___keepration_220x220.jpg "page8-1024-full (1)")
TatianaВЕРОНИКА ТУШНОВА. НЕ ОТРЕКАЮТСЯ ЛЮБЯ..
Не сольются никогда
Зимы долгие и лета...
У них разные привычки
И совсем несхожий вид....
Булат Окуджава.
Вероника Михайловна Тушнова родилась 27 марта 1915 года в Казани в семье профессора медицины Казанского Университета Михаила Тушнова и его жены, Александры, урожденной Постниковой, выпускницы Высших женских Бестужевских Курсов в Москве.
Дом на Большой Казанской улице, ныне Большой Красной, в котором жили тогда Тушновы, располагался на взгорье.
Вверху над всем пейзажем господствовал Кремль.
Здесь башня Сююмбеки соседствовала с куполами церквей.
Внизу, под горой, протекала река Казанка, а вблизи устья Казанки и за ней раскинулись пригороды-слободы.
Вероника любила бывать в Адмиралтейской слободе, в доме деда Павла Хрисанфовича – потомственного волжанина.
В живых его Вероника не застала, но судьба деда-капитана занимала воображение девочки.
Отец Вероники, Михаил Павлович, рано лишился родителей, рано встал на самостоятельный путь. Он окончил Казанский ветеринарный институт, один из старейших институтов России.
Прошел нелегкую службу военного врача на Дальнем Востоке…
Вернувшись в Казань, Михаил Павлович начал работать в Ветеринарном институте, через несколько лет защитил докторскую диссертацию, стал профессором, впоследствии получил звание академика ВАСХНИЛ.
Мать Вероники, Александра Георгиевна, родом из Самары, была художницей-любительницей.
Профессор Тушнов был на несколько лет старше своей избранницы, и в семье все подчинялось его желаниям и воле, вплоть до подачи на стол обеда или ужина.
Вероника, черноглазая, задумчивая девочка, писавшая стихи с детства, но прятавшая их от отца, согласно его же непререкаемому "желанию" сразу после окончания школы поступила в Ленинградский медицинский институт (семья профессора к тому времени обосновалась там).
По окончании института она проходит аспирантуру в Москве при кафедре гистологии ВИЭМа под руководством профессора Б. И. Лаврентьева, воспитанника Казанского университета. Готовит диссертацию. В научном сборнике появляются ее статьи.
Ее всерьез увлекли занятия живописью, да и поэтическое вдохновение не покидало.
В 1939 году ее стихи появляются в печати.
Она вышла замуж за известного врача Юрия Розинского и родила в 1939 году дочь Наталью.
Второй муж Тушновой — физик Юрий Тимофеев.
Подробности семейной жизни Вероники Тушновой неизвестны — многое не сохранилось, потерялось, родственники тоже хранят молчание.
В начале лета 1941 года Тушнова поступает в Московский Литературный институт имени М.Горького: Ее желание профессионально и всерьез заниматься поэзией и филологией вроде бы начинает сбываться.
Но учиться не пришлось.
Началась война.
Отец Вероники Михайловны к тому времени скончался.
Осталась больная мать и маленькая дочь Наташа.
В ноябре 1941 года военная судьба вернула Веронику Михайловну в родной город. Здесь она работает палатным врачом нейрохирургического госпиталя, созданного на базе неврологической клиники ГИДУВа.
Перед ее глазами проходят судьбы многих людей.
В феврале 1943 года Вероника Михайловна возвращается в Москву.
Снова госпиталь; она работает врачом-ординатором.
Исключительное значение в творческой биографии поэта имел 1944 год.
В «Новом мире» появляется ее стихотворение «Хирург», посвященное Н. Л. Чистякову, хирургу московского госпиталя, в котором работала Вероника Тушнова.
В том же году в «Комсомольской правде» печатается цикл «Стихи о дочери», получивший широкий читательский отклик.
В 1945 году вышли из печати ее поэтические опыты, которые она так и назвала "Первая книга".
Вся дальнейшая жизнь Вероники Тушновой была связана с поэзией - она в её стихах, в её книгах, ибо её стихи, предельно искренние, исповедальные порой напоминают дневниковые записи.
Из них мы узнаём, что муж оставил её, но подрастала зеленоглазая, похожая на отца, дочь, и Вероника надеялась, что он вернётся:
« Ты придёшь, конечно, ты придёшь, в этот дом, где наш ребёнок вырос».
Основная тема стихов Вероники Тушновой - любовь, со всеми её горестями и радостями, утратами и надеждами, разделённая и безответная… какая бы она не была, без неё жизнь не имеет смысла.
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя, а ты придёшь совсем внезапно.
А ты придёшь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга......
И он действительно пришёл.
Но всё произошло совсем не так, как она себе это представляла долгие годы, мечтая о его возвращении.
Пришёл, когда заболел, когда ему стало совсем плохо
И она не отреклась… Она выхаживала его и его больную мать.
«Здесь меня все осуждают, но я не могу иначе… Всё же он - отец моей дочери», - сказала она как-то Е. Ольшанской.
АЛЕКСАНДР ЯШИН........
Неизвестно, при каких обстоятельствах и когда точно познакомилась Вероника Тушнова с поэтом и писателем Александром Яшиным (1913-1968), которого она так горько и безнадежно полюбила и которому посвятила свои самые прекрасные стихи, вошедшие в ее последний сборник «Сто часов счастья».
Безнадежно — потому что Яшин, отец семерых детей, был женат уже третьим браком.
Близкие друзья шутя называли семью Александра Яковлевича «яшинским колхозом».
Поэтесса, с чьими стихами о Любви под подушкой засыпало целое поколение девчонок, - сама переживала трагедию - счастье ....
Чувства, озарившего своим Светом последние ее годы на Земле и давшего мощный поток энергии ее Творчеству:
Любовь эта была разделенной, но тайной, потому что, как писала сама Тушнова:
"Стоит между нами
Не море большое -
Горькое горе,
Сердце чужое."
Александр Яшин не мог оставить семью, да и кто знает, смогла бы Вероника Михайловна, человек все понимающий, и воспринимающий обостренно и тонко, - ведь у поэтов от Бога "нервы на кончиках пальцев", - решиться на столь резкий поворот Судеб, больше трагический, чем счастливый?
Наверное, нет.
Они родились в один день — 27 марта, встречались тайно, в других городах, в гостиницах, ездили в лес, бродили целыми днями, ночевали в охотничьих домиках.
А когда возвращались на электричке в Москву, Яшин просил Веронику выходить за две-три остановки, чтобы их не видели вместе.
Сохранить отношения в тайне не получилось.
Друзья осуждают его, в семье настоящая трагедия.
Разрыв с Вероникой Тушновой был предопределен и неизбежен.
Александр Яковлевич Яшин (настоящая фамилия — Попов) (1913–1968), поэт, прозаик.
Родился 27 марта в деревне Блудново Вологодской области в крестьянской семье.
В годы Отечественной войны ушёл добровольцем на фронт и в качестве военного корреспондента и политработника участвовал в обороне Ленинграда и Сталинграда, в освобождении Крыма.
Он был красивым и сильным человеком. Среди тех, кто его ценил и любил, были очень разные люди.
Добрыми отношениями с Яшиным дорожили Пришвин, Чуковский, Симонов, Тендряков…
Как родного отца, любил Яшина бывший детдомовец НИКОЛАЙ РУБЦОВ....
Вероника Тушнова-Александр Яшин-судьба-на большую любовь и на разрыв....
