Биография

Борис Федорович Андреев родился в Саратове 9 февраля 1915 года, в рабочей семье. Детские и юношеские годы будущего актера прошли в приволжском городке Аткарск.

После семилетки Борис Андреев стал работать слесарем-электормонтером на комбайновом заводе. Тогда же он начал заниматься в заводском драмкружке. Заметивший его успехи И.Слонов предложил ему поступить в Саратовский театральный техникум, который Борис Андреев успешно окончил в 1937 году.

В 1936-1939 - актер Саратовского драматического театра имени К.Маркса, затем - Театра-студии киноактера в Москве.

В кино - с 1939 года. Снялся в более 50-ти фильмах, читал закадровые тексты к документальным фильмам, озвучивал анимацию.

Дебютировал в кино ролью Назара Думы в фильме Ивана Пырьева "Трактористы", где актер не затерялся среди уже известных артистов. Потом была роль Харитона Балуна в "Большой жизни" (1 - я серия - 1940 г., 2 - я - 1958 г.). В образах современников, внешне грубоватых простых, не знающего компромиссов парней, Андреев раскрывал душевную широту русского характера.

В 1943 году, вышел легендарный фильм "Два бойца". Он был снят в разгар Великой Отечественной Войны, и был явно предназначен поднимать дух бойцов и мирного населения. Рассказ о дружбе Аркадия Дзюбина (Бернес), неунывающего, лихого и бедового парня из Одессы, и Саши Свинцова - "Саши с Уралмаша" в исполнении Бориса Андреева преисполнен юмором, добротой, таким пониманием солдатской жизни, что картина пользовалась успехом долгие годы.

Во время войны вышло еще несколько фильмов с участием Андреева - "Малахов курган", "Я - черноморец" - где Борис Федорович играл отважных и мужественных советских солдат.

В 1954 году на экраны вышел фильм Иосифа Хейфица "Большая семья". Этот фильм, как бы делился на две половины. Главный герой первой - строящийся корабль. А люди важны лишь в той степени, в которой имеют отношение к его рождению. Многословные разговоры о заклепках и болтах, освященные сталинским портретом (небольших, впрочем, размеров) составляют основное содержание этой части. И вдруг, где-то к середине ленты начинают происходить немыслимые в тогдашнем кино вещи. Производственный процесс отходит на задний план, а люди не просто начинают жить нормальной жизнью, но и задумываются над вопросами, которых для героев советского кино не существовало двадцать лет.

Появляются полнокровные характеры. Борис Андреев, четыре года назад представший железобетонным Алексеем Ивановым из "Падения Берлина", играет главу среднего поколения Журбиных, живого человека, органически чуждого всяческой показухе. Его поведение явно выламывается за рамки схемы "положительный потомственный пролетарий". Что же касается сцены, в которой Иван Журбин отчитывает сына, возгордившегося после первой производственной удачи, то с нее можно начинать отсчет послевоенного социально-критического кинематографа СССР и Восточной Европы.

Иван со своим старым другом приходят на квартиру передовика и принимаются всячески ерничать над возгордившимся парнем и, что самое удивительное, над барабанным трепом из радиоприемника. С точки зрения нормативной эстетики, сцена эта криминальна вдвойне. Во-первых, осмеянию подвергнута слава рабочего. А во-вторых, проявлено неверие в объективность истины, излагаемой средствами информации, Но главной заслугой было то, что на экран вернулись простые и вечные человеческие чувства - любовь, семья, дети. Не случайно этот фильм заслужил в те годы всенародное признание.

В 1956 году Борис Андреев снялся в главной роли в сказке "Илья Муромец". "Илья Муромец" - фильм во многих отношениях этапный. Он был первым советским широкоэкранным фильмом. К тому же, это один из самых масштабных отечественных фильмов, попавший в Книгу рекордов Гиннесса: на съемках, в частности, были задействованы 11 тысяч лошадей. Немало доселе невиданного (и по сию пору непревзойденного) принес он и в области грима, трюковых съемок, спецэффектов. В этом фильме Андреев создал образ настоящего русского богатыря, меняющего плуг на меч, что бы противостоять злу.

