Его хиты в 1980-х и 90-х, кажется, звучали отовсюду. Этого замечательного певца с хрипловатым голосом полюбили миллионы. Он и сегодня не даёт о себе забыть.

В те времена, когда Вячеслав Добрынин начинал писать свои знаменитые шлягеры, в СССР была цензура. Нельзя было просто написать песню и послать запись на радио. Каждое произведение, которое выходило в свет, должно было пройти проверку на профессионализм (причем критерии профессионализма могли быть самыми причудливыми) и, главное, на соответствие линии партии. Они сидели, решали судьбы молодых музыкантов.

"У нас везде сидели чиновники из Министерства культуры: про любовь нельзя, взял (ее) за плечо (в тексте) - вырезать!" - жаловался Вячеслав Григорьевич в одном из последних интервью. - "Только комсомол, БАМ и партия… Это вообще было время худсоветов, в которых заправляли старые композиторы, боявшиеся, не дай бог, пропустить ту песню, которую вдруг запоет народ - это для них как ножом по сердцу. Они же сами не могли сочинить - чувства времени у них не было - писали только то, что всю жизнь могли. Естественная эволюция - закон отцов и детей. Ну кто бы посмел сказать, что Фельцман, Фрадкин, Колмановский или Френкель могли написать плохо?! Оскар Борисович Фельцман в свое время написал "Ландыши", когда был молодой, такой же, как я, то его тоже песочили - будь здоров: и в газетах фельетоны были на эту тему, и вообще прижимали - он сам мне рассказывал. А потом пришло такое время, когда он не то чтобы сам кого-то "душил", но уже стал мэтром, и у него появилась возможность что-то контролировать с позиции Союза композиторов: они сидели, решали судьбы молодых музыкантов. Вот здесь, мол, что-то не так, тут вот не совпадает музыка со словами, а здесь надо бы доработать, но ведь у молодого человека, видимо, нет классического музыкального образования, ну и так далее…"