Самая красивая женщина русской поэзии ХХ века- Вероника Тушнова.
Красавица с выразительным лицом, глазами необыкновенной глубины.
Умница.
По воспоминаниям друзей, она была очень светлым и теплым человеком. Умела дружить. Умела ЛЮБИТЬ....
Старая, как мир история.
История любви двух немолодых, людей.
Счастливая и трагическая.
Светлая и грустная.
Рассказанная в стихах.
Вся страна зачитывалась этими стихами.
Влюблённые советские женщины переписывали их от руки в тетрадки, потому что достать сборники ее стихов было невозможно.
Их заучивали наизусть, их хранили в памяти и сердце.
Их пели.
Они стали лирическим дневником любви и разлуки не только Вероники Тушновой, но и миллионов влюблённых женщин.
Последняя, вышедшая при жизни Тушновой книжка
«Сто часов счастья» —
вся о об этой огромной, сжигающей любви......
Хмурую землю стужа сковала,
небо по солнцу затосковало.
Утром темно, и в полдень темно,
а мне всё равно, мне всё равно!
А у меня есть любимый, любимый,
с повадкой орлиной, с душой голубиной,
с усмешкою дерзкой, с улыбкою детской,
на всём белом свете один-единый.
Он мне и воздух, он мне и небо,
всё без него бездыханно и немо…
А он ничего про это не знает,
своими делами и мыслями занят,
пройдёт и не взглянет, и не оглянется,
и мне улыбнуться не догадается.
Лежат между нами на веки вечные
не дальние дали — года быстротечные,
стоит между нами не море большое —
горькое горе, сердце чужое.
Вовеки нам встретиться не суждено…
А мне всё равно, мне всё равно,
а у меня есть любимый, любимый!
Казалось бы, всё было у Яшина до встречи с Тушновой, но чего-то не хватало:
Что-то мешает
Работать с охотой.
Всё не хватает
В жизни чего-то.
Днём не сидится,
Ночью не спится...
Надо на что-то
Большое решиться!
С кем-то поссориться?
С чем-то расстаться?
На год на полюсе
Обосноваться?
Может, влюбиться?
О, если б влюбиться!
Что-то должно же
В жизни случиться.
Если б влюбиться,
Как в школе когда-то,
Как удавалось
В седьмом И в десятом -
До онеменья,
До ослепленья,
До поглупенья,
До вдохновенья!
Снова стоять
На морозе часами,
Снова писать
Записки стихами.
Может быть,в этих
Наивных записках
Вдруг обнаружится
Божия искра.
И превратятся
Мои откровения
В самые лучшие
Стихотворения......
И случилось.
В жизнь ворвалась любовь.
Его любит удивительная женщина, талантливая, красивая, тонко чувствующая…
Длительные, очень неровные, бурные отношения любящих друг друга людей, к тому же поэтов, выплёскивались на страницы поэтических сборников.
«И превратятся мои откровения
в самые лучшие стихотворения»
— писал Яшин в 1961-м году.
Воистину это так, потому что в последние годы жизни его буквально прорвало, и я просто советую найти, прочитать и сравнить ранние и поздние его стихи.
Пусть и безответно,
Только бы любить,
Только б не бесследно
По земле ходить.
Трав густым настоем
Дышать в шалаше,
Только бы простоев
Не знать душе.
Небом или сушей
За любимой вслед —
То же, что в грядущее
Взять билет.
Скрытно жить, в немилости.
Но в любой миг
Из-под ног вырасти
На ее вскрик.
Для меня не горе
Судьба бобыля,
Пахло б морем — море,
И землей — земля.
Буду жить, как птица,
Петь, как ручей.
Только б не лишиться
Бессонных ночей.
Пусть безответная,
Пусть,
пусть!
Как-нибудь и с этою
Ношей примирюсь.
Ни на что не сетую,
Только бы любить.
Давай безответную —
Так тому и быть.
Впрочем, что ж
охотно
На костер лезть?
Мы еще посмотрим,
Время
есть!
Любовь была тайной.
Любовь была грешной.
Вероника, видимо, не позволила себе разрушить его семью, потому что, как мудрая женщина, понимала: на чужом несчастье счастья не построишь.
Вероника Михайловна даже и не помышляла о том, чтобы увести любимого из семьи. Она бы никогда не смогла быть счастлива, сделав несчастными других:
Небо желтой зарей окрашено,
недалеко до темноты...
Как тревожно, милый, как страшно,
как боюсь твоей немоты.
Ты ведь где-то живешь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьешь...
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь?
Не позовешь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники, и за будни,
и за все я благодарю.
А всего-то и есть:
крылечко,
да сквозной дымок над трубой,
да серебряное колечко,
пообещанное тобой.
Да на дне коробка картонного
два засохших с весны стебля,
да еще вот — сердце, которое
мертвым
было бы
без тебя.... ..........
Я одна тебя любить умею,
да на это права не имею,
будто на любовь бывает право,
будто может правдой стать неправда.
Не горит очаг твой, а дымится,
не цветёт душа твоя - пылится.
Задыхаясь, по грозе томится,
ливня молит, дождика боится...
Всё ты знаешь, всё ты понимаешь,
что подаришь - тут же отнимаешь.
Всё я знаю, всё я понимаю,
боль твою
качаю,
унимаю...
В 1961 году Яшин написал стихотворение
«Речка Вертушинка» (легко догадаться, что Вертушинка – ласковый образ Вероники Тушновой):
Над тобой не одна осинка
Одурманенно склонена.
Колдовством твоим, Вертушинка,
Вся душа до краев полна.
Завертела, обворожила,
Закружила меня чуть свет.
Что ж ты делаешь, вражья сила?-
И зимой избавленья нет.
С увлеченьем, с ожесточеньем,
Изворачиваясь и дразня,
Обнажаешь мои коренья,
Словно хочешь свалить меня.
Не весеннее наше дело:
Сколь ни тешься, ни молодись -
Я не тот, и ты обмелела,
Так застынь же,
угомонись!
Вероника ему ответила не менее талантливо, хлёстко и нежно:
Хороша, говоришь, красива?
Что ж клянешь ты ее с тоской?
Не кори, а скажи спасибо
быстрине ее колдовской
И в погоду, и в непогоду
над речонкою склонена,
пьет осинка живую воду,
через то и жива она.
Вертушинке ли не струиться?
Нет иных у нее примет…
Если речка угомонится,
значит, речки на свете нет.
То мелеет, то прибывает, —
любо-дорого поглядеть…
Реки старыми не бывают,
им не надобно молодеть.
Не страшись ее круговерти,
не беги от воды хмельной.....
Успокоится после смерти-
Нету вечных
рек
под луной.....
Вдвоём им приходилось бывать нечасто
Яшин тщательно скрывал возлюбленную от друзей и знакомых.
Встречи были редкими.
И вся жизнь влюблённой женщины превратилась в мучительное ожидание этих горько-счастливых встреч.
Он был порядочным человеком, Александр Яковлевич Яшин.
И чувство долга возобладало. Но сердцу-то невозможно приказать. И разрывалось сердце между долгом и любовью.
А возлюбленная то покорно ждала, то ревниво терзалась, то упрекала, но чаще смиренно принимала выпавшую ей судьбу:
Ты всё еще тревожишься — что будет?
А ничего. Все будет так, как есть.
Поговорят, осудят, позабудут,—
у каждого свои заботы есть.
Не будет ничего... А что нам нужно?
