Стихотворение Марины Цветаевой «Мне нравится, что вы больны не мной» стало популярным благодаря фильму «Ирония судьбы, или С легким паром!». В киноленте актриса Барбара Брыльска поет голосом малоизвестной на тот момент Аллы Пугачевой романс на стих Цветаевой. Поэтический текст долгое время представлял собой литературную шараду. Кто именно вдохновил Марину Цветаеву на то, чтобы написать столь проникновенное и глубоко личное произведение? AdMe.ru знает ответ на этот вопрос.

Разгадка была найдена в 1980 году. Ею поделилась сестра поэтессы Анастасия Цветаева. Она рассказала, что это яркое и в чем-то даже философское стихотворение было посвящено ее второму мужу — Маврикию Минц

Марина Цветаева; Сестры Цветаевы с детьми и мужьями, Маврикий Минц — справа.

«Многие не понимают этого стихотворения, ищут подтекст, второй смысл. А никакого второго смысла нет, — поделилась Анастасия Цветаева. — Мне было 20 лет, я рассталась со своим первым мужем. На моих руках — двухлетний сын Андрюша. Маврикий Александрович впервые переступил порог моего дома (выполнял просьбу друга), мы проговорили целый день . Маврикий Александрович сделал мне предложение.

Я стала его женой.

Но, когда Маврикий Александрович познакомился с Мариной — он ахнул! Марине 22 года, и она уже автор двух поэтических сборников, у нее прекрасный муж и двухлетняя дочь. Марина в те счастливые годы была хороша собой, белоснежная кожа с легким румянцем, красивые вьющиеся волосы. Маврикий Александрович любовался Мариной, она это чувствовала и... краснела. Марина была благодарна Маврикию Александровичу, что я не одинока, что меня любят... Вот об этом стихотворение. Марине „нравилось“, и никакого второго смысла в нем нет».

Марина и Анастасия Цветаевы.

СЕТЬ.

.....

Великая русская поэтесса XX века Марина Цветаева подарила миру проникновенную поэзию. Ее бессмертные стихи по душе тем, кто ценит искренность, непосредственность, правдивость.

 AdMe.ru делится самыми пронзительными цитатами этой мудрой женщины.

О чувствах

• Влюбляешься ведь только в чужое, родное — любишь.
•  
• Любить — значит видеть человека таким, каким его задумал Бог и не осуществили родители.
•  
• «Я буду любить тебя все лето» — это звучит куда убедительнее, чем «всю жизнь», и — главное — куда дольше!
•  
• «Стерпится — слюбится». Люблю эту фразу, только наоборот.
•  
• Нет на земле второго Вас.
•  
• Мужчины не привыкли к боли — как животные. Когда им больно, у них сразу такие глаза, что все что угодно сделаешь, только бы перестали.
•  
• Мечтать ли вместе, спать ли вместе, но плакать — всегда в одиночку.
•  
• Если я человека люблю, я хочу, чтобы ему от меня стало лучше — хотя бы пришитая пуговица. От пришитой пуговицы — до всей моей души.
•  
• Человечески любить мы можем иногда десятерых, любовно — много — двух. Нечеловечески — всегда одного.
•  
• Если бы Вы сейчас вошли и сказали: «Я уезжаю надолго, навсегда» — или: «Мне кажется, я Вас больше не люблю», я бы, кажется, не почувствовала ничего нового: каждый раз, когда Вы уезжаете, каждый час, когда Вас нет, — Вас нет навсегда, и Вы меня не любите.
•  
• Женщины говорят о любви и молчат о любовниках, мужчины — наоборот.
•  
• Все женщины ведут в туманы.

Зимой 1937-38 годов журнал для детей русских эмигрантов попросил знаменитую поэтессу Марину Цветаеву написать заметку в первый номер.

Первый номер так и не вышел, но «Открытое письмо детям» сохранилось для нас.

Оно создано для детей в надежде на то, что его прочтут и родители.  

  Вот эти строки, родившиеся в очень тяжелые годы.

Текст публикуется с небольшими сокращениями:

— Милые дети!

Никогда не бросайте хлеба, а увидите на улице, под ногами — поднимите и положите на ближний забор, ибо есть не только пустыни, где умирают без воды, но и трущобы, где умирают без хлеба.

Может быть, этот хлеб заметит голодный, и ему менее совестно будет взять его так, чем с земли.

Никогда не бойтесь смешного и, если видите человека в смешном положении:
 

1)постарайтесь его из него извлечь; если же невозможно — 2) прыгайте в него к человеку, как в воду, — вдвоем глупое положение делится пополам, по половинке на каждого; или же на худой конец — не видьте смешного в смешном!

Никогда не говорите, что так все делают: все всегда плохо делают, раз так охотно на них ссылаются. Ну а если вам скажут: «Так НИКТО не делает» (не одевается, не думает и так далее) — отвечайте: «А я — кто!»

Не ссылайтесь на «немодно», а только на «неблагородно».

Не слишком сердитесь на родителей: помните, что они были ВАМИ, и вы будете ИМИ.

Кроме того, для вас они — родители, для самих себя — Я. Не исчерпывайте их — их родительством.

Не стесняйтесь уступить старшему место в трамвае. Стыдитесь — НЕ уступить!

Не отличайте себя от других — в материальном. Другие — это тоже вы, тот же вы.

Не торжествуйте победы над врагом. Достаточно — сознания. После победы — протяните руку.

Сеть
 

Спасибо, Таня, за Цветаеву, за Цветаевых...

Вот как здОрово, что тема Марины Цветаевой, великой поэтессы русской, не всем безразлична

Спасибо всем, кто заглянул на эту цветаевскую страничку!

Я выбираю свои наиболее любимые стихи, хотя...у Цветаевой все любимое.  

4 сентября 1914 года, чуть больше столетия назад, было написано стихотворение, посвященное личности, закончившей свою жизнь еще на полстолетия раньше. Стихотворение звучит до сих пор, и в нем жив  образ давно ушедшего человека. Так создается связь времен: через слова и лица.

БАБУШКЕ  

 

   

МАРИЯ БЕРНАЦКАЯ(МЭЙН)-бабушка М. И. Цветаевой

Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы…

Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли…

По сторонам ледяного лица —
Локоны в виде спирали.

Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.

Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, — кто Вы?

Сколько возможностей Вы унесли
И невозможностей — сколько? —

В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.

