У меня была крохотная квартирка на первом этаже старого дома. Но для одного человека такое жильё выглядит вполне просторным. Если убрать всю лишнюю мебель (а её и так практически не было), то можно и на велосипеде прокатиться из одной комнаты в другую. Никто не считает кухню полноценной комнатой, а я предпочитаю думать ровно наоборот. Тогда то моя однокомнатная квартира сразу становится двухкомнатной, и в случае продажи почти вдвое возрастает в цене. Правда, я сомневаюсь, что риэлтеры на это клюнут.

Я проснулся около часа дня. Половина моего каменного тела свесилась с матраса на пол (у меня не было кровати, а вместо неё в комнате просто лежал двухместный матрас). Пришлось неплохо потрудиться, чтобы разлепить глаза, но спустя несколько минут мне каким-то чудом удалось это сделать. На полу на расстоянии вытянутой руки от «кровати» стоял домашний телефон. Старая модель, каких уже давным-давно не выпускают. Я даже не помню, как он появился в моей квартире. Дальше по всему полу до двери была разбросана одежда. Много одежды.

Глаза не слушались, не воспринимали окружающий мир так, как надо, но я, не меняя позы, усердно пытался их заставить.

В коридор я прямо таки выполз, безнадёжно пытаясь ухватиться слабыми руками за голые стены. Как в любом идиотском анекдоте про похмелье, я не узнал себя в зеркале. Стоял в ванной, упёршись обеими руками в раковину, наверное, минут десять. Не меньше. Стоял и пялился в зеркало, изучая каждую клеточку своего «нового» лица. Потом улыбнулся отражению, подмигнул, мол, «всё в полном порядке, приятель, ты здорово выглядишь», и начал умываться. Зубы чистил очень медленно и долго, тщательно оттирая засохшие на языке остатки алкоголя и, видимо испортившуюся за ночь, закуску на зубах. Под душ мне не хотелось. Я был настолько слаб, что мог просто утонуть под тонкими струями воды. По крайней мере, тогда я был в этом абсолютно уверен.

Напялив на себя махровый халат, я медленно, словно сонная улитка, побрёл в кухню с мыслями о холодном апельсиновом соке. Я знал, что он есть в холодильнике. Я ощущал пересохшим горлом его присутствие.

В одной дорогой рекламе, бюджет которой, наверное, в несколько раз превышает бюджет некоторых полнометражных фильмов, молодая, до безумия красивая, девушка просыпается жарким летним утром в постели с белыми шёлковыми простынями. На ней только майка и трусики (тоже белые). Длинные волосы, так изящно растрёпанные после сна, притягивают взгляд, пробуждая в сознании тёплые фантазии. Она собирает волосы в небрежный пучок, встаёт с воздушной кровати и выходит из комнаты. Смена кадра. Просторная кухня с белыми стенами и огромными окнами от пола до потолка, за которыми виднеется маленький кусочек дикого пляжа и бескрайнее море. Мягкими нежными шагами девушка подходит к огромному холодильнику, открывает дверцу и достает оттуда стеклянную бутылку апельсинового сока. Наливает его в высокий бокал, уже стоящий на кухонном столике рядом. От холодной жидкости стенки бокала покрываются снаружи легким морозным налётом. Местами проступают капельки воды и плавно стекают вниз по стеклу. Она наполняет бокал до краёв, берёт его своей нежной воздушной рукой и, не спеша, но жадно, выпивает половину. Глоток за глотком. Крупный план. Стекло, сок, губы. Она ставит бокал с оставшимся в нём соком на стол прямо перед камерой. Сама словно проплывает к окну, на задний план. Её силуэт немного смазывается. И именно в этот момент ты отчётливо понимаешь, ради чего стоит жить! Картинка плавно уходит в белый фон.