Уж нам ли не отпущено богатств:
то мрак, то свет, то зелено, то вьюжно,
вот в лес весной отправимся, Бог даст...
Нет, не уляжется, не перебродит!
Не то, что лечат с помощью разлук,
не та болезнь, которая проходит,
не в наши годы...
Так-то, милый друг!
И только ночью боль порой разбудит,
как в сердце — нож...
Подушку закушу
и плачу, плачу -ничего не будет!
А я живу,
хожу,
смеюсь,
дышу...
Читаешь её стихи и понимаешь: чувство было настоящим, мучительным, страстным.
Не легкая интрижка, а любовь, которая становится смыслом жизни, самой жизнью. Любовь, о которой втайне мечтает каждый из нас. Правда, и платить за такое горение чувств приходится дорого.
Порой -жизнью.
Вероника растворилась в своей любви и сгорела на ее костре.
Но остались стихи, искренние и взволнованные....
Гонит ветер туч лохматых клочья,
снова наступили холода.
И опять мы расстаёмся молча,
так, как расстаются навсегда.
Ты стоишь и не глядишь вдогонку.
Я перехожу через мосток...
Ты жесток жестокостью ребёнка —
от непонимания жесток.
Может, на день, может, на год целый
эта боль мне жизнь укоротит.
Если б знал ты подлинную цену
всех твоих молчаний и обид!
Ты бы позабыл про всё другое,
ты схватил бы на руки меня,
поднял бы и вынес бы из горя,
как людей
выносят
из огня.
Что делать, если любовь пришла на излете молодости?
Что делать, если жизнь уже сложилась, как сложилась?
Что делать, если любимый человек несвободен?
Запретить себе любить?
Невозможно.
Расстаться – равносильно смерти.
Но они расстались.
Так решил он. А ей ничего не оставалось, как подчиниться......
.jpg "tushnova-i-aleksandr-yayashin (1)")
В чем отказала я тебе,скажи?
Ты целовать просил — я целовала.
Ты лгать просил,— как помнишь, и во лжи
ни разу я тебе не отказала.
Всегда была такая, как хотел:
хотел — смеялась,а хотел — молчала...
Но гибкости душевной есть предел,
и есть конец у каждого начала.
Меня одну во всех грехах виня,
все обсудив и все обдумав трезво,
желаешь ты, чтоб не было меня...
Не беспокойся —
я уже исчезла.
Помнишь, как залетела в окно синица,
Какого наделала переполоху?
Не сердись на свою залетную птицу,
сама понимаю, что это плохо.
Только напрасно меня ты гонишь,
Словами недобрыми ранишь часто:
я недолго буду с тобой - всего лишь
до своего последнего часа.
Потом ты плотнее притворишь двери,
рамы заклеешь бумагой белой...
Когда-нибудь вспомнишь, себе не веря:
неужели летала, мешала, пела?
Началась черная полоса в её жизни, полоса отчаяния и боли.
Наверное, поначалу она еще ждала и надеялась.
Как ждет и надеется на чудо приговоренный к смерти.
Именно тогда родились в ее страдающей душе эти пронзительные строки:
не отрекаются любя…
А он, красивый, сильный, страстно любимый, отрёкся.
Он метался между чувством долга и любовью.
Чувство долга победило.
Но почему же так грустно от этой победы?
Биенье сердца моего,
тепло доверчивого тела...
Как мало взял ты из того,
что я отдать тебе хотела.
А есть тоска, как мед сладка,
и вянущих черемух горечь,
и ликованье птичьих сборищ,
и тающие облака..
Есть шорох трав неутомимый,
и говор гальки у реки,
картавый, не переводимый
ни на какие языки.
Есть медный медленный закат
и светлый ливень листопада...
Как ты, наверное, богат,
что ничего
тебе
не надо.....
В 1965 году она, красивая черноволосая женщина с печальными глазами (за характерную и непривычную среднерусскому глазу красоту ее иногда называли «восточной красавицей»), с мягким характером, любившая дарить подарки не только близким, но и просто друзьям, вынуждена была лечь в больницу с диагнозом «рак».
Александр Яшин, конечно, навещал её.
Марк Соболь, долгие годы друживший с Тушновой, стал невольным свидетелем одного из таких посещений.
«Я, придя к ней в палату, постарался ее развеселить.
Она возмутилась: не надо!
Ей давали антибиотики, от которых стягивало губы, ей было больно улыбаться.
Выглядела она предельно худо.
Неузнаваемо.
А потом пришел – он!
Вероника скомандовала нам отвернуться к стене, пока она оденется.
Вскоре тихо окликнула: "Мальчики..."
Я обернулся – и обомлел.
Перед нами стояла красавица! Не побоюсь этого слова, ибо сказано точно.
Улыбающаяся, с пылающими щеками,
никаких хворей вовеки не знавшая молодая красавица.
И тут я с особой силой ощутил, что все, написанное ею, – правда.
Абсолютная и неопровержимая правда.
Наверное, именно это называется поэзией...»
В последние дни перед смертью Вероника Михайловна запретила пускать к себе в палату Александра Яковлевича.
Она хотела, чтобы любимый запомнил ее красивой и веселой.
А на прощанье написала:
Я стою у открытой двери,
я прощаюсь,
я ухожу.
Ни во что уже
не поверю, –
все равно напиши, прошу!
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
от которой спасенья нет,
напиши мне письмо,
пожалуйста,
вперед на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
за упокой души,
напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла.
Напиши!
Умирала знаменитая поэтесса в тяжелых мучениях. Не только от страшной болезни, но и от тоски по любимому человеку
На 51-м году жизни – 7 июля 1965 года – Вероники Михайловны Тушновой не стало.
После нее остались рукописи в столе: недописанные листки поэмы и нового цикла стихов..........
Александр Яшин был потрясен смертью любимой женщины.
Он напечатал в «Литературной газете» некролог – не побоялся – и сочинил стихи:
Вот теперь-то мне и любить
Ты теперь от меня никуда,
И никто над душой не властен,
До того устойчиво счастье,
Что любая беда — не беда.
Никаких перемен не жду,
Что бы впредь со мной ни случилось:
Будет все, как в первом году,
Как в последнем было году,—
Время наше остановилось........
И размолвкам уже не быть:
Нынче встречи наши спокойны,
Только липы шумят да клены...
Вот теперь-то мне и любить!
Мы с тобой теперь не подсудны
Дело наше прекращено
Перекрещено, Прощено.
Никому из-за нас не трудно,
Да и нам уже все равно.
Поздним вечером, Утром ранним
След запутать не хлопочу,
Не затаиваю дыханье —
Прихожу к тебе на свиданье
В сумрак листьев, Когда хочу.
Яшин понял, что любовь никуда не делась, не сбежала из сердца по приказу.
Любовь только затаилась, а после смерти Вероники вспыхнула с новой силой, но уже в ином качестве.
Обернулась тоской, мучительной, горькой, неистребимой. Не стало родной души, по-настоящему родной, преданной…
Вспоминаются пророческие строки Тушновой:
Только жизнь у меня короткая,
только твердо и горько верю:
не любил ты свою находку –
полюбишь потерю.
Рыжей глиной засыплешь,
за упокой выпьешь...
Домой воротишься – пусто,
из дому выйдешь – пусто,
в сердце заглянешь – пусто,
на веки веков – пусто!
Наверное, в эти дни он до конца, с пугающей ясностью понял горестный смысл вековой народной мудрости:
что имеем, то не ценим, потерявши – горько плачем.