— Бабушка! Этот жестокий мятеж

В сердце моем —

не от Вас ли?..

4 сентября 1914

Продолговатый и твердый овал,
Черного платья раструбы…
Юная бабушка! Кто целовал
Ваши надменные губы?

Первые строки создают двойную картину: перед нами героиня, вглядывающаяся в портрет девушки, — название подсказывает, что это ее бабушка. Знакомство с образом идет постепенно. Вначале бросается в глаза продолговатый, четко очерченный овал лица, потом замечается черный цвет и фасон платья. Удлиненный тип лица не характерен для круглолицых русских женщин — на портрете, скорее, иностранка. Черный цвет одежды типичен для вдов, пожилых женщин. 

«Надменные губы.....» открывают такие черты характера Бабушки, как сильная воля, неприступность.

Каким (подразумевается, еще более сильным) должен был быть мужчина, который мог добиться поцелуя от такой женщины?

Руки, которые в залах дворца
Вальсы Шопена играли…
По сторонам ледяного лица —
Локоны в виде спирали.

Упоминание об изысканной музыке Ф. Шопена, звучавшей в исполнении «Юной бабушки» в дворцовых залах,  придает  образу бабушки Марины ее  утонченность, ее принадлежность  к польским придворным кругам.

Темный, прямой и взыскательный взгляд.
Взгляд, к обороне готовый.

Каких намерений взыскует этот взгляд, от чего он готов защищаться? Вероятно, такая двойственность — отражение души : Мария жаждет любви, но добиться этой высокой чести могут лишь избранные.

Для остальных претендентов ее душа закрыта наглухо.

 Юные женщины так не глядят.
Юная бабушка, — кто Вы?

«Темный, прямой и взыскательный взгляд» не вяжется с представлением молодой особы, которой пристало глядеть с портрета учтиво и ласково...... 

Сколько возможностей Вы унесли
И невозможностей — сколько? —
В ненасытимую прорву земли,
Двадцатилетняя полька!

 Рок унес «В ненасытимую прорву земли» юную польскую красавицу.

День был невинен, и ветер был свеж.
Темные звезды погасли.

— Бабушка! Этот жестокий мятеж
В сердце моем — не от Вас ли?..

Вокруг продолжается жизнь.... Цветаева ощущает глубинную родственную связь с той юной женщиной, которая изображена на старинном портрете.

 Стихотворение посвящено памяти Марии Лукиничны Бернацкой, в замужестве Мейн (1841–1868), бабушки Цветаевой по материнской линии. Ее матерью была польская графиня Марианна Станиславовна Ледуховская (около 1819 — не ранее 1846). О том, что именно видела перед собой Цветаева, мы узнаем из воспоминаний ее сестры:

«… встают в душе привидения первых воспоминаний <…> о дедушке (нашем, — отец нашей матери). <…> Мама была на него похожа больше, чем на свою красавицу-мать, польку Марию Лукиничну Бернацкую — от ее двадцативосьмилетней жизни в маминой с папой спальне портрет — увеличенная фотография — темноокое с тяжелыми веками, печальное лицо с точно кистью проведенными бровками, правильными милыми чертами, добрым, горечью тронутым ртом <…> Черный атлас старинного покроя кофты, широкой. Дагерротип, с коего была увеличена фотография, относился ко времени ее беременности мамой, и тонкая рука мягко и смутно хранит память — тусклость жемчужин на этом портрете — на руке ли? в ухе, серьгой? Странной моды два локона, строго по одному у щеки, прямой пробор темных волос, — и через все, надо всем — этот тяжелый взгляд куда-то вбок, мимо, вдаль, взгляд весомый, как сама печаль, как — быть может — ожидание смерти? Умерла, оставив дочь совсем маленькой» ........

 Напуск широкой черной блузы, скрывавший беременность, выглядит «раструбами» старинного платья у  гордой аристократической красавицы.....

«От М.Л. Бернацкой- польский нос и мятеж» -говорит о себе М. Цветаева.  

А. И. Цветаева так передает впечатления сестры от встречи с польскими родственниками в эмиграции:

«Там древняя старуха ей рассказала, что бабушка наша Мария Лукинична Бернацкая встретилась с дедушкой (Александром Даниловичем Мейном) на балу, что была с ним несчастна…» 

  И это мифологического «проклятие», тяготевшее над цветаевским родом, и черное платье Бабушки, таким образом, становится приметой ее роковой судьбы:

«Мария Лукинична Бернацкая, моя бабушка, выходит замуж за ее отца <…> любя другого и умирает  совсем молодой, оставляя полугодовалую дочь — мою мать» 

Эти слова будут сказаны много лет спустя после написания стихотворения.

Цветаева позднее отождествляла свой внутренний образ с другой польской героиней — Мариной Мнишек.

Белка-Валюша, за песни спасибо!:)  

Марина Цветаева- Бабушке.

Читает Татьяна Доронина

Её отец, Иван Владимирович, —  профессор Московского университета,  известный филолог и искусствовед;  стал в дальнейшем директором  Румянцевского музея и основателем  Музея изящных искусств.  Мать, Мария Мейн (по происхождению -  из обрусевшей польско-немецкой семьи),  была пианисткой,  ученицей Антона Рубинштейна.  Бабушка М. И. Цветаевой по  материнской линии - полька  Мария Лукинична Бернацкая.

РОДИТЕЛИ.....

СЕТЬ

Еще одно прекрасное стихотворение М. Ц.............  

«Попытка ревности»  

Марина Цветаева

Как живется вам с другою,-
Проще ведь?- Удар весла!-
Линией береговою
Скоро ль память отошла

Обо мне, плавучем острове
(По небу — не по водам)!
Души, души!- быть вам сестрами,
Не любовницами — вам!

Как живется вам с простою
Женщиною? Без божеств?
Государыню с престола
Свергши (с оного сошед),

Как живется вам — хлопочется —
Ежится? Встается — как?
С пошлиной бессмертной пошлости
Как справляетесь, бедняк?

«Судорог да перебоев —
Хватит! Дом себе найму».
Как живется вам с любою —
Избранному моему!

Свойственнее и сьедобнее —
Снедь? Приестся — не пеняй…
Как живется вам с подобием —
Вам, поправшему Синай!

Как живется вам с чужою,
Здешнею? Ребром — люба?
Стыд Зевесовой вожжою
Не охлестывает лба?