На съемках "Ильи Муромца" с Борисом Федоровичем произошел забавный случай. На съемочную площадку пришел здоровенный милиционер, долго разглядывал Андреева, затем покачал головой и сказал: "Нет, не то… Слабак. А еще Муромца играешь. Я, брат, пожалуй, поздоровее тебя буду…" Андреев молча поднялся, обхватил милиционера поперек туловища и с размаху забросил в море. Назавтра в местной газете появился фельетон о распоясавшемся артисте, который "топит в море милиционеров". Андреев прочитал пасквиль, страшно рассердился и дал зарок больше не появляться в Ялте. Слова своего он не нарушил, и много лет спустя, уже пожилым человеком прибыв с туристическим теплоходом в Ялту, на берег так и не сошел.

В 1960-е Борис Андреев перешел на возрастные роли. Проникнуто эмоциональной насыщенностью исполнение Андреевым ролей Баукина в "Жестокости" (1959) и угрюмого боцмана Росомахи в фильме Г. Данелия "Путь к причалу" (1962). Крупнейшей работой артиста в кино стала роль командира морского отряда по кличке Вожак в фильме С. Самсонова "Оптимистическая трагедия" (1963) по одноименной пьесе Вс.Вишневского. За исполнение этой роли Вожака актер был удостоен Государственной премии.

В начале 70-х годов Борис Федорович дебютировал в качестве звукорежиссера в фильме "Вандербуль бежит за горизонт". А к концу 70-х он полностью переключается на звукорежиссерскую работу. Последнюю роль актер сыграл в фильме "Предисловие к битве" (1982).

Одним из ближайших друзей Андреева был актер Петр Алейников. Перед смертью тот признался, что хотел бы, что бы его похоронили на Новодевичьем кладбище. Однако власти отказали, мотивируя тем, что на Новодевичьем хоронят лишь народных артистов. Тогда Борис Андреев, надел все множество своих регалий и отправился к тогдашнему хозяину Москвы Промыслову. Но никакие доводы заслуженного артиста не помогли.

Тогда Андреев, отбросив церемонии, опустил на вельможный стол свою огромную кулачину: "А я помру - меня куда снесут?" - "Вот вам по всем статьям положено Новодевичье!" - "Значит, так, - прогремел Андреев, - официально требую: положите Петьку в мою могилу на Новодевичьем! А меня уж - хоть под забором!.."
И добился-таки: лежит Алейников на элитарном кладбище! А андреевской могилы там нет: его схоронили на Ваганьковском… Умер он в том же году, что и его жена Галина Васильевна.

История жизни

Странный он актер, странный и неожиданный. Он вовсе не поражает мастерством перевоплощения в каждой своей роли. Андреев всегда остается верен избранному типу: кряжистый, могучий, медлительный, сильный. Всегда немного угрюмый, насупленно сосредоточенный, а односложные фразы его баса падают, как булыжники. Андреев, конечно, актер характерный. Героическое ему свойственно оттенять комедийным, а комедийное укрупнять, поднимать до героического. Самобытность его таланта мощно проявилась уже с первой же кинороли — Назар Дума — могучий и своенравный бригадир «непутевой» тракторной бригады из фильма «Трактористы».

Борис Андреев родился 9 февраля 1915 года в Саратове, в семье рабочего. Ему было 5 лет, когда семья переехала в маленький приволжский город Аткарск. Окончив 7 классов средней школы, Борис уехал в Саратов поступать в сельскохозяйственный техникум. Встретившись в Саратове со строителями волжского комбайнового завода, он решил пойти к ним на завод. Окончив краткосрочные курсы, Андреев получил специальность слесаря-электромонтера.

При заводе был драмкружок, которым руководил режиссер Саратовского драматического театра Иван Артемьевич Слонов. Однажды, это было в начале 1931 года, на репетицию драмкружка заглянул и Борис. Репетиция ему понравилась, и он стал часто бывать в драмкружке.

Вскоре Иван Артемьевич Слонов заметил постоянного посетителя и предложил ему тоже поучаствовать. Андреев с радостью согласился. А уже в 1933 году Слонов настойчиво рекомендовал Борису Андрееву поступать в Саратовский театральный техникум. Без сомнения, Слонов разглядел в большом и сильном рабочем парне незаурядный талант.

Но Андреев не хотел бросать завод. Поступив в театральный техникум, он учился и одновременно работал. Это было очень трудно. Видя, что Борис совсем выбился из сил, его пожалели и перестали использовать на ночных работах. Потом даже снизили и дневную норму. Андреев учился долго, целых четыре года. На четвертом году обучения его вообще освободили от работы и даже положили стипендию из заводских фондов.