Думалось да казалось...
Думалось, все навечно,
Как воздух, вода, свет:
Веры ее беспечной,
Силы ее сердечной
Хватит на сотню лет.
Вот прикажу - И явится,
Ночь или день - не в счет,
Из-под земли явится,
С горем любым справится,
Море переплывет.
Надо - Пройдет по пояс
В звездном сухом снегу,
Через тайгу На полюс,
В льды, Через "не могу".
Будет дежурить, Коль надо,
Месяц в ногах без сна,
Только бы - рядом,
Рядом,
Радуясь, что нужна.
Думалось Да казалось..
. Как ты меня подвела!
Вдруг навсегда ушла -
С властью не посчиталась,
Что мне сама дала.
С горем не в силах справиться,
В голос реву, Зову.
Нет, ничего не поправится:
Из-под земли не явится,
Разве что не наяву.
Так и живу.
Живу?
После её смерти Александр Яковлевич за свои оставшиеся на земле три года, похоже, понял, какой любовью его одарила судьба.
(«Я каюсь, что робко любил и жил...»)
Он сочинил главные свои стихотворения, в которых – глубокое раскаяние поэта и завет читателям, думающим порой, что смелость и безоглядность в любви, открытость во взаимоотношениях с людьми и миром приносят одни несчастья.
Книги лирической прозы А. Я. Яшина 1960-х годов «Угощаю рябиной» или высокой лирики «День творенья» возвращают читателей к пониманию не измельчавших ценностей и вечных истин.
В завет всем слышится живой, тревожный и страстный голос признанного классика советской поэзии:
«Любите и спешите делать добрые дела!»
Скорбящий на могиле женщины, ставшей его горькой, предсказанной ею же потерей (Тушнова умерла в 1965-м), в 1966 году он пишет:
А ведь, наверно, ты где-то есть?
И не чужая — Моя… Но какая?
Красивая? Добрая? Может, злая?..
Не разминуться бы нам с тобою.
Друзья Яшина вспоминали, что после смерти Вероники он ходил, как потерянный.
Большой, сильный, красивый человек, он как-то сразу сдал, словно погас внутри огонек, освещавший его путь.
Он умер через три года от той же неизлечимой болезни, что и Вероника.
Незадолго до смерти Яшин написал свою «Отходную»:
О, как мне будет трудно умирать,
На полном вдохе оборвать дыханье!
Не уходить жалею - Покидать,
Боюсь не встреч возможных - Расставанья.
Несжатым клином жизнь лежит у ног.
Мне никогда земля не будет пухом...
Ничьей любви до срока не сберег
И на страданья отзывался глухо.
Сбылось ли что?
Куда себя девать
От желчи сожалений и упреков?
О, как мне будет трудно умирать!
И никаких
нельзя
извлечь
уроков.
Говорят, от любви не умирают. Ну, разве что в 14 лет, как Ромео и Джульетта.
Это неправда. Умирают.
И в пятьдесят умирают.
Если любовь настоящая.
Миллионы людей бездумно повторяют формулу любви, не осознавая ее великую трагическую силу: я тебя люблю, я не могу без тебя жить…
И спокойно живут дальше.
А Вероника Тушнова - не смогла.
Не смогла жить.
И умерла.
От рака?
А может, от любви?
Незадолго до смерти она написала эти строки:
Я прощаюсь с тобою у последней черты.
С настоящей любовью, может, встретишься ты.
Пусть иная, родная, та, с которою - рай,
все равно заклинаю: вспоминай!
вспоминай!
Вспоминай меня, если хрустнет утренний лед,
если вдруг в поднебесье прогремит самолет,
если вихрь закурчавит душных туч пелену,
если пес заскучает, заскулит на луну,
если рыжие стаи закружит листопад,
если за полночь ставни застучат невпопад,
если утром белесым закричат петухи,
вспоминай мои слезы,
губы,
руки,
стихи...
Позабыть не старайся, прочь из сердца гоня,
не старайся, не майся -
слишком много меня!
И он тоже не смог жить без неё.
Через три года после кончины своей любимой, 11 июня 1968 года, на 56-м году жизни, в Москве, тосковавший по Веронике поэт умер.
Его похоронили на родине в Вологодской области, в деревне Блудново.
Диагноз смерти А. Я. Яшина звучал так же зловеще – «рак».
И сразу вспоминается классическое:
«Бывают странные сближенья!»
Война.....
В оцепененьи стоя у порога,
я слушаю с бессмысленной тоской,
как завывает первая тревога
над черною, затихшею Москвой.
Глухой удар, бледнеющие лица,
колючий звон разбитого стекла,
но детский сон сомкнул твои ресницы,
Как хорошо, что ты ещё мала…
Десятый день мы тащимся в теплушке,
в степи весит малиновая мгла,
в твоих руках огрызок старой сушки.
Как хорошо, что ты ещё мала…
Четвёртый год отец твой не был дома,
опять зима идёт белым-бела,
а ты смеёшься снегу молодому,
Как хорошо, что ты ещё мала…
И вот – весна. И вот – начало мая.
И вот – конец! Я обнимаю дочь.
Взгляни в окошко, девочка родная!
Какая ночь!
Смотри, какая ночь!
Текут лучи, как будто в небе где-то
победная дорога пролегла.
Тебе ж видны одни потоки света…
Как жалко мне, что ты ещё мала!.........................
KuznjaПожалуйста. Приятно, что вас тоже затронули стихи и история любви Вероники Тушновой и Александра Яшина....
Потери сердца людям не видны,
Но вдохновенье в грудь стучит все реже...
НИ ОТ СВОЕЙ, НИ ОТ ЧУЖОЙ ВИНЫ
НЕ ОТРЕКАЮСЬ.
А ДОЛГИ ВСЕ ТЕ ЖЕ.....
А. Яшин.....
Да, Виктор, все мы простые смертные, со своими ошибками, со своим запоздавшим раскаянием.
Любите стихи-они дают ответ на многие наши вопросы, они согревают нашу жизнь.
Открываю томик одинокий -
томик в переплёте полинялом.
Человек писал вот эти строки.
Я не знаю, для кого писал он....
Пусть он думал и любил иначе
и в столетьях мы не повстречались...
Если я от этих строчек плачу,
значит, мне
они
предназначались.....
Вероника Тушнова.
VladMil
Albina Татьяна, спасибо большое!!!
Замечательный, интересный пост!!! Очень понравилось!
Light
Спасибо, Альбина и Людмилка, спасибо!Приятно, что читаете, слушаете...
Добавлю немного.
Инна Мень....
- Инна Мень - Ты все еще тревожишься
- Инна Мень - Всегда так было
- Юлия Друнина - Памяти Вероники Тушновой
- Тушнова В. - Это я тебя отыскала
- Трофимчук(Тушнова) - Вьюга
Молодость...
Старость....
Молодость…
Старость…
Привычно, знакомо.
А я бы делила жизнь по другому:
Я на две части ее б делила:
На то, что будет,
и то, что было.
Ведь жизнь измеряют-знаете сами —
Когда годами, когда часами.
Знаете сами-лет пять или десять
Минуте случается перевесить.
Я не вздыхаю: О, где ты, юность!
Не восклицаю: Ах, скоро старость!
Я жизни вопрос задаю, волнуясь:
Что у тебя для меня осталось?
Припоминаю я все, что было,
Жизнь пересматриваю сначала,
Как беспощадно меня учила,
Какие подарки порой вручала.