Я оказался прав и на счёт сока и на счёт девушки. Проходя по коридору мимо своей официально единственной комнаты, я увидел её в дверной проём. Она лежала на матрасе, на боку спиной ко мне, так что я в полной мере оценил плавные изгибы её тела. В отличие от рекламной красавицы, девушка в моей комнате была вовсе без нижнего белья. Кожа её казалась настолько бледной, будто её посыпали мелом. Не спеша, аккуратно ступая по разбросанной кругом одежде, я подошел к ней и присел рядом, так, чтобы разглядеть её лицо. Оно было таким же бледным и небесно прекрасным! Всё её тело было волшебным воплощением неземной красоты! Глаза нежно закрыты, уголки мягких губ слегка приподняты, золотые волосы аккуратно разбросаны на подушке, редкими тонкими прядями падая на лицо. Просто ангел.

Через секунду я понял, что она мертва.

Я даже не успел понять, как оказался в коридоре. Но по пути успел прихватить свой раритетный телефонный аппарат. Шнура могло хватить, чтобы связать вместе все планеты солнечной системы, поэтому я без труда зашёл в кухню с телефоном в руке. Я дрожал весь, от макушки до кончиков пальцев ног. Меня прошибал холодный пот, а волосы, как мне тогда показалось, встали дыбом. Я уже не думал об апельсиновом соке и рекламной красотке. В моей квартире, в моей кровати, лежала мёртвая девушка! Я абсолютно не помню, кто она, как её зовут, как она оказалась здесь. Да, что тут говорить, я не помню, чем закончился вчерашний вечер! Но ведь я не мог убить её. Я ведь не убийца! Я не убиваю красивых девушек по выходным в своей же постели!

Сжимая в руках телефонный аппарат, я стоял без движения посреди кухни. Мне хотелось курить. Неуверенно окинув дрожащим взглядом окружавшее меня пространство, я понял, что сигареты остались там, в другой комнате. Но возвращаться туда я точно не собирался.

Я был сбит с толку. Был растерян! Я ведь никогда раньше не оказывался в подобной ситуации, и понятия не имел, что нужно делать в таких случаях. Я пытался рассуждать спокойно и логически, но ничего не получалось, мысли смешались в одну хаотичную массу. Голова распухла, начала болеть в затылке и висках. Единственное, что я знал наверняка – в полицию звонить нельзя.

– Привет, – дрожащим голосом произнёс я. Это даже не был мой голос! Я хорошо знаю свой голос, и это точно был не он.

Я позвонил моему лучшему другу. У каждого человека должен быть лучший друг, такой, который по всем статьям лучше остальных. А если у вас его нет, то советую срочно начать искать, потому что все красивые девушки умирают, а лучший друг – нет.

– Мне нужна твоя помощь, – я произносил всё без пауз, не давая ему возможности вставить ни единого слова. – Срочно нужна твоя помощь. Приезжай, слышишь? Ты мне сейчас нужен как никогда. Ты приедешь? Ты мне поможешь? Где ты? Чёрт возьми, я не шучу!

Я замолк. Через секунду в трубке послышался довольный голос друга:

– Это всё?

– Приезжай, – опять повторил я сдавленным полушёпотом.

– Что случилось то? Ты чего там?

– Не могу сказать по телефону. Просто приезжай. И как можно скорее.

– Хорошо, хорошо. Успокойся. Через двадцать минут буду. Идёт?

– Угу. И ещё… купи мне пачку сигарет.

Сколько длится самая долгая минута в жизни? БЕСКОНЕЧНО! Эти двадцать минут были не просто пыткой, нет. Это была самая жестокая, самая унизительная и омерзительная пытка за всю историю человечества. Я не мог находиться больше двух секунд на одном и том же месте, и поэтому постоянно перемещался по крохотной кухне от одной стены к другой.

Я не знаю, сколько именно прошло времени, когда раздался стук в дверь. Я замер. Дрожащим и по-прежнему не своим голосом я крикнул «открыто!». На самом деле я не имел ни малейшего понятия, открыт был дверной замок или заперт на все возможные обороты. Я об этом, признаться, и не думал вовсе.

Друг вошёл в кухню, бросил на стол две пачки сигарет, сел на стул и в упор уставился на меня.

– Что стряслось? – спросил он. – Ты какой-то бледный. Заболел, что ли?

– Ты не закрыл дверь? – вопросом ответил я.

– Закрыл, всё в порядке, – с лёгким недоумением на лице спокойно произнёс он.

Я немного помолчал.