Как живется вам — здоровится —
Можется? Поется — как?
С язвою бессмертной совести
Как справляетесь, бедняк?

Как живется вам с товаром
Рыночным? Оброк — крутой?
После мраморов Каррары
Как живется вам с трухой

Гипсовой? (Из глыбы высечен
Бог — и начисто разбит!)
Как живется вам с сто-тысячной —
Вам, познавшему Лилит!

Рыночною новизною
Сыты ли? К волшбам остыв,
Как живется вам с земною
Женщиною, без шестых

Чувств?..
Ну, за голову: счастливы?
Нет? В провале без глубин —
Как живется, милый? Тяжче ли,
Так же ли, как мне -с другим?  

 С. Эфрон, М. Цветаева, в центре-Константин Родзевич.

Роман Марины Цветаевой и Константина Родзевича случился в Праге в 1923 году.  Родзевич учился в университете вместе с Сергеем Эфроном и был дружен с ним. Читала у Анискович, что он сотрудничал с советскими спецслужбами, был участником сопротивления, узником концлагеря, но в СССР не вернулся. Дожил до глубокой старости и умер в Париже. Был он симпатичным обаятельным молодым человеком

Марина  увлеклась не им, а каким-то фантомом, созданным ею самой.

"Люблю Ваши глаза: Люблю Ваши руки, тонкие и чуть-чуть холодные в руке. Внезапность Вашего волнения, непредуганность Вашей усмешки. О, как Вы глубоко правдивы! Как Вы, при всей Вашей изысканности, просты! Игрок, учащий меня человечности. О, мы с Вами, быть может, не были людьми до встречи"- писала Марина в своих письмах. Родзевичу она посвятила "Поэму горы", "Поэму конца" и несколько стихотворений.

 Много боли доставила эта любовь Марины ее мужу. Даже есть мнение, что отцом Мура - сына Цветаевой -  является Родзевич. Но, как пишет Белкина в своих воспоминаниях - М.И. была уверена, что Мур - сын Сергея. Родзевич никаких комментариев по этому поводу не оставил.

В конце жизни К.Р. передал  письма  Марины Цветаевой Ариадне Эфрон, которые она поместила в литературный архив, не распечатывая. Согласно ее распоряжению письма эти, как и некоторые другие личные записи, были закрыты до 2000 г. И вот в 2001 г. при участии сотрудников Музея-квартиры М.И. Цветаевой в Болшево  Письма к Родзевичу были напечатаны.

"Я не хочу воспоминаний, не хочу памяти, вспоминать - то же, что забывать, руку свою не помнят, она есть. Будь! Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне дать, что ты мне дал, мне никто не даст, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой".

«Мой родной Радзевич. 
Вчера на большой дороге, под луной, расставаясь с Вами и держа Вашу холодную руку в своей, мне безумно хотелось поцеловать Вас, и если я этого не сделала, то только потому, что луна была слишком большая!
Мой дорогой друг,
друг нежданный, нежеланный и негаданный, милый, чужой человек, ставший мне навеки родным, вчера под луной, идя домой я думала — 
«Слава Богу, слава мудрым богам, что я этого прелестного, опасного, 
чужого мальчика — не люблю!
Теперь, Радзевич, просьба: 
в самый трудный, в самый безысходный час свой души — идите ко мне.
Пусть это не оскорбит Вашей мужской гордости, 
я знаю, что Вы сильны и КАК Вы сильны! — но на всякую силу — свой час. И вот в этот час, которого я, любя Вас, 
— Вам все-таки желаю, и который — желаю я или нет — все-таки придет — в этот час, будь Вы где угодно и что бы ни происходило в моей жизни — окликните: отзовусь».



« …Арлекин! — Так я Вас окликаю.
Первый Арлекин за жизнь, в которой не счесть — Пьеро!
Я в первый раз люблю счастливого, и может быть в первый раз ищу счастья,
а не потери, хочу взять, а не дать, быть, а не пропасть! 
Я в Вас чувствую силу, этого со мной никогда не было.
Силу любить не всю меня — хаос! — а лучшую меня, главную меня. 
Я никогда не давала человеку права выбора: или всё — или ничего, 
но в этом всё — как в первозданном хаосе — столько, что немудрено, 
что человек, пропадал в нем, терял себя и в итоге меня…
Вы сделали надо мной чудо, я в первый раз ощутила единство неба и земли. О, землю я и до Вас любила: деревья! Всё любила, всё любить умела, кроме другого, живого. Другой мне всегда мешал, это была стена, об которую я билась, я не умела с живыми! Отсюда сознание: не — женщина — дух! Не жить — умереть. Вокзал ».  

«Милый друг.
Вы вернули меня к жизни, 
в которой я столько раз пыталась и все-таки ни часу не сумела жить. 
Это была — чужая страна. О, я о Жизни говорю с заглавной буквы,
— не о той, петитом, которая нас сейчас разлучает! Я не о быте говорю,
не о маленьких низостях и лицемериях, раньше я их ненавидела, 
теперь просто — не вижу, не хочу видеть. О, если бы Вы остались со мной,
Вы бы научили меня жить — даже в простом смысле слова: 
я уже две дороги знаю в Праге! (На вокзал и в костёл.) Друг, Вы поверили 
в меня. Вы сказали: «Вы всё можете», и я, наверное, всё могу. Вместо того, 
чтобы восхищаться моими земными недугами, Вы, отдавая полную дань
иному во мне, сказали: «Ты еще живешь. Так нельзя», 
— и так действительно нельзя, потому что мое пресловутое «неумение жить»
для меня — страдание. Другие поступали как эстеты: любовались, или как слабые: сочувствовали. Никто не пытался излечить. Обманывала моя сила в
других мирах; сильный там — слабый здесь. Люди поддерживали во мне
мою раздвоенность. Это было жестоко. Нужно было или излечить — или убить. Вы меня просто полюбили…».



« …Люблю Ваши глаза… Люблю Ваши руки,
тонкие и чуть-холодные в руке. Внезапность Вашего волнения, непредугадан-ность Вашей усмешки. О, как Вы глубоко-правдивы!
Как Вы, при всей Вашей изысканности — просты! Игрок, учащий меня 
человечности. О, мы с Вами, быть может, оба не были людьми до встречи!
Я сказала Вам: 
есть — Душа, Вы сказали мне: есть — Жизнь ».  