Знала я счастье, не знала покоя,
Знала страданья, не знала скуки.
С детства открылось мне, что такое-
Непоправимость вечной разлуки.
Руки мои красивыми были,
Нежными были, сильными стали.
Настежь я сердце свое раскрыла
Людскому счастью,
людской печали.
Я улыбалась и плакала с ними,
Стала мудрее и непримиримей,
Мягче я стала, тверже я стала,
Лгать и завидовать перестала.
Молодость-сила. Старость-усталость.
Думаю-сила
в запасе
осталась!
Вероника Тушнова.
Людмилка, за Каравелли спасибо!!
Пугачеву не люблю с этой песней на чудные стихи В. Т.-Каравелли-инструментал слушаю с удовольствием-супер!
Дивная поэтесса.
Замечательная Вероника Тушнова....
Сделано в СССР:
Вероника Тушнова,
Александр Яшин и
Николай Рубцов:
поэты несчастной любви 
Немного стихов Вероники Тушновой о войне, которая прошла через ее душу и сердце........
Навстречу сосны. Нет конца им...
День ярче, выше, горячей,
но хвойный кров непроницаем
для ливня солнечных лучей.
Лишь кое-где во мраке вкраплен
как будто золота кусок.
И с веток солнечные капли
сочатся в розовый песок.
В лесу торжественно и тихо...
Но я не слышу тишины,
еще не умер отзвук дикой,
железной музыки войны.
И с молодой березкой рядом,
ее шуршанием одет,
стоит расщепленный снарядом
сосны обугленный скелет...... .....
КУКЛА
Много нынче в памяти потухло,
а живет безделица, пустяк:
девочкой потерянная кукла
на железных скрещенных путях.
Над платформой пар от паровозов
низко плыл, в равнину уходя...
Теплый дождь шушукался в березах,
но никто не замечал дождя.
Эшелоны шли тогда к востоку,
молча шли, без света и воды,
полные внезапной и жестокой,
горькой человеческой беды.
Девочка кричала и просила
и рвалась из материнских рук,—
показалась ей такой красивой
и желанной эта кукла вдруг.
Но никто не подал ей игрушки,
и толпа, к посадке торопясь,
куклу затоптала у теплушки
в жидкую струящуюся грязь.
Маленькая смерти не поверит, и разлуки не поймет она...
Так хоть этой крохотной потерей
дотянулась до нее война.
Некуда от странной мысли деться:
это не игрушка, не пустяк,—
это, может быть,
обломок детства
на железных
скрещенных
путях.
1943 .....
НОЧНАЯ ТРЕВОГА
Знакомый, ненавистный визг...
Как он в ночи тягуч и режущ!
И значит - снова надо вниз,
в неведенье бомбоубежищ.
И снова поиски ключа,
и дверь с задвижкою тугою,
и снова тельце у плеча,
обмякшее и дорогое.
Как назло, лестница крута,скользят по сбитым плитам ноги
и вот навстречу, на пороге -
бормочущая темнота.
Здесь времени потерян счет,
пространство здесь неощутимо,
как будто жизнь, не глядя, мимо
своей дорогою течет.
Горячий мрак, и бормотанье
вполголоса.
И только раз
до корня вздрагивает зданье,
и кто-то шепотом:
"Не в нас".
И вдруг неясно голубой
квадрат в углу, на месте двери:
"Тревога кончилась. Отбой!"
Мы голосу не сразу верим.
Но лестница выводит в сад,
а сад омыт зеленым светом,
и пахнет резедой и летом,
как до войны, как год назад.
Идут на дно аэростаты, покачиваясь в синеве.
И шумно ссорятся ребята,
ища осколки по примятой,
белесой утренней траве.....
НОЧЬ
(Зима 1942 г.)
Смеясь и щуря сморщенные веки,
седой старик немыслимо давно
нам подавал хрустящие чуреки
и молодое мутное вино.
Мы пили все из одного стакана
в пронзительно холодном погребке,
и влага, пенясь через край, стекала
и на землю струилась по руке.
Мы шли домой, когда уже стемнело
и свежей мглою потянуло с гор.
И встал до неба полукругом белым
морскою солью пахнущий простор.
От звезд текли серебряные нити,
и на изгибе медленной волны
дрожал блестящим столбиком Юпитер,
как отраженье крохотной луны.
А мы купались... И вода светилась...
И вспыхивало пламя под ногой...
А ночь была как музыка, как милость
торжествнной,сияющей,нагой
твенной, сияющей, нагой. .
Зачем я нынче вспомнила про это?
Здесь только вспышки гаснущей свечи,
и темный дом, трясущийся от ветра,
и вьюшек стук в нетопленной печи.
Проклятый стук, назойливый, как Морзе!
Тире и точки... точки и тире...
Окно во льду, и ночь к стеклу примерзла,
и сердце тоже в ледяной коре.
Еще темней.
Свеча почти погасла.
И над огарком синеватый чад.
А воткнут он в бутылку из-под масла
с наклейкой рваной -
"Розовый мускат".
Как трудно мне поверить, что когда-то
сюда вино звенящее текло,
что знало зной и пенные раскаты
замасленное, мутное стекло!
Наверно, так, взглянув теперь в глаза мне,
хотел бы ты и все-таки не смог
увидеть снова девочку на камне
в лучах и пене с головы до ног.
Но я все та же, та же, что бывало...
Пройдет война, и кончится зима.
И если бы я этого не знала,
давно бы ночь
свела
меня
с ума.
1942 ..
ЯБЛОКИ
Ю. Р.
Ты яблоки привез на самолете
из Самарканда лютою зимой
холодными, иззябшими в полете
мы принесли их вечером домой.
Нет, не домой. Наш дом был так далеко,
что я в него не верила сама.
А здесь цвела на стеклах синих окон
косматая сибирская зима.
Как на друзей забытых, я глядела
на яблоки, склоняясь над столом,
и трогала упругое их тело,
пронизанное светом и теплом.
И целовала шелковую кожу,
и свежий запах медленно пила.
Их желтизна, казалось мне, похожа
на солнечные зайчики была.
В ту ночь мне снилось: я живу у моря.
Над морем зной.
На свете нет войны.
И сад шумит.
И шуму сада вторит
ленивое шуршание волны.
Я видела осеннюю прогулку,
сырой асфальт и листья без числа.
Я шла родным московским переулком
и яблоки такие же несла.
Потом с рассветом ворвались заботы.
В углах синел и колыхался чад...
Топили печь...
И в коридоре кто-то
сказал:
"По Реомюру - пятьдесят".
Но как порою надо нам немного:
среди разлук, тревоги и невзгод
мне легче сделал трудную дорогу
осколок солнца,
заключенный
в плод........
Википедия утверждает, что Тушнова родилась в 1911 году.
Очень многие другие источники говорят, что Тушнова родилась в 1915 году и умерла ровно в 50 лет...
Я все же предпочитаю верить другим источникам, а не ВИКИ, которая вышла у меня из доверия(много неточностей.....)
Ее знакомые и друзья тоже утверждали, что Вероника Тушнова умерла в 50 лет.... ...............
Какие щемящие строки Тушновой были посвящены любимому человеку......
И как он ей(уже посмертно) отвечал в своей стихотворной перекличке!
«Эта женщина в окне в платье розового цвета утверждает, что в разлуке невозможно жить без слёз» (Б. Окуджава)
…А мне говорят: нету такой любви.
Мне говорят: как все, так и ты живи!
А я никому души не дам потушить.
