Биография Жюльетты Друэ

Жюльетта Друэ (настоящее имя – Жюльенна Говэн) родилась в 1806 году в семье портного. «Я из простонародья», – гордо говорила эта женщина. Еще в младенчестве оставшись сиротой, она была доверена заботам дяди по фамилии Друэ. В десятилетнем возрасте ее поместили в пансион при монастыре бенедиктинок. Поразительная красота привела девятнадцатилетнюю девушку в мастерскую скульптора Джеймса Прадье. Этому «романтическому повесе с пронзительным взглядом темных глаз, длинными волосами до плеч», как характеризует его А. Моруа, исполнилось тридцать шесть. 

«Он был человек не злой, но чувственный и ветреный. Жюльетта позировала ему для обнаженных статуй в более чем смелых позах, и между двумя сеансами он сделал ее матерью; родившуюся дочку Клер он не признал официально, но никогда и не отрекался от нее. В 1827 году он был принят в Академию, стал мечтать о выгодной женитьбе, а Жюльетту пристроил в театр, давал ей довольно умные советы в области артистического искусства и другие, житейские, весьма трезвые, по части искусства обольщать и удерживать при себе поклонников. «Мои советы никогда не будут продиктованы страстью, и потому можно считать их бескорыстными. Дружба, которую я подарил тебе, не угаснет в моем сердце, пока ты будешь ее достойна...» Подписывался он так: «Твой преданный друг, любовник и отец». 

Жюльетта играла в Брюсселе, а затем и в Париже маленькие роли и имела успех, которым, впрочем, обязана была больше своей красоте, чем сценическому таланту. Вняв советам «учителя», она стала переходить из одних мужских рук в другие. В 1833 году богатейший русский князь Анатоль Демидов, не расстававшийся с хлыстом, обставил для нее великолепные апартаменты. Именно в этот период она встретила Виктора Гюго… 

Познакомились они, по некоторым источникам, в легкомысленном карнавальном вихре – мало кому известная актриса и знаменитый автор «Собора Парижской Богоматери». Андре Моруа утверждает, что их знакомство состоялось на читке пьесы Гюго. А вот болгарский литератор Георгий Карастоянов пишет, что впервые великий Виктор «увидел мадемуазель Друэ в своей драме «Лукреция Борджиа» в роли принцессы Негрони: «Жюльетта была в розовом, усыпанном блестками, платье. На голове ее красовалась корона с жемчужинами и павлиньими перьями». 

Чтобы представить себе Жюльетту Друэ той поры, следует обратиться к свидетельству современницы: «Она была одной из тех женщин, которые символизируют красоту столетия; она правила, как королева, двором своих обожателей, одним движением кончика веера она заставляла их повиноваться, как рабов, и никогда не склонялась, чтобы подобрать бриллианты, которые бросали к ее ногам». 

Возможно, это преувеличенное высказывание. Тем не менее неравнодушный ко всему яркому и необычному, Гюго был очарован. Позже жрица Мельпомены преподала писателю-романтику несколько ярких уроков любви, и с тех пор они не прерывали своих отношений в течение многих десятилетий. 

Гюго был очарован Жюльеттой, но его смущало одно обстоятельство – то, что его избранница «падшая женщина». А у нее имелось лишь одно средство существования – деньги богатых покровителей: в театре она зарабатывала очень мало, а ей нужно было содержать себя и дочь. Но писатель рьяно взялся за перевоспитание своей пассии. «Жюльетта, вчера еще принадлежавшая к числу парижских холеных красавиц, вся в кружевах и драгоценностях, теперь должна была жить только для него, выходить из дому куда-нибудь только с ним, отказаться от всякого кокетства, от всякой роскоши – словом, наложить на себя епитимью», – повествует А. Моруа. И она покорилась. «Никто не имеет права бросить в вас камень, – писал ей Виктор, – кроме меня». 

Жюльетта Друэ в роли Принцессы Негрони (старинная открытка)

Жюльетта Друэ как могла боролась за выживание, закладывая в ломбард свои вещи; ее постоянно осаждали кредиторы. Виктор разлучил ее со всеми, кого она знала раньше, а сам не мог жить возле нее – ведь он был женат и обременен семейством! Поэтому он сам обеспечил любимую женщину работой – сделал своим секретарем. 