« Не отдавай меня без боя! Не отдавай меня ночи, фонарям, мостам, прохожим, всему, всем. Я тебе буду верна. Потому что я никого другого не хочу, не могу (не захочу, не смогу). Потому что то мне дать, что ты мне дал, мне никто не даст, а меньшего я не хочу. Потому что ты один такой"».

Нет, дружочек! – Это проще,
Это пуще, чем досада:

Мне тебя уже не надо –
Оттого что – оттого что –
Мне тебя уже не надо!

«Именно по моей слабости наша любовь не удалась. У меня, стоящего на бездорожье, не было возможности дать ей то, что она ждала. Она меня тащила на высоты, для меня недосягаемые. Мне было тяжело быть ненастоящим… Марина дала мне большой аванс. Все это выкристаллизовалось теперь. Сейчас я люблю ее глубже и больше».

Мой родной, 
Я не напоминаю Вам о себе (Вы меня не забыли!) я только не хочу, чтобы Ваши праздники прошли совсем без меня. 
Расставшись с Вами во внешней жизни, не перестаю и не перестану — 
Впрочем, Вы все это знаете. 


Ты, меня любивший фальшью
Истины - и правдой лжи,
Ты, меня любивший - дальше
Некуда! - За рубежи!

Ты, меня любивший дольше
Времени. - Десницы взмах! -
Ты меня не любишь больше:
Истина в пяти словах.  

...

Роман Марины Цветаевой с Константином Родзевичем 
случился в Праге. Они встретились в сентябре 1923 года,
а в декабре Родзевич порвал отношения.  

Сергей Эфрон не мог не знать о романе с Константином Родзевичем. Вся Прага знала, обсуждала, судила. Это был для него страшный, может быть, непоправимый удар. Родзевич говорил, что «Сергей предоставлял ей свободу, самоустранялся». В реальности всё обстояло сложнее и безысходнее.
Конечно, он с первого дня знал, что его Марина — не как все, что она не может и не будет «как все», он принимал её и любил такой, какой она была. В 1914 году Эфрон пережил её любовь к брату Петру, её отношения с Софией Парнок, он отстранился в 22-ом в Берлине, застав её увлечённой Вишняком. Он пытался приспособиться к ней, может быть, отчасти и сострадал ей. Но то, что происходило на этот раз — превосходило его душевные силы.
Сергей страдал и от ущемлённой мужской гордости, и от невозможности помочь ей, вывести её и себя из заколдованного круга. Им овладело отчаянье, поделиться которым можно лишь с самым близким другом.
Эфрон пишет письмо Максу Волошину. Это письмо-исповедь — редчайшая возможность проникнуть в мысли и чувства мужа Цветаевой.
«Марина — человек страстей. Отдаваться с головой своему урагану для нее стало необходимостью, воздухом ее жизни. Все строится на самообмане. Человек выдумывается, и ураган начался. Сегодня - отчаяние, завтра - восторг, любовь, отдавание себя с головой, и через день снова отчаяние. И все это при зорком холодном, пожалуй, вольтеровски циничном мне. Вчерашний возбудитель - сегодня остроумно и зло высмеивается, почти всегда справедливо. Все заносится в книгу, все спокойно, математически отливается в формулу. Громадная печь, для которой необходимы дрова. Я на растопку не гожусь уже давно. Последний этап для нее и для меня - самый тяжелый - встреча с моим другом, человеком ей совершенно далеким, который долго ею был встречаем с насмешками. Мой недельный отъезд стал внешней причиной для начала нового урагана...  

Через несколько месяцев после расставания с Константином Родзевичем Цветаева создает стихотворение «Попытка ревности» (1924 г), которым хочет подвести черту под своим бурным романом.

Поэтесса понимает, что никогда не испытывала глубоких чувств к своему избраннику.

Да и он нуждался в обычной женщине, способной создать домашний уют, а не витающей в облаках.

Именно по этой причине свое стихотворение Цветаева начинает с фразы: «Как живется вам с другою, — проще ведь?».

 Поэтесса понимает, что может сделать счастливым любого мужчину, но лишь при условии, что он увидит в ней богиню, царицу и волшебницу.

Но, увы, мир устроен по-другому, и мужчины хотят видеть рядом с собой практичных, хозяйственных и приземленных особ.

Цветаева понимает, что мир изменился настолько, что романтическим чувствам в нем уже не осталось места. Поэтому мужчины и женщины сходятся не из-за высоких чувств, а в силу бытовой необходимости. Осознание этого коробит поэтессу, которая одновременно и жалеет, и упрекает Родзевича, вопрошая: «Как живется вам с товаром рыночным?». Эта фраза звучит довольно обидно, но отражает суть отношений мужчины и женщины первой половины 20 века. Действительно, любовь уходит на второй план вместе с такими душевными качествами, как честность, порядочность, благородство и самопожертвование. Цветаева, став любовницей Родзевича, прекрасно осознает, на какой шаг она отважилась. Ведь в ее понятии измена мужу является тяжким грехом, пойти на который можно лишь во имя искренней и всепоглощающей любви. Но, увы, она оказывается миражом и очень скоро затухает под воздействием внешних факторов, разбиваясь о практичность, расчетливость, прозаичность в отношениях двух людей.

Цветаева прекрасно осознает, что та замена, которую нашел ей Родзевич, не является равноценной. И уже тем более нет смысла вести речь о высоких чувствах. Однако поэтессу волнует вопрос, может ли ее избранник жить счастливо с женщиной, которую не любит? Сама поэтесса на этот вопрос отвечает утвердительно, ведь ей пришлось вернуться к мужу, которого она терпит рядом с собой только ради детей. Поэтому Цветаева интересуется у бывшего любовника:

«Как живётся, милый? Тяжко ли?

Так же ли, как мне -с другим?»............  

АЛИСА ФРЕЙНЛИХ!!!!!:)  

Попытка ревности.............  

Все из Сети-материал и иллюстрации.  

Большое спасибо энтузиастам, любителям и ценителям Поэзии Марины Ивановны Цветаевой.