– Там, в комнате, – прошептал я, а всё тело пронзала отвратительная дрожь.

Друг вопросительно взглянул на меня, но молча вышел из кухни. Я ждал.

– Уууух ты, – негромко протянул он из коридора. – Только вот я б не стал тебе звонить, если бы такая красота лежала в моей кровати. Но всё равно спасибо.

Я услышал, как он улыбнулся.

– Она умерла, – истерически вырвалось у меня откуда-то из глубины желудка.

После этих слов мой друг вмиг оказался рядом со мной.

– Как умерла? – подрагивающим шепотом спросил он.

Тогда я понял, что он тоже напуган.

– Я не знаю, – на этот раз голос уже становился отдалённо похожим на мой собственный.

– Ты её убил?

– Нет! – я слегка прикрикнул и теперь мой голос вернулся окончательно.

– А кто тогда?

– Откуда мне знать? Может, она сама умерла? Просто умерла и всё?

– Зачем красивой молодой девушке просто так умирать?

Я подозрительно взглянул на моего лучшего друга и засомневался, кто из нас больше напуган.

Взяв со стола пачку с огромной надписью «будешь курить – умрёшь», или что-то в этом духе, я достал сигарету и, прикурив от спички, неуклюже плюхнулся на стул. И только тогда я небрежно опустил телефонный аппарат рядом на пол, наконец-то освободив руку. Мой друг устроился напротив.

– Я проснулся, думал – спит. А она умерла, – сказал я.

– Мг, – ответил друг и тоже закурил.

Через минуту я уже был полностью уверен, что он крепко держит себя в руках.

– Кофе свари, – приказал он, погружаясь в какие-то мысли.

– Кофе? – удивился я.

– Да, да. Ты классный кофе готовишь. Свари, пожалуйста.

Он был спокоен, как самурай, который, допустив непростительную ошибку, намеревается сделать харакири. Наверное, поэтому я беспрекословно подчинился и исполнил его волю. Тем более что похмелье снова возвращалось, и кофе действительно мог помочь хоть как-то упорядочить мысли в голове.

– Кто она? – спросил мой друг, отхлебнув горячего напитка, даже не остужая его.

– Я не знаю, – промямлил я.

– Ага, – заключил друг. А потом продолжил, глядя куда-то в пространство перед собой. – Ты не знаешь, кто она. Ты не знаешь, как она попала в твою квартиру. Не знаешь, что она делала в твоей постели. Хотя, что она там делала – вполне понятно. Ты не знаешь, как и почему она умерла. И ты её не убивал.

Он замолк, а я всё это время кивал головой на каждую его фразу, словно игрушка на приборной доске автомобиля.

– Ведь ты же её не убивал? – вдруг спросил он, взглянув мне в глаза.

– Да нет же, твою мать! – крикнул я, с грохотом поставив кружку с дымящимся кофе на стол, встал со стула и снова закурил. – Ты что, мне не веришь?

Дикая злость вдруг наполнила меня, не оставив ни кусочка свободного пространства.

– Верю, верю, успокойся. Просто уточняю. Я верю тебе. Верю.

Я не стал ничего говорить и продолжал нервно втягивать в себя дым.

– Да уж, красивая девушка… – плавая в своих мыслях, вновь произнёс мой друг.

– Очень, – отозвался я. – Как из рекламы сока.

– Чего? – он снова уставился на меня.

– Да, это я так… не обращай внимания.

Она вернулась. Рекламная красотка в белоснежном нижнем белье. В моей квартире загадочным образом умирает молодая очаровательная девушка, а я думаю о сногсшибательной модели, которая пьёт холодный апельсиновый сок, а потом мягкими воздушными шагами уходит на задний план к окну, за которым разливается бескрайнее море.

И, хоть убейте, не помню, как она попала в мою постель! Абсолютно ничего. Пробел. Кусок памяти стёрт бесследно. Часть моей жизни, причём очень важный её эпизод, навсегда осталась в режиссёрской версии, которую никогда не покажут широкой публике. Я вообще смутно помню весь прошлый вечер. Но ведь я столько не выпил, чтобы напрочь забыть всё, что происходило тогда. Может быть, кто-то решил разыграть меня? Подсыпал что-то в алкоголь. Я потерял сознание. Меня привезли домой, а девушку на самом деле «выбелили» мелом. И сейчас она зайдёт в кухню, завернувшись в простыню, и с ослепительной улыбкой на прекрасном лице скажет, что это просто невинный розыгрыш…

Если так, я, не задумываясь, убью её по-настоящему!

