, билеты в первых рядах стоили десять рублей (по тому времени — очень большие деньги). Тот же номер газеты сообщал о трагикомическом случае, произошедшим на одном из концертов: разъярённый муж одной из «лабинисток» стрелял в Лабинского, но, к счастью, промахнулся.

А. М. Лабинский был дублёром Л. В. Собинова. Композитор С. Кашеваров посвятил певцу романс «Тишина». А. М. Лабинский трагически погиб во время первой бомбардировки Москвы в августе 1941 г.