Потрясающе!!! Знаешь, Таня, я ждала 2000-го года, когда письма эти будут, наконец-то, опубликованы. Потом в прессе появились сообщения, что вышла книга. Но мне так и не удалось ее увидеть и прочесть... Но со мной всегда томики ее стихов, проза, письма, воспоминания современников, переписка с Пастернаком, Рильке... Мария Белкина... Последнее приобретение - "Цветаева без глянца" (изд-во "Амфора" 2008 г.). Марина Цветаева - это космос, и этот космос у меня в душе. Помню, как в каком-то из толстых журналов были напечатаны ее 9 писем к А.Г. Вишняку. Я упивалась каждой строчкой! Я читала и перечитывала. Я носилась с этими письмами, как с драгоценными камнями. Да что там говорить, пробило насквозь! И случилось мне тогда влюбиться... И всего лишь одна встреча, один вечер, наполненный романтизмом, стихами, прекрасной чушью и абсолютно волшебными искрами, которые летели из глаз, из каждой клеточки - и всё, пропала! Но эта встреча так и осталась единственной. Были какие-то телефонные звонки, но и они вскоре прекратились. А я всё пылала... И как не сгорела тогда в этом огне?.. Но к чему это я ударилась в воспоминания? Сейчас понимаю - дура! Но тогда... Я стала писать ему письма. 9 писем, как и Цветаева. И хоть бог не обидел меня литературным даром, но куда было тягаться с пронзительностью чувств и слога Марины Цветаевой, и я согрешила тогда - вставляла в свои тексты Маринины строки. Уж так мне хотелось, чтобы ОН понял - какая я вся необыкновенная и ни на кого не похожая...

Эти письма свои я передала ему через подругу и, как Татьяна Ларина, замерла в волнении и ожидании. Но не было ни ответа, ни продолжения так и не начавшегося романа.

Вот такая вот маленькая история моей любви. Прошу прощения за откровенность.... Нахлынуло...  Я была большая фантазерка и всегда наделяла своих избранников теми качествами, которые сама хотела видеть, но которых у них зачастую не было и в помине. Как говорила Марина - "Человек выдумывается - и ураган начался".

А.Г. Вишняк с сыном. 1925 г.

Мария Белкина:

"Очень часто задают вопрос, один и тот же: "Какой она была?" Какой! И, понимая всю безнадежность ответа, все же почему-то отвечаешь - трудной! Трудной и разной, с разными разной, с одними и теми же разной. Но не от тех разных - разная, с кем она, а от себя самой разная, какая она".

Ну, и Пастернака Бориса не могу обойти...

"В нее надо было вчитаться. Когда я это сделал, я ахнул от открывшейся мне бездны чистоты и силы...."

Можно говорить о ней до бесконечности. Говорю же - КОСМОС!!!

Утречко доброе , Валюшка!  Спасибо за комментарий  Литературные способности твои видны невооруженным взглядом-замечательно! !!

У многих из нас, девочек,были такие периоды "влюбленностей", и я тебя абсолютно  понимаю....

Вот и в твоей жизни был маленький  "Костя Родзевич"...но-Все Проходит, Проходит...а Цветаева остается.  

Пастернак-Цветаева....тоже какой-то фантом для Марины...на той веревке, которую Пастернак дал М. Ц для перевязки вещей при переезде,она и повесилась....

Есть дети-Индиго, есть люди-Индиго...Марина -из таких.

Она-оттуда, из Космоса.

Пришла, сверкнула кометой и-улетела...а свет ее стихов и поныне  с нами. О ней можно говорить бесконечно......

Доброго тебе утра,  Белочка, и дня, и вечера  И всем, любящим стихи М. Ц,,тоже!

Вчера еще в глаза глядел,
А нынче — всё косится в сторону!
Вчера еще до птиц сидел,-
Всё жаворонки нынче — вороны!

Я глупая, а ты умен,
Живой, а я остолбенелая.
О, вопль женщин всех времен:
«Мой милый, что тебе я сделала?!»

И слезы ей — вода, и кровь —
Вода,- в крови, в слезах умылася!
Не мать, а мачеха — Любовь:
Не ждите ни суда, ни милости.

Увозят милых корабли,
Уводит их дорога белая…
И стон стоит вдоль всей земли:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Вчера еще — в ногах лежал!
Равнял с Китайскою державою!
Враз обе рученьки разжал,-
Жизнь выпала — копейкой ржавою!

Детоубийцей на суду
Стою — немилая, несмелая.
Я и в аду тебе скажу:
«Мой милый, что тебе я сделала?»

Спрошу я стул, спрошу кровать:
«За что, за что терплю и бедствую?»
«Отцеловал — колесовать:
Другую целовать»,- ответствуют.

Жить приучил в самом огне,
Сам бросил — в степь заледенелую!
Вот что ты, милый, сделал мне!
Мой милый, что тебе — я сделала?

Всё ведаю — не прекословь!
Вновь зрячая — уж не любовница!
Где отступается Любовь,
Там подступает Смерть-садовница.

Самo — что дерево трясти! —
В срок яблоко спадает спелое…
— За всё, за всё меня прости,
Мой милый,- что тебе я сделала!
11 мая 1921 года

Если существует Бог поэзии,- то Мандельштам – его гонец"-   

 Марина Цветаева  

Стихи М. Цветаевой "Вчера еще в глаза глядел" - восхождение по лестнице, женская попытка понять суть любви. Название в этом смысле является рефреном, главной эмоциональной составляющей, а потому сутью всего произведения. Здесь ВСЕ главное - и "вчера ", и "еще", и "в глаза глядел". Потому что собранные воедино, соединенные в одну фразу, эти слова манифестируют отчаяние и надежду, жажду понять и невозможность принять ситуацию разрыва с любимым.  

Марина Цветаева была творческой натурой.  

Любовь вдохновляла ее писать свои замечательные стихи...    

 Марина Цветаева......

 Среди ее избранников был и Осип Мандельштам.  

Осип Эмильевич Мандельштам и Марина Цветаева, великие поэты Серебряного Века, впервые увидели друг друга летом 1915 года в Коктебеле, но это ещё не было их знакомством.  

Стихи друг друга они узнали позднее, в Петрограде в январе 1916 года. Мандельштам тогда подарил Цветаевой свою книгу стихов «Камень». Его поэзию Цветаева всегда ценила высоко, видела в ней «магию», «чару», несмотря на «путаность и хаотичность мысли».

Он пленил её высокой степенью словесного совершенства.

«Если существует Бог поэзии, - писала Марина, - то Мандельштам - его гонец. Он доносит до людей божественный голос точным и чистым».  