– Надо звонить в полицию, – отряхнув свои бредовые мысли, сказал я.

– Куда? Ты что, сдурел?!

– У нас нет другого выхода.

Я был спокоен.

– Во-первых, не у нас, а у тебя. А во-вторых, что ты им скажешь? «Я её не знаю. Не знаю, как она сюда попала, и кто её убил, но это не я», – он изображал голосом жалкую мямлю. Он частенько меня так передразнивал. – И тогда то весёлые времена за счёт честных налогоплательщиков тебе обеспечены. Ты нашу полицию не знаешь? Да, и не в полиции то всё дело. Тут любой скажет, «кто» и «что». Тебе не поверят, и проверять уж точно никто ничего не станет.

Я снова уселся на стул и опять закурил. Сквозь клубы сигаретного дыма, которым до боли в глазах была наполнена комната, где-то вдалеке у большого окна с видом на спокойное безбрежное море возникла она, рекламная красотка в белоснежном нижнем белье. Теперь я почувствовал запах её кожи. Такой тонкий, едва уловимый аромат, нежными оттенками бьющий прямо в мозг, наполняя собой меня изнутри. Полностью. Без остатка.

Телефонный звонок раздался так громко, будто его пропустили через стадионные динамики. Волна боли, не задумываясь, с новой силой ударила в виски.

Я не брал трубку. Схватившись руками за голову, я пытался сделать так, чтобы её не разорвало на куски.

– Ответь на звонок, чёрт возьми! – снова приказал мне лучший друг.

И снова я подчинился. Грохот тут же смолк. Боль слегка отступила, переместившись ближе к затылку. Я не спешил подносить обшарпанную трубку к уху, и несколько секунд сидел неподвижно, крепко сжимая её в руке.

– Алло, – сказал я, наконец.

– Добрый день! – ответил жизнерадостный женский голос, словно он доносился с другой планеты. – Магазин «Сочная доставка»! Ваш заказ доставлен! Курьер ожидает на улице.

– Заказ? – я ничего не понимал.

– Это ваш адрес? – жизнерадостная женщина с другой планеты продиктовала мой адрес.

– Да, мой, но…

– Вы оплатили пять бутылок апельсинового сока, и назначили время доставки. Мы работаем без опозданий!

– Доставка? – я определённо был сбит с толку.

– Да, да. Курьер подъехал и ждёт на улице, как вы и велели.

– Хорошо.

Я не знал, что всё это значит. Не знал, что ещё я могу сказать, и поэтому решил просто согласиться.

– Спасибо за ваш заказ, и сочного вам дня!

– Спасибо, – сказал я и положил трубку на телефонный аппарат.

Я через силу пришёл в себя и подошёл к окну. На улице у дома не было припарковано ни одной машины. Я тут же пересказал другу короткий разговор с женщиной-инопланетянкой, на что он ответил: «Странно».

– Давай-ка я схожу на улицу и всё проверю, – немного осмыслив происходящее, предложил он, а я ни за что не хотел оставаться в квартире наедине с мёртвой девушкой, и почувствовал, как к горлу подступает приступ паники.

– Успокойся. Я быстро. Выгляну во двор, заберу сок, если его действительно привезли, и сразу же вернусь.

Я не соглашался и всячески уговаривал его остаться и никуда не выходить. Сам не заметил, как мы уже стояли напротив открытой двери в комнату с трупом. Я стоял к ней спиной, но по резко изменившемуся выражению лица моего лучшего друга понял, что там далеко не всё в порядке. Безнадёжно пытаясь подавить поднимающийся внутри меня страх, я медленно развернулся и заглянул в комнату. Она была пуста. На кровати-матрасе никого не было. Та сторона, на которой лежала мёртвая девушка, даже не была примята! Словно там никого и не было. Даже в самом воздухе не осталось её следов.