А я и живу, как все когда-нибудь будут жить!
Но когда б в моей то было власти,
вечно путь я длила б,
оттого что минуты приближенья к счастью
много лучше счастья самого.
Я боялась тебя,
я к тебе приручалась с трудом,
я не знала, что ты мой родник,
хлеб насущный мой, дом!
Но ты в другом, далёком доме и
даже в городе другом.
Чужие властные ладони
лежат на сердце дорогом.
Ты не думай, я смелая,
не боюсь ни обиды, ни горя,
что захочешь — всё сделаю,
— слышишь, сердце моё дорогое?
Мне остались считанные вёсны,
так уж дай на выбор, что хочу:
ёлки сизокрылые, да сосны,
да берёзку — белую свечу.
Не кори, что пожелала мало,
не суди, что сердцем я робка.
Так уж получилось, — опоздала …
Дай мне руку!
Где твоя рука?
Не нужны мне улыбки льстивые,
не нужны мне слова красивые,
из подарков хочу одно я —
сердце твоё родное.
Я тебе не помешаю
и как тень твоя пройду…
Жизнь такая небольшая,
а весна — одна в году.
Там поют лесные птицы,
там душа поёт в груди…
Сто грехов тебе простится,
если скажешь: —
Приходи!
Я Тебе не всё ещё рассказала,
— знаешь, как я хожу по вокзалам?
Как расписания изучаю?
Как поезда по ночам встречаю?
Я говорю с тобой стихами,
остановиться не могу.
Они как слёзы, как дыханье,
и, значит, я ни в чем не лгу…
Всё необычно этим летом странным:
и то, что эти ели так прямы,
и то, что лес мы ощущаем храмом,
и то, что боги в храме этом — мы!
Разжигаю костры и топлю отсыревшие печи,
и любуюсь, как ты расправляешь поникшие плечи
и слежу, как в глазах твоих льдистая корочка тает,
как душа твоя пасмурная рассветает и расцветает.
Ты научил меня терпенью птицы,
готовящейся в дальний перелёт,
терпенью всех, кто знает, что случится,
и молча неминуемого ждёт.
То колкий, то мягкий не в меру,
то слишком весёлый подчас,
ты прячешь меня неумело
от пристальных горестных глаз…
Может, все ещё сбудется?
Мне — лукавить не стану —
всё глаза твои чудятся,
то молящие, жалкие,
то весёлые, жаркие,
счастливые, изумлённые,
рыжевато-зелёные.
Ты ведь где-то живёшь и дышишь,
улыбаешься, ешь и пьёшь…
Неужели совсем не слышишь?
Не окликнешь? Не позовёшь?
Я покорной и верной буду,
не заплачу, не укорю.
И за праздники, и за будни,
и за всё я благодарю.
Не сердись на свою залётную птицу,
сама понимаю, что это плохо.
Только напрасно меня ты гонишь,
словами недобрыми ранишь часто:
я недолго буду с тобой — всего лишь до своего последнего часа.
Сутки с тобою, месяцы — врозь…
Спервоначалу так повелось.
Уходишь, приходишь, и снова, и снова прощаешься,
то в слёзы, то в сны превращаешься.
А сны всё грустнее снятся,
а глаза твои всё роднее,
и без тебя оставаться
всё немыслимей! Всё труднее!
Всегда была такая, как хотел:
хотел — смеялась, а хотел — молчала…
Но гибкости душевной есть предел,
и есть конец у каждого начала.
Ты не любишь считать облака в синеве.
Ты не любишь ходить босиком по траве.
Ты не любишь в полях паутин волокно,
ты не любишь, чтоб в комнате настежь окно,
чтобы настежь глаза, чтобы настежь душа,
чтоб бродить, не спеша, и грешить не спеша.
Над скалистой серой кручей
плавал сокол величаво,
в чаще ржавой и колючей
что-то сонно верещало.
Под румяною рябиной
ты не звал меня любимой,
целовал, в глаза не глядя,
прядей спутанных не гладя.
Вокруг меня как будто бы ограда
чужих надежд, любви, чужого счастья…
Как странно — всё без моего участья.
Как странно — никому меня не надо…
Говорят:
«Вы знаете, он её бросил…».
А я без Тебя как лодка без вёсел.
Знаешь ли ты, что такое горе?
А знаешь ли ты, что такое счастье?
Как подсудимая стою…
А ты о прошлом плачешь, а ты за чистоту свою
моею жизнью платишь.
Ну что же, можешь покинуть,
можешь со мной расстаться, —
из моего богатства ничего другой не отдастся.
Не в твоей это власти,
как было, так всё и будет.
От моего злосчастья
счастья ей не прибудет.
Меня одну во всех грехах виня,
всё обсудив и всё обдумав трезво,
желаешь ты, чтоб не было меня…
Не беспокойся —
я уже исчезла.
Ты не горюй обо мне, не тужи, —
тебе, а не мне доживать во лжи,
мне-то никто не прикажет: —
Молчи!
Улыбайся! —
когда хоть криком кричи.
Не надо мне до скончанья лет
думать — да,
говорить — нет
Я-то живу, ничего не тая,
как на ладони вся боль моя,
как на ладони вся жизнь моя,
какая ни есть — вот она я!
Я не плыву,— иду ко дну,
на три шага вперёд не вижу,
себя виню,
тебя кляну,
бунтую,
плачу,
ненавижу
… У всех бывает тяжкий час,
на злые мелочи разъятый.
Прости меня на этот раз,
и на другой,
и на десятый, —
ты мне такое счастье дал,
его не вычтешь и не сложишь,
и сколько б ты ни отнимал,
ты ничего отнять не сможешь.
Не слушай, что я говорю,
ревнуя,
мучаясь,
горюя…
Благодарю!
Благодарю!
Вовек не отблагодарю я!
Не добычею, не наградою, —
была находкой простою.
Оттого, наверно, не радую,
потому ничего не стОю.
Только жизнь у меня короткая,
только твёрдо и горько верю:
не любил ты свою находку —
так полюбишь свою потерю…
Я стою у открытой двери,
я прощаюсь, я ухожу.
Ни во что уже не поверю, —
всё равно напиши, прошу!
Чтоб не мучиться поздней жалостью,
от которой спасенья нет,
напиши мне письмо, пожалуйста,
вперёд на тысячу лет.
Не на будущее, так за прошлое,
за упокой души,
напиши обо мне хорошее.
Я уже умерла.
Напиши!
Я прощаюсь с тобой у последней черты.
С настоящей любовью, может, встретишься ты.
Сто часов счастья, чистейшего, без обмана.
Сто часов счастья! Разве этого мало?
Не отрекаются, любя… .......
Не отрекаюсь я —
Будь всё по-старому.
Уж лучше маяться,
Как жизнь поставила....
Как вы подумать только могли,
что от семьи бегу?
Пред всем преклоняюсь,
чем раньше не дорожил.
Воскресни!
Я каюсь,
что робко любил и жил.
А мы друг друга и там узнаем.
Боюсь лишь, что ей без живого огня
шалаш мой уже не покажется раем,
и, глянув пристально сквозь меня,
по давней привычке ещё послушна,
добра и доверчива, там она
уже не будет так влюблена,
так терпеливо великодушна.
Женщины взгляд влюблённый,
чуть с сумасшедшинкой и отрешённый,
самоотверженный, незащищённый…
Так чего же мне желать вкупе со всеми?
Надо просто умирать,
раз
пришло
время… .................................