20 января Цветаева вернулась в Москву, в Борисоглебский переулок; Мандельштам был увлечен ею, поехал за ней, а потом возвратился, потом снова приезжал в Москву и возвращался назад в Петербург.
Через много лет Марина Ивановна вспоминала: «…Чудесные дни с февраля по июнь 1916 года, дни, когда я Мандельштаму дарила Москву. Не так много мы в жизни писали хороших стихов, главное: не так часто поэт вдохновляется поэтом…».  

Из рук моих — нерукотворный град
Прими, мой странный, мой прекрасный брат.

По церковке — все сорок сороков,
И реющих над ними голубков.

И Спасские — с цветами — ворота́,
Где шапка православного снята.

Часовню звёздную — приют от зол —
Где вытертый от поцелуев — пол.

Пятисоборный несравненный круг
Прими, мой древний, вдохновенный друг.

К Нечаянныя Радости в саду
Я гостя чужеземного сведу.

Червонные возблещут купола,
Бессонные взгремят колокола,

И на тебя с багряных облаков
Уронит Богородица покров,

И встанешь ты, исполнен дивных сил…
Ты не раскаешься, что ты меня любил.

31 марта 1916                            М. Цветаева

Этот роман протекал весьма своеобразно, так как влюбленных разделяли сотни километром. Мандельштам жил в холодном и промозглом Петербурге, считая этот город самым лучшим на земле. Цветаева же с трудом представляла себе существование вне Москвы, где прошли ее детство и юность. Поэтому короткие встречи сменялись длинными письмами и стихотворными дуэлями, в которых не было победителей и побежденных.  

Однако в 1920 году Марина Цветаева осознала, что ее связывают с Мандельштамом не столько чувства, сколько общие взгляды на творчество. С этого момента их отношения изменились, приняв более спокойный и уравновешенный характер. К тому же Иосиф Мандельштам встречает свою будущую супругу Надежду Хазину, понимая, что именно с этой женщиной он может быть по-настоящему счастлив. В итоге Цветаева отправляет ему стихотворение «Вчера еще в глаза глядел..», которому суждено поставить точку в этом непростом и необычном романе.  

С первого взгляда может показаться, что поэтесса упрекает возлюбленного в том, что он «нынче все косится в сторону», избегает встреч и ведет себя так, словно бы их разделяет пропасть. Поэтому вполне естественно, что Цветаева задается исконно женским вопросом: «Мой милый, что тебе я сделала?». Она понимает, что любовь, какой бы сильной она ни была рано или поздно проходит. И тогда уже от двух некогда близких людей напрямую зависит то, как сложатся их отношения.  

Чаще всего они расстаются, и в этом Цветаева видит определенную закономерность. Но пережить ту боль, которую она испытывает, не так-то просто. «Где отступается Любовь, там подступает Смерть-садовница», — отмечает поэтесса. Цветаева не собирается покидать этот бренный мир, но ее сердце разбито, и вернуть прошлое уже невозможно. Действительно, «в срок яблоко спадает спелое», и никому не под силу вновь закрепить его на ветке. Поэтессе остается лишь просить прощение за все свои ошибки, ведь когда двое расстаются, то каждый виноват в том, что произошло.  

Стоит отметить, что Цветаева и Мандельштам все же смогли остаться добрыми друзьями, хотя судьбе было угодно, чтобы они больше никогда не встретились.  

В 1922 году Марина Цветаева эмигрировала за границу и воссоединилась с супругом Сергеем Эфроном. Когда же семья поэтессы вновь вернулась в Россию, то Иосиф Мандельштам по обвинению в антисоветской деятельности уже был арестован и расстрелян..........  

А. Фрейндлих. М.Цветаева "Вчера еще в глаза глядел..."

И еще одно мое любимое стихотворение М.Ц.-

СТОЛ....  (отрывок)

Стол

1

Мой письменный верный стол!
Спасибо за то, что шел
Со мною по всем путям.
Меня охранял - как шрам.

Мой письменный вьючный мул!
Спасибо, что ног не гнул
Под ношей, поклажу грез -
Спасибо - что нес и нес.

Строжайшее из зерцал!
Спасибо за то, что стал
- Соблазнам мирским порог -
Всем радостям поперек,

Всем низостям - наотрез!
Дубовый противовес
Льву ненависти, слону
Обиды - всему, всему.

Мой збживо смертный тес!
Спасибо, что рос и рос
Со мною, по мере дел
Настольных - большал, ширел,

Так ширился, до широт -
Таких, что, раскрывши рот,
Схватясь за столовый кант...
- Меня заливал, как штранд!

К себе пригвоздив чуть свет -
Спасибо за то, что - вслед
Срывался! На всех путях
Меня настигал, как шах -

Беглянку.
- Назад, на стул!
Спасибо за то, что блюл
И гнул. У невечных благ
Меня отбивал - как маг -

Сомнамбулу.
Битв рубцы,
Стол, выстроивший в столбцы
Горящие: жил багрец!
Деяний моих столбец!

Столп столпника, уст затвор -
Ты был мне престол, простор -
Тем был мне, что морю толп
Еврейских - горящий столп!

Так будь же благословен -

Лбом, локтем, узлом колен,

Испытанный, - как пила,

В грудь въевшийся - край стола!

Июль 1933    

 Стол Марины Цветаевой

«Стол» (1933)

      Цветаевой написан единственный в своем роде цикл стихов, обращенных к... письменному столу, разделявшему с поэтом все радости и муки его нелегкого труда.

Это гимн высокому подвижничеству поэта, его неустанной ежедневной работе.

Для Цветаевой поэзия живет на земле, стих вырастает из жизни, и ценность, достоинство его обеспечивается вложенным в него трудом. Он (стих) порожден сегодняшним днем и именно поэтому способен пережить его, уйти в вечность.

На этом Цветаева настаивает, обращаясь к столу, учившему: «...Что нету завтра, Что только сегодня есть». И письменный стол — рабочее место поэта, его станок — оказывается плацдармом, на котором свершаются поистине великие дела, вызывает возвышенные аналогии и ассоциации:

«Столп столпника, уст затвор — Ты был мне престол, простор...» Прочно стоящий на земле («...Стойкий врагам на страх Стол — на четырех ногах Упорства. Скорей — скалу Своротишь!»), уходящий «корнями до дна земли», стол дает поэту возможность почувствовать в себе силу, чтобы — «всем низостям — наотрез».

