Неизвестные стихи Варлама Шаламова начала 1950-х годов.

Стихотворения 1951-1955 гг. открывают подборку поэзии Шаламова, опубликованной в пятом выпуске «Шаламовского сборника» (Сост. и ред.
В. В. Есипов. - Вологда; Новосибирск. 2017)

«В архиве сохранилось несколько десятков стихотворений, не включенных автором по тем или иным причинам в "Колымские тетради" — часть из них представлена в подборке. Не мог напечатать Шаламов и ряд интимно-лирических стихотворений, связанных со своей первой семьей (по этическим причинам, поскольку члены семьи были живы), и ряд откликов на злобу дня (по причинам политическим)».

* * *
Свечу я зажег, и как будто бы стало теплее
В холодной каморке, в чужом неуютном углу,
Где даже подумать о счастье я вовсе не смею,
И нету ни силы, ни места добру и теплу.

Свечу я зажег – на стене заворочались тени
От пальцев моих, от тревожно раскинутых рук.
И кажется, будто огромное бъется растенье
В попытке избавиться от иссушающих мук.

И горе, горящее в сердце, меня заставляет
Беззвучно рыдать, содрогаясь на этом огне,
И стиснуты зубы, и страха я вовсе не знаю,
Но тяжко, болезненно тяжко приходится мне.

* * *
Опять тюремщица-луна,
Шатаясь, бродит у окна,
Ключи свои теряя.

И кажется она одна
И знает, где моя страна,
В конце какого края,

Где шел моей неволи след,
Сходился клином белый свет
Почти в воротах рая.

* * *

Там, где мысль окоченела 
На сухом ветру, 
Обратив живое тело
В незамерзший труп, 

Там апостольской наградой
Будет злая быль,
Заполярных водопадов
Ледяная пыль.

Там как статуи литые
Встанут навсегда
Наши новые святые,
Мученики льда.

* * *
Христос не вносит примиренья
В явленье Страшного суда,
И Микеланджело сомнения
В нас укрепились навсегда,

Что если нет ни зла, ни ада,
И нет ни рая, ни добра,
Что нам не это вовсе надо
Держать на кончике пера.

Купель
Ледяная вода Кадыкчана,
Дусканьи снеговая вода,
Ты — подобье крестильного чана
В кипятке разведенного льда.

Обожгу свою взрослую кожу,
Душу выверну начисто я,
На купель ледяную похожа
Обжигающая полынья.

Две души у тебя, два начала,
Кипяток или фирновый лед,
Их слиянье купель заказала,
Захрипел захлебнувшийся рот.

И заходится начисто сердце,
Отдышаться никак не дает
При попытке крестить иноверца,
Зажимая и нос, и рот.

Та купель — это род водоема
Или просто крестильный сосуд,
Тот, в котором крестили и дома
В подготовке на Страшный суд.

* * *
Застарелого порока
Свойство вовсе ни к нему —
Корчить сызнова пророка,
Посетившего тюрьму.

Он хотел бы быть счастливым
Под родительской луной,
Не дышать, как юродивый
Или тяжелобольной.

Под дождем весной растущим
Не по дням, а по часам.
Точно юность — всемогущим
И подвластным чудесам.

Снега мартовская сырость.
Робкая голубизна.
Это мне костюм на вырост
Шьет прилежная весна.

Только мы не лыком шиты
И желаем быть, как все,
И щиты снегозащиты
Расставляем вдоль шоссе.

* * *
Почему для нищих духом,
Кто воистину блажен,
И земля ложится пухом
Камня мерзлого взамен.

И поверь, что губы туже
Мне не стянешь даже ты,
Расходившаяся стужа,
Наказание мечты.

Все кругом — земля и небо
Затянулось белым льдом.
Мы у камня просим хлеба,
Позабыв родимый дом.

И костры сторожевые,
Языками шевеля,
Освещают нам впервые
Заповедные поля.