Irina_VТаня, спасибо огромное за интересный пост о Веронике Тушновой! 
Люблю её замечательные стихи!
Хочу добавить пару роликов:
первый - отрывок передачи о трагической любви В.Тушновой,
второй - песня на стихи В.Тушновой
Angelina
Irina
Вероника Тушнова. Зеркало
Всё приняло в оправе круглой
нелицемерное стекло:
ресницы, слепленные вьюгой,
волос намокшее крыло,
прозрачное свеченье кожи,
лица изменчивый овал,
глаза счастливые... Всё то же,
что только что
ты целовал.
И с жадностью неутолимой,
признательности не тая,
любуюсь я твоей любимой...
И странно мне,
что это... я.
Жанна Шпиц - Зеркало (муз. Ж.Шпиц - сл. В.Тушнова)
- Жанна Шпиц - Зеркало (муз. Ж.Шпиц - сл. В.Тушнова)
19abc56Татьяна, спасибо большое за прекрасный рассказ о любви двух замечательных людей - талантливых, неординарных. Эта любовь была для них и счастьем, и страданием, а нам дала радость общения с высокой пронзительной ПОЭЗИЕЙ. Большое спасибо!
Это ж замечательно,Александр,когда мнение меняется в лучшую сторону
)))))
Спасибо всем заглянувшим сюда!
Благодарю,Вероника.
Спасибо Альбина,что подняла этот пост двухгодичной давности к Дню Рождения Вероники Тушновой-замечательной поэтессы!
Я бы о нем и не вспомнила))
Вероника Тушнова
Детство
Фото с родителями
Михаилом Павловичем Тушновым и Александрой Георгиевной Постниковой.
«В альбомчике школьном снимки…»
В альбомчике школьном снимки:
Сосны.
Снега.
Стога
В рыже-лиловой дымке
давние берега
Все, что тогда любила, —
выцвело,
отошло.
Помнится только – было.
Ну, было – и хорошо!
Вечером на закате,
в особый июньский день
девочки в белых платьях
в школу несут сирень
Прошлое на закате
солнцем озарено.
Девочки в белом платье
нет на земле давно
Это не боль, не зависть, —
юности милой вослед
смотрит, не отрываясь,
женщина средних лет.
Давнее теплое счастье
мимо нее прошло.
Кивнуло ей, усмехнулось
и скрылось…
И хорошо!
И хорошо, что годы
изменчивы, как река.
Новые повороты,
новые
берега......
Вероника Тушнова
Татьяна, большое спасибо тебе за такой интересный пост и за труд по его восстановлению!!!
Веронике Тушновой и Александру Яшину
Асадов Эдуард
Сто часов счастья,
Чистейшего, без обмана...
Сто часов счастья!
Разве этого мало?
В. Тушнова
Я не открою, право же, секрета,
Коль гляну в ваши трепетные дни.
Вы жили, как Ромео и Джульетта,
Хоть были втрое старше, чем они.
Но разве же зазорна иль позорна
В усталом сердце брызнувшая новь?!
Любви и впрямь «все возрасты покорны»,
Когда придет действительно любовь!
Бывает так: спокойно, еле-еле
Живут, как дремлют в зиму и жару.
А вы избрали счастье. Вы не тлели,
Вы горячо и радостно горели,
Горели, словно хворост на ветру,
Пускай бормочет зависть, обозлясь,
И сплетня вслед каменьями швыряет
Вы шли вперед, ухабов не страшась,
Ведь незаконна в мире только грязь,
Любовь же «незаконной» не бывает!
Дворец культуры. Отшумевший зал.
И вот мы трое за крепчайшим чаем.
Усталые, смеемся и болтаем.
Что знал тогда я? Ничего не знал.
Но вслушивался с легким удивленьем,
Как ваши речи из обычных слов
Вдруг обретали новое значенье,
И все — от стен до звездного круженья —
Как будто говорило про любовь!
Да так оно, наверное, и было.
Но дни у счастья, в общем, коротки.
И, взмыв в зенит и исчерпав все силы,
Она, как птица, первой заплатила
За «сто часов» блаженства и тоски...
А в зимний вечер, может, годом позже
Нас с ним столкнул людской водоворот.
И сквозь беседу ну почти что кожей
Я чувствовал: о, как же не похожи
Два человека — нынешний и тот.
Всегда горячий, спорщик и боец,
Теперь, как в омут, погруженный в лихо,
Брел как во сне, потерянный и тихий,
И в сердце вдруг, как пуля: — Не жилец!..
Две книги рядом в комнатной тиши...
Как два плеча, прижатые друг к другу.
Две нежности, два сердца, две души,
И лишь любовь одна, как море ржи,
И смерть одна, от одного недуга...
Но что такое смерть или бессмертье?!
Пусть стали тайной и она, и он,
И все же каждый верен и влюблен
И посейчас, и за чертою смерти!
Две книги рядом, полные тепла,
Где в жилах строк — упругое биенье.
Две книги рядом, будто два крыла,
Земной любви живое продолженье.
Я жал вам руки дружески не раз,
Спеша куда-то в городском трезвоне,
И вашу боль, и бури ваших глаз,
Все ваше счастье, может, в первый раз,
Как самородок, взвесил на ладони.
И коль порой устану от худого,
От чьих-то сплетен или мелких слов,
Махну рукой и отвернусь сурово.
Но лишь о вас подумаю, как снова
Готов сражаться насмерть за любовь!
Асадов Эдуард
НЕ ОТРЕКАЮТСЯ,ЛЮБЯ.......
Памяти Вероники Тушновой
Татьяна Валге
Боже!…Семерых детей отца
Полюбить ей было суждено…
В ней любовь – до самого конца,
В многоликий мир – одно окно.
Отрекись…есть долг и есть семья,
И отрёкся он, как ни любил.
Приняла, простив…ведь не судья…
Но для жизни вдруг не стало сил.
Как дышать?…нет воздуха…
И в ней
Плавилась в агонии душа…
В белый и бесплотный мир теней
Шла она по лезвию ножа...
Всё!.. нет боли…можно вечно ждать,
Собирая бусины из дней.
Он мечтал их вместе собирать…
И, как тень, последовал за ней.
И сбылось – что навсегда вдвоём!...
Всё былое отпустили, не скорбя.
Вечна их любовь…
А мы поём,
Что « не отрекаются, любя»…
ТОЛЬКО ЖИЗНЬ У МЕНЯ КОРОТКАЯ.
ТОЛЬКО ТВЁРДО И ГОРЬКО ВЕРЮ:
НЕ ЛЮБИЛ ТЫ СВОЮ НАХОДКУ,
ТАК ПОЛЮБИШЬ СВОЮ ПОТЕРЮ
(В.Тушнова)
У НАДГРОБЬЯ-Александр Яшин
Ты теперь от меня никуда,
И никто над душою не властен.
До того устойчиво счастье,
Что любая беда - не беда.
Никаких перемен не жду,
Что бы впредь со мной ни случилось,
Будет все, как в первом году,
Как в последнем было году, -
Время наше остановилось.
И размолвкам уже не быть,
Ныне встречи наши спокойны,
Только липы шумят да клены....
Вот теперь - то
мне
и любить......
Такие вот стихи двух любящих замечательных ПОЭТОВ....даже люди, не особенно расположенные к Поэзии, вздрогнут от этих вот строчек:
"Что бы со мной ни случилось,
Будет все, как в первом году...как в последнем было году...
ВРЕМЯ НАШЕ ОСТАНОВИЛОСЬ.....