      «Своего собственного стола она никогда во Франции не имела, и в этом был символ ее неустроенности и бедности. Но ее похвала столу была не только символической, она раскрывала сущность ее творчества. Цветаеву нельзя себе вообразить без пера и бумаги, без рабочего стола. У нее вслед за наитием, за озарением следовал контроль — поиски, проверка, отбор — и все это в процессе письменного труда. <...> Все критики (и читатели), не принимавшие романтизма как художественного направления и как мироощущения и превозносившие строгость, собранность и классическую стройность, постоянно упрекали МИ в избытке, словесном и эмоциональном расточительстве, в попытке переплеснуть, перескочить — вообще „пере“ и „через“.

Стихийность, анархический спор Цветаевой с миром, бунт ее страстей, весь стиль ее восклицаний, междометий, прерывистого дыхания, „револьверная дробь“ ее размеров казались им выходом из берегов или вулканическим взрывом.

      Я полагаю, однако, что критика этого рода ошибочна: она приписывает наитию, бессознательной и неорганизованной силе, чуть ли не наваждению, то, что у Цветаевой удивительным образом сочетается с упорной поэтической дисциплиной, строгим отбором слов, огромной работой над покорением стихии и превращением ее в сложную, но крепкую лексическую форму. Что это форма ее собственная, повинующаяся из нее же вытекающим законам, — несомненно, но ведь в этом вся неповторимость ее поэзии и ее отличие от обычного у многих романтиков многословия и беспорядка. Повторяю сказанное раньше: достаточно бросить взгляд на цветаевские черновики, чтобы убедиться, как она умела выбирать, сокращать, резать и менять для достижения наибольшей точности и ударности. Она возмущалась, когда переделку и шлифовку рукописей называли „черной работой“ — да ведь это есть самая настоящая поэтическая работа — какая же она черная».

(М. Слоним. О Марине Цветаевой: Из воспоминаний, 1970  )

  Стол  в Музее-квартире Марины Цветаевой в подмосковном Болшеве, где она прожила 145 дней в 1939 году, вернувшись из Франции в Советский Союз.Июль 1933

МАРИНА ЦВЕТАЕВА и АРСЕНИЙ ТАРКОВСКИЙ........  

«Я слышу, я не сплю, зовешь меня, Марина...»  

Встреча Марины Ивановны Цветаевой и поэта-переводчика Арсения Тарковского относится к трудному времени после возвращения в СССР из эмиграции.



Такого одиночества и тревоги она не испытывала даже в трудные послереволюционные годы в голодной Москве. Она вынуждена скитаться с сыном по чужим углам, полная неизвестность о судьбе арестованного Сергея Эфрона и дочери, все ее письма будто отправлены в никуда, нет ответа на ее крик души. Многие бывшие знакомые стремятся перейти на другую сторону при нечаянной встрече, опасаясь, что заподозрят в сочувствии к жене «врага». Отсутствие средств и возможности работать, и это при том, что отец создал Музей изящных искусств, книги из трех библиотек Цветаевых подарены Румянцевскому музею, написаны великолепные стихи о Москве, родине М. Цветаевой. Но в этой новой Москве для нее и сына нет места. Было трудно, тяжело, невыносимо... - все эти слова уместны. Но для поэта всегда - поверх всех бед и несчастий - все-таки страшнее всего «сердца пустота». «Незваная, седьмая...»  

Когда Арсений Тарковский приехал в 1925 году в Москву учиться, Марина Цветаева уже три года жила в Чехии. Но её стихи были хорошо известны людям, интересующимся поэзией. Книжки её можно было найти у букинистов, прочесть или выменять у друзей. Молодой Арсений Тарковский очень уважал Цветаеву как мастера, мэтра, старшего коллегу. Тарковский летом 1939 года вместе со своей второй женой Антониной Александровной и её дочерью Еленой жил в Чечено-Ингушетии, где переводил местных поэтов. За плечами у него ранняя горькая любовь к Марии Густавовне Фальц, позже - счастливая женитьба на Марии Ивановне Вишняковой, рождение в семье двоих детей - Андрея и Марины, потом уход из семьи к Антонине Трениной по страстной любви... Он пишет прекрасные собственные стихи, но до выхода первой его книги еще годы, поэтому на жизнь приходится зарабатывать переводами. Тарковский не просто поэт - поэт истинный. Он не мог не почитать стихи Марины Цветаевой, не мог и в жизни пройти мимо нее. Марина Арсеньевна пишет, что ей, родившейся в 1934-м, Арсений Александрович дал имя в честь поэта Цветаевой.  

Известен черновик письма Марины Ивановны к Арсению Тарковскому, записанный в октябрьской тетради Цветаевой за 1940 год и переписанный для кого-то Ариадной Эфрон.

«Милый тов. Т. (...) Ваш перевод - прелесть. Что вы можете - сами? Потому что за другого вы можете - все. Найдите (полюбите) - слова у вас будут. Скоро я вас позову в гости - вечерком - послушать стихи (мои), из будущей книги. Поэтому - дайте мне ваш адрес, чтобы приглашение не блуждало - или не лежало - как это письмо. Я бы очень просила вас этого моего письмеца никому не показывать, я - человек уединенный, и я пишу - вам - зачем вам другие? (руки и глаза) и никому не говорить, что вот, на днях, усл (ышите) мои стихи - скоро у меня будет открытый вечер, тогда все придут. А сейчас - я вас зову по-дружески. Всякая рукопись - беззащитна. Я вся - рукопись. М (арина) Ц(ветаева)». Это позднее письмо «поздней» Цветаевой - совсем молодое по духу.  

Если судить по письму, адресовано оно человеку уже знакомому, к которому возникла симпатия. Цветаева и Тарковский могли встретиться и на каком-нибудь литературном вечере, и в секции переводчиков... Но Бернер-Яковлева утверждает, что Цветаева и Тарковский познакомились именно у нее. Достоверно известно об их встрече в доме у Нины Герасимовны в Телеграфном переулке. Эту комнату в "коммуналке" вспоминает Мария Белкина: «...зеленые стены, где стояла старинная мебель красного дерева и на полках французские книги в кожаных переплетах». А у Марины Арсеньевны Тарковской, дочери поэта, в ее недавно вышедшей книге "Осколки зеркала" так: «туда я несколько раз приходила с мамой - мама дружила с Ниной Герасимовной. Комната была выкрашена в "старинный" зеленый цвет - это в эпоху дешевых обоев и дорогого "серебряного" наката. Помню, что там была мебель красного дерева - бюро, диван и горка, заставленная старинным стеклом. И цвет стен, и мебель очень шли хозяйке - статной рыжеволосой красавице, которая и в зрелые годы была очень хороша».  