Она была обязана отчитываться перед ним буквально по каждой бытовой мелочи. «Ее повелитель и возлюбленный выдавал ей каждый месяц небольшими суммами около восьмисот франков, и она все благоговейно записывала: «Деньги на питание моего дорогого...» Из этих денег солидная часть предназначалась кредиторам, остальное уходило за квартиру и пансион, где обучалась дочка. На жизнь оставалось мало. Частенько она даже не топила камин в комнате, и уж если было совсем холодно, оставалась в постели – мечтала или вела запись расходов, которую ее повелитель ежевечерне тщательно проверял... Она не могла позволить себе ни одного нового платья – переделывала старые. Гюго твердил ей, что «туалет ничего не прибавляет к природной прелести хорошенькой женщины». Он с педантичной занудливостью допытывался у нее, для чего куплена коробка зубного порошка, откуда взялся новый передник, который она смастерила из старой шали. 

Гюго подарил Жюльетте записную книжку для фиксирования мудрых изречений будущего французского классика: 
«Твои ласки заставляют меня любить землю, твои взоры позволяют мне постигнуть небо... Я определяю твою сущность, мой бедный друг, в двух словах: ангел в аду...» 

Между тем этот «ангел в аду» очень страдал: Виктор Гюго вел блестящую светскую жизнь, в которую Жюльетта не допускалась. Иногда ночью, устав ждать любимого, она бродила под его окнами – смотрела на горящие люстры, слушала веселый смех... Добившись позволения сопровождать великого поэта, когда он наносил визиты, терпеливо ждала его, как преданная собачонка, съежившись в уголке кабриолета. Не случайно однажды она не удержалась и с горечью бросила своему кумиру: «Похлебка, будка и цепь – вот моя участь! Но ведь есть собаки, которых хозяева водят с собой! На мою долю такого счастья не выпало…» 

Но проведенные вместе часы сторицей вознаграждали ее за все унижения. В спальне, между ложем и камином, Жюльетта устроила уголок, где поэт мог работать, где его ждали остро очиненные гусиные перья, масляная лампа и стопка голубой бумаги. Лежа в постели, она созерцала «милую голову», в которой рождались величественные строки. Многие из них посвящены ей – «сладкоустой» Жюльетте. Как и эти, из стихотворения под названием «Слова, сказанные в полумраке»: 

Она сказала: «Да, мне хорошо сейчас. 
Я не права. Часы текут, неторопливы, 
И я, от глаз твоих не отрывая глаз, 
В них вижу смутных дум приливы и отливы... 
У ног твоих сижу. Кругом покой и тишь. 
Ты – лев, я – горлица. Задумчиво внимаю, 
Как ты страницами неслышно шелестишь. 
Упавшее перо бесшумно поднимаю...» 

История жизни  Жюльетты Друэ

Она обожала своего Виктора: 

«Здравствуй, мой дорогой возлюбленный, здравствуй, мой великий поэт; здравствуй, мой Бог!»; «Я думаю, если Господь когда-либо явится мне, он предстанет в твоем облике, ибо ты моя вера, мой Бог и надежда моя. Тебя одного Бог создал по образу своему и подобию. Следовательно, в нем я люблю тебя, а в тебе поклоняюсь ему...» 
Он позволял любить себя, не забывая и жену, которой сообщал в самый разгар романа с Жюльеттой: 

«Прощай, дорогая Адель. Я люблю тебя... Ты радость и честь моей жизни. Целую твое прекрасное чело и твои прекрасные глаза...» 

Судя по всему, Жюльетта имела детей от Гюго – А. Моруа приводит письмо Бальзака к Эвелине Ганской, в котором тот сообщает о трагической смерти дочери Виктора: 

«Ах, мой дорогой друг, Виктор Гюго постарел на целых десять лет! Говорят, он воспринял смерть своей дочери как наказание за то, что прижил с Жюльеттой четверых детей...» 