Мы стояли молча какое-то время. Руки мои вновь задрожали. Что за чертовщина?!

– Здесь никого нет, – сдавленным голосом заметил мой друг. – Никого…

Теперь я окончательно потерял счёт времени. Я совершенно не понимал, что происходит, но почувствовал, как нечто тяжёлое отлегло вдруг от сердца. Я никого не убивал. Но, чёрт возьми, как?! Как такое вообще возможно?! Привиделось? Но ведь мой друг тоже её видел. Видел ослепительно прекрасную, но мёртвую девушку, лежащую там, прямо на моей кровати! Всё-таки это был розыгрыш, и она выбралась через окно? Но окно закрыто изнутри! Ушла через дверь? Мы бы услышали, как щёлкнул замок – дверь находится рядом с кухней. В голове всё смешивалось, оставляя лишь несвязные мысли-догадки. Я никого не убивал, проносилось у меня в голове, я никого не убивал…

Осторожно пятясь назад, мы вернулись в кухню, погружённую в непроглядную пелену дыма, и молча тут же закурили вновь.

– В твоей голове всё в порядке? – спросил мой лучший друг. – Ты меня так разыграть решил?

– Я?! – а я ведь действительно не знал, как такое можно объяснить. – Да я сам не могу во всё это поверить! Клянусь, я тебя не разыгрывал.

Но всё равно чувствовал себя виноватым.

– Я верю, всё в порядке.

Он пытался подобрать слова.

– Неужели нам обоим это привиделось? Общая галлюцинация… я слышал о таких вещах.

– Я не знаю… не знаю…

Я вдруг почувствовал дикую усталость. Ноги странно подкосились, и я рухнул на стул. Боль с новой силой прилила к голове, плотно сжимая точно ржавыми тисками мой уставший мозг.

– Заказ! – вдруг осенило моего друга. Его голос казался мне очень далёким и нечётким, словно в эфире прямого вещания появились помехи. – Я сейчас вернусь. А ты посиди. Теперь то бояться нечего.

Он улыбнулся и похлопал меня по плечу, и я согласился. Тем более что бояться, вроде как, действительно было нечего.

Мой лучший друг выбежал из кухни, а потом на улицу. А я продолжал сидеть совсем без сил, зажав в непослушных зыбких пальцах тлеющую сигарету. Я был спокоен. Я никого не убивал. И никто не умирал просто так в моей постели.

Спустя какое-то время я начал понимать, что мой друг не возвращается. Сколько конкретно прошло минут, я не знал. Может быть, пять. Или десять. Или, может быть, час. Я не знал! Но это определённо было долго. Слишком долго для того, чтобы забрать этот чёртов заказ! Только тогда до меня дошло – дверь не закрылась! Не было щёлкающего звука замка. Если кто-то выходит через дверь, этот звук слышен довольно отчётливо. «Значит, он просто её не захлопнул», подумал я. Собрав все свои силы, я поднялся со стула и, волоча свои резиновые ноги, отправился в прихожую.

Дверь была закрыта. Закрыта изнутри на замок! На три с половиной оборота! Никто не выходил из квартиры. Ни в ванной, ни в туалете никого не было. Ни моего лучшего друга, ни красивой мёртвой девушки. Абсолютно никого…

Я вошёл в комнату и почувствовал, что ноги больше не смогут удержать меня. Всё в том же махровом халате я упал навзничь на пустой матрас и увидел перед собой белый потолок. Такой белый, что зарябило в глазах. Но через секунду мерзкая рябь рассеялась и моя рекламная красотка, одетая лишь в белоснежное нижнее бельё, поставила на стол прямо перед камерой высокий стеклянный бокал с недопитым апельсиновым соком. А сама лёгкими нежными шагами отошла к огромному окну на задний план. Я вдыхал пьянящий запах её кожи. Такой тонкий, едва уловимый аромат.

За окном разливается безмятежное море, сквозь тонкое стекло доносится шум прибоя и далёкие крики безумных чаек. Всё медленно расплывается, теряя чёткость, оставляя лишь её прекрасный силуэт. Картинка плавно уходит в белый фон.