Сама Нина Герасимовна вспоминала: «Они познакомились у меня в доме. Мне хорошо запомнился этот день. Я зачем-то вышла из комнаты. Когда я вернулась, они сидели рядом на диване. По их взволнованным лицам я поняла: так было у Дункан с Есениным. Встретились, взметнулись, метнулись. Поэт к поэту...». Они звонили друг другу, встречались, гуляли по любимым местам Цветаевой - Волхонке, Арбату, Трехпрудному... Однажды встретились в очереди в гослитовской кассе. Те, кто видел их вместе, замечали, как менялась Цветаева в обществе Тарковского. Марина Арсеньевна пишет: «Отношение папы к Цветаевой не меняется. Он, уже возмужавший поэт, все тот же почтительный ученик, она для него - старший друг и Мастер. К стихотворению "Сверчок" (1940 год) в папиной тетради есть приписка: "Заповедную" во второй строке - эпитет придуман Мариной Цветаевой, вместо моего, который ей не понравился" (я разыскала папин эпитет - "похоронную")».

   

Однажды (1940 г.), в присутствии Марины Ивановны, Арсений Тарковский прочел свое стихотворение, обращенное к дорогим ушедшим людям - отцу, брату, любимой женщине Марии Густавовне Фальц (стихи написаны за несколько дней до годовщины ее смерти).

Итак, год 1939-й.

Вернувшаяся в СССР бездомная, безработная, неприкаянная Цветаева.

Муж еще не расстрелян (по крайней мере, она не знает об этом), а дочь уже арестована.

По двум страшным, но разным адресам приходится носить передачи. А еще платить за снимаемую комнату, кормить себя и сына...

Марине 47 лет. Но жизнь как будто остановилась в ее зеленых глазах. "Я очень постарела... и морда зеленая: в цвет глаз, никакого отличия... Но мне все еще нужно, чтобы меня любили,.. во мне нуждались - как в хлебе". Душа жива.

А вот другой полюс вольтовой дуги, озарившей кромешные времена всеобщего страха.

Баловень судьбы с нервным худощавым лицом и пытливыми глазами под удивленно взметнувшимися бровями, почти доживший до возраста Христа.

Арсений Тарковский

Кого следует благодарить за то, что полюса сблизились и произошла вспышка? Судьбу? Туркменского лирика XIX века Кемине, чьи стихи переводил тогда Арсений Тарковский? Переводчицу Нину Герасимовну Бернер-Яковлеву, которая по просьбе Тарковского показала сборник стихов Кемине Цветаевой?

В конце зимы или в самом начале весны 1941 года Тарковский читал друзьям, среди которых была и Марина, новое свое стихотворение.

Стол накрыт на шестерых, Розы да хрусталь,

А среди гостей моих Горе да печаль.

И со мною мой отец, И со мною брат,

Час проходит. Наконец У дверей стучат.

Как двенадцать лет назад Холодна рука

И немодные шумят Синие шелка.

И вино звенит из тьмы, И поет стекло:

"Как тебя любили мы, Сколько лет прошло!"

Улыбнется мне отец, Брат нальет вина,

Даст мне руку без колец, Скажет мне она: -

Каблучки мои в пыли, Выцвела коса,

И поют из-под земли Наши голоса......

Цветаеву прямо-таки захлестнула волна страстной обиды. Это даже не давнее - "что за тем столом я - голодная". Тут о ней просто забыли, не пригласили к столу. Обида столь велика, что - редчайший случай - Марина Ивановна забыла ритм стихотворения Тарковского.

Строка, взятая эпиграфом, звучит не хореем, а ямбом: "я стол накрыл на шестерых" (у этой строки вообще было немало приключений. Автор менял ее на "стол накрыт на четверых", а позднее вернулся к первоначальному варианту.

( Но в любом виде стихотворение из книги "Земле - земное" издательством было изъято.)

Итак, вот ответ Цветаевой:

Все повторяю первый стих

И все переправляю слово:

"Я стол накрыл на шестерых"...

Ты одного забыл - седьмого.

Невесело вам вшестером,

На лицах - дождевые струи...

Как мог ты за таким столом

Седьмого позабыть седьмую...

Невесело твоим гостям,

Бездействует графин хрустальный.

Печально - им, печален - сам,

Непозванная - всех печальней.

Невесело и несветло.

Ах! не едите и не пьете.

- Как мог ты позабыть число?

Как мог ты ошибиться в счете?

Как мог, как смел ты не понять,

Что шестеро (два брата, третий -

Ты сам - с женой, отец и мать)

Есть семеро - раз я на свете!

Ты стол накрыл на шестерых,

Но шестерыми мир не вымер.

Чем пугалом среди живых -

Быть призраком хочу - с твоими,

(Своими)... Робкая, как вор,

О - ни души не задевая!

- За непоставленный прибор

Сажусь незваная, седьмая.

Раз! - опрокинула стакан!

И все, что жаждало пролиться,

- Вся соль из глаз, вся боль из ран -

Со скатерти - на половицы.

И - гроба нет! Разлуки - нет!

Стол расколдован, дом разбужен.

Как смерть - на свадебный обед,

Я - жизнь, пришедшая на ужин. ..

Никто: не брат, не сын, не муж,

Не друг - и все же

укоряю:

- Ты, стол накрывший на шесть душ,

Меня не посадивший

с краю..............

Под стихами дата - 6 марта 1941 года. Это последние строки Марины Цветаевой. Снова - "одна противу всех", непонятая и непозванная.

До рокового дня в Елабуге осталось совсем немного..........

"Стихотворение Марины появилось уже после ее смерти, - вспоминает Арсений Александрович. - Для меня это был как голос из гроба".......

Еще раз СПАСИБО!!!!!ВСЕМ, кто заглянул сюда, где"много букОв" .....

ВЫ разделили  со мною радость от стихов

Марины Ивановны Цветаевой!  

Добавьте свои любимые стихи( и песни на стихи Цветаевой)-мне будет очень приятно

ОЛЕГ СОЛОМОНОВ (СПЛИН).  

Стихотворение -Памяти Цветаевой- понравилось.  

Я подчеркиваю: речь идет ТОЛЬКО  об ЭТОМ стихотворении.... политика -это мимо........

Посвящение Марине Цветаевой

Сплин

     

.....