Как послесловие, стихи оч. старого Поэта из Золотого еще Века...))))))
Гавриил Романович Державин (1743—1816)
НА РИФМОПЛЁТА
Видал ли, рифмоплет, на рынке ты блины
Из гречневой муки, холодные, сухие,
Без соли, без дрожжей, без масла спечены,
И словом, черствые и жесткие такие,
Что в горло могут быть пестом лишь втолчены?
He трудно ль — рассуди — блины такие кушать,
He казнь ли смертная за тяжкие грехи?
Вот так-то, рифмоплет, легко читать и слушать
Увы! твои стихи......)))))))))
Александр Яшин (1913-1968)-наст.фамилия-Попов.
Веронике Тушновой
НАВСЕГДА.....
Сегодня я не знал, куда деть свою душу,
и, как бывало прежде,
меня потянуло к тебе,
в твой дом,
к тишине и доброжелательности.
Грохнул лифт на седьмом небе,
будто шахтерская клеть.
Седьмое небо -
это твоя лестничная площадка.
Раньше ночью ли, днем ли
ты угадывала, что я уже рядом,
и, не ожидая звонка,
счастливая,
распахивала дверь настежь.
Сегодня никто не открыл мне дверь;
и я стал звонить.
В квартире залаяла собака.
Я назвал ее по имени: "Чапа!",
и она завизжала от радости.
А я стал стучать.
Но и на стук мне никто не ответил, -
наверно, было слишком поздно.
(Раньше никогда не было слишком поздно!)
- Чапа, открой! - закричал я.
Но собака не может открыть двери.
Вот когда я понял,
что это уже не твоя квартира,
и опять
и еще раз почувствовал,
что тебя больше нет. Нет!
До чего же мне трудно было сегодня
спускаться с твоего этажа.
Все вниз и вниз.
В первый раз - вниз навсегда.
ЗАКЛИНАНИЕ
Воскресни!
Воскресни!
Забейся, сердце в груди!
Пусть – чудо:
Не песней –
Сама во плоти приди!
Хоть утром,
Хоть ночью, -
Я в доме один живу, -
Явись, когда хочешь,
Но только бы наяву.
Хоть в саване белом,
Хоть в платье –
Теперь не зима, -
Не открещусь оробело
И не сойду с ума.
Хоть с шумом и громом,
Иль тихо войди
С крыльца,
Но только б – знакомой:
Не надо менять лица.
Воскресни!
Возникни!
Сломалась моя судьба.
Померкли,
Поникли
Все радости без тебя.
Перед всем преклоняюсь,
Чем раньше не дорожил.
Воскресни!
Я каюсь,
Что робко любил и жил.
НЕ ОТРЕКАЮТСЯ, ЛЮБЯ...
История одного из самых известных стихотворений Вероники Тушновой.
Она была потрясающе красива и безмерно талантлива. С ее стихами о любви под подушкой засыпало целое поколение девчонок. Ее строки западали в душу и оставались в ней навсегда. Эту черноволосую нежную и хрупкую женщину с большими печальными темно-карими глазами называли восточной красавицей.
Поэтесса Вероника Тушнова родилась 27 марта 1911 года в Казани в семье профессора Ветеринарного института, а позднее академика ВАСХНИЛ Михаила Павловича Тушнова. Ее мать, Александра Георгиевна, выпускница Высших Бестужевских курсов в Москве, была художницей.
Вероника увлекалась живописью и поэзией, но, по настоянию отца, не терпевшего возражений, поступила на медицинский факультет Казанского университета. Медицинское образование она завершила в Ленинграде, куда переехала семья в 1936 году после смерти отца.
В 1938 году Вероника Тушнова вышла замуж за врача-психиатра Юрия Розинского. Через год родилась дочь Наташа. В это же время в печати появились ее стихи. Но семейная жизнь не сложилась. Вскоре Юрий оставил Веронику. А она не теряла надежды, что он вернется…
Ведь у них подрастала дочь, так похожая на отца.
***
А знаешь, всё ещё будет! Южный ветер еще подует,
и весну еще наколдует, и память перелистает,
и встретиться нас заставит, и еще меня на рассвете
губы твои разбудят. Понимаешь, все еще будет!
Муж действительно вернулся, когда тяжело заболел, и ему стало совсем плохо. Он нуждался в помощи и утешении. И Вероника, переступив через обиды, заботилась о нем, выхаживала его и его больную мать. «Здесь меня все осуждают, но я не могу иначе… Всё же он - отец моей дочери», - говорила она.
Расставание с мужем Тушнова переживала очень тяжело, и именно в те дни у неё и родились проникновенные строки, на которые впоследствии написал музыку композитор-песенник Марк Минков. Впервые песня прозвучал в 1976 году в спектакле Московского театра им. Пушкина, но суперхитом стала в 1977 году в исполнении Аллы Пугачёвой.
Стихотворение в первозданном варианте.
Не отрекаются любя. Ведь жизнь кончается не завтра.
Я перестану ждать тебя, а ты придешь совсем внезапно.
А ты придешь, когда темно, когда в стекло ударит вьюга,
когда припомнишь, как давно не согревали мы друг друга.
И так захочешь теплоты, не полюбившейся когда-то,
что переждать не сможешь ты трех человек у автомата.
И будет, как назло, ползти трамвай, метро, не знаю что там.
И вьюга заметет пути на дальних подступах к воротам…
А в доме будет грусть и тишь, хрип счетчика и шорох книжки,
когда ты в двери постучишь, взбежав наверх без передышки.
За это можно все отдать, и до того я в это верю,
что трудно мне тебя не ждать, весь день не отходя от двери.
Вероника Тушнова
Она хрупка была и горяча
и вырывалась, крыльями плеща.
А у меня стучало сердце глухо,
и я ему внимала не дыша,
и мне казалось – это не голубка
на волю рвется, а моя душа.
Разжав ладонь, я выпустила птицу
в осеннем парке, полном тишины,
и отперла душе своей темницу:
– Лети на все четыре стороны!
Еще не веря в то, что совершилось,
растерянная, робкая еще,
она взлетела к небу,
покружилась
и опустилась на твое плечо.
Светлана Смагина - Голубка (С.Смагина - В.Тушнова)
- Светлана Смагина - Голубка (С.Смагина - В.Тушнова
***
Дождик сеет, сеет, сеет,
с полуночи моросит,
словно занавес кисейный
за окошками висит.
А в лесу кричат кукушки,
обещают долгий век...
Мне не грустно и не скучно,
я счастливый человек.
Из раскрытой настежь двери
пахнет глиной и травой.
А кукушкам я не верю,
врать кукушкам не впервой!
Да и что считать без толку,
лишним годом дорожить?
Ну недолго, так недолго,
только б счастливо прожить.
Так прожить,
чтоб все, что снится,—
все сбывалось наяву,
так прожить,
чтоб петь как птица,
так прожить, как я живу!
Елена Гагарина - Дождик сеет... (сл. В.Тушновой, муз. И.Брондз)
Марина Куликова - Дождик сеет (сл. В.Тушнова, муз. К. Волжанин)
- Елена Гагарина - Дождик сеет... (сл. В.Тушновой, муз. И.Брондз)
- Марина Куликова - Дождик сеет (сл. В.Тушнова, муз. К. Волжанин)
На сайте много стихов Вероники Тушновой.
Их нетрудно найти в Поиске на Завалинке.
Немного о жизни, работе, любви замечательной Вероники Тушновой.....