В течение десяти лет, которые Жюльетта провела в добровольном затворничестве, красота ее поблекла, после тридцати волосы поседели. Она сохранила лишь чудные глаза, тонкий и благородный облик, но уже не являлась «воплощением неописуемой прелести», блистательной красавицей в кружевах и бриллиантах. Она слыла неглупой, очень остроумной женщиной, но писателю не о чем было с ней говорить – ведь она ни с кем не встречалась, ничего не видела. Гюго ценил ее безграничную жертвенность, но страстное влечение его со временем тоже померкло... 

Жюльетта хорошо понимала, что другие женщины привлекали теперь ее любовника, и, оставаясь в тени, горько следила за его похождениями. В 1851 году ее постиг жестокий удар: одна из любовниц ее Бога с чувством злорадного превосходства переслала ей письма Виктора. Жюльетта прочитала их и с ужасом узнала, что Гюго любил другую женщину, отправлял ей страстные послания – похожие на те, которые в течение восемнадцати лет являлись для нее самой единственным счастьем: 

«Ты мой ангел, и я целую твои ножки, целую твои глаза... Ты свет моих очей, ты жизнь моего сердца…» 

Те же самые фразы! 

Близкая к помешательству, Жюльетта вся в слезах вышла из дома. Весь день она бродила по Парижу и возвратилась только вечером – разбитая, усталая, опустошенная. Писатель ничего не отрицал, умолял простить его и пообещал оставить соперницу. Но... 

«Гуинплена страстно влекло к живой, телесной прелести женщины – источнику всех наших искушений... Ты нужна нам, женщина!» 

В потаенных думах героя из романа «Человек, который смеется» явственно слышатся отголоски неизбывной жажды плотских утех, кои до конца дней обуревали великого писателя-женолюба. 

Через несколько лет после выхода в свет «Человека…» по парижским салонам прокатился скандальный слух: Виктор Гюго, слава и гордость Франции, в очередной раз соблазнил невинную девушку. На сей раз ею оказалась двадцатидвухлетняя дочь писателя Теофиля Готье. «Ну и что? – равнодушно говорили на это одни, преимущественно мужчины. – В городе нет дома, где бы такое не происходило ежечасно». «Но ведь ему – семьдесят!» – закатывали глаза эмоциональные дамы. 

Жюльетта Друэ в этих обсуждениях участия не принимала, хотя уж кому-кому, а ей было что рассказать... Она, к примеру, могла бы поведать, как Гюго незаметно приводил в дом через потайной ход многих женщин. Утром он с весьма определенной целью мог привести «в гости» молодую проститутку, перед обедом – популярную танцовщицу, к вечеру – знакомую даму из полусвета, а ночь, столь же неутомимый, посвящал «милому ангелу» Жюльетте или, когда она его уже не привлекала, иному «милому ангелу». Ради любопытства она три года вела счет его покоренным дамам и гризеткам. И только тех, с которыми мэтр был «застукан» чуть ли не на месте «преступления», набралось, если верить ей, около двухсот... 

Жюльетта постарела до времени – в сорок шесть лет раздалась, отяжелела. Ее жизнь в изгнании, когда писателю пришлось уехать из Франции времен Наполеона, оказалась не легче, чем на родине. Гюго принимал как должное ее заботу и нежность. Но вот отошла в мир иной супруга писателя, и судьба Жюльетты в корне изменилась. 

Улица Клиши, 21. Теперь Жюльетта играла в доме Гюго роль полновластной хозяйки, весьма трудную для уже немолодой и нездоровой женщины. Бесконечные звонки, посетители, званые обеды, разборка почты... В ее изможденном лице почти ничего не осталось от чудесной красоты, которой она блистала в юности. Она угасала от рака и сознавала, что обречена, но старалась говорить об этом как можно меньше, ибо Виктор требовал, чтобы каждый, желая предстать перед ним, «смыл с лица своего уныние и стряхнул с себя грусть». Она еще могла по ночам, стоило писателю закашляться, встать с постели, чтобы приготовить ему лекарственный отвар... 

На семьдесят восьмом году (11 мая 1883 года) Жюльетта умерла на руках Гюго. Он был так удручен, что в день похорон не нашел в себе сил выйти из дому и проводить усопшую. 

И гроб мой осенит великая любовь... 
Она была земной и грешною сначала, 
Но чистотой своей весь путь мой увенчала...