В 1937 году будущий актер закончил театральный техникум. Борис Андреев вспоминал: «На всю жизнь останется в моей памяти день, когда я пришел после защиты диплома в родной цех завода. Вместо обычной замасленной спецовки я явился в белой накрахмаленной рубашке, впервые надел галстук. Торчащие вихры были старательно приглажены... Кругом веселые, радостные лица, все поздравляли меня с окончанием. Общее настроение выразил старый слесарь Королев, который заявил, что завод наряду с 1738 комбайнами выпустил в этом году и одного актера. «Желаем тебе успеха в твоей новой работе, — обратился он ко мне. — Иди выступай, покажи, на что способен рабочий...»

Сразу же после окончания учебы Андреев поступил в Саратовский драматический театр имени К. Маркса. Но сыграть на сцене Андреев практически ничего не успел. Его позвало кино — его призвание. «Первая моя попытка сняться в кино окончилась позорным провалом, — вспоминает Борис Федорович. — В конце 30-х годов меня, молодого артиста саратовского театра, пригласил сниматься Александр Петрович Довженко. Второй режиссер фильма «Щорс», Лазарь Бодик, увидев меня на сцене, сказал, что мой типаж подходит на роль Петра Чижа, молодого красноармейца, того самого, который уводит со свадьбы чужую невесту... Что же, если типаж подходит, буду сниматься, решил я. У нас на Волге тоже жили украинцы, и мне казалось, что создать характер украинского хлопца не так уж сложно.

Мне предстояло выучить за ночь длинный монолог, а утром прочитать его на съемочной площадке. Учил я монолог не очень старательно. Не знаю, как Довженко дослушал меня до конца. Он сидел на стуле ссутулившись, опустив руки, и даже не взглянул на меня. По-моему, «снимали» меня без пленки. Кое-как дочитал я до конца и скрылся поскорее с глаз долой, растворился среди декораций, но выйти из павильона не смог — заблудился. Александр Петрович решил, что я ушел, и сказал сердито: «Бодик, кого вы поставили перед мои очи!» И я понял, что этой роли мне не видать.

И все-таки я сыграл в фильме «Щорс» крохотный эпизод, который не значится ни в одном справочнике. Молодой красноармеец говорил: «Прощайте, тату» — и уходил из дома на борьбу с врагом. Этим красноармейцем был я...»

После возвращения со съемок в Саратов актер был уверен, что кино ему больше не видать, как собственных ушей. Однако Борис Федорович ошибался.

В 1938 году саратовский театр гастролировал в Москве, где Андреева и заприметили киношники. На «Мосфильме» в то время как раз запускался новый фильм «Трактористы» — режиссер Иван Пырьев. И Андреев попал на пробы в эту картину.

«Первая встреча с известным кинорежиссером меня разочаровала, — вспоминает Борис Андреев. — Мои представления о внешнем облике людей этой профессии складывались по киножурналам 25-го года, которые я как-то купил на саратовском базаре. Вместо ожидаемой импозантной фигуры в гольфах, крагах, клетчатом пиджаке и неимоверных размеров кепи я увидел мужика выше среднего роста, подчеркнуто небрежного в одежде. Сейчас я понимаю, что тут была скорее своеобразная бравада, рассчитанная на определенный эффект, но в молодости все принималось за чистую монету.

Я в первый раз увидел Ивана Пырьева. Кепка с выпирающего затылка была сдвинута на серые глаза, которые беспокойно, внимательно и недоверчиво ощупывали меня из-под козырька...

— Ну-ка повернись, — сказал он голосом, не предвещавшим ничего хорошего. Я повернулся.
— Пройдись!..
Я лениво зашагал по кругу.
— А ну бегом!.. — сказал он очень сурово, и в голосе зазвучала сталь закрученной пружины.
Я посмотрел на своего мучителя глазами затравленного волка.
— Подходяще, — сказал Пырьев. — Не протестую, будем пробовать на Назара Думу.
— А ведь я приглашал его на Клима Ярко, — прозвучала запоздалая реплика ассистента режиссера.

Слегка побледнев и набрав полную грудь воздуха, Пырьев произнес монолог, исполненный трагического пафоса. Я не помню дословно всего сказанного тогда Иваном Александровичем, но сказал он примерно следующее:

— Это какому же кретину могло прийти в голову пригласить такую шалопутную человеческую особь на роль Клима Ярко, на роль героя-любовника?!

И он злобно впился в меня глазами, отчего мне стало совсем неловко.

— Клим Ярко — урожденный Крючков с Красной Пресни! А вот Назар Дума теперь будет Андреев с Волги!.. Он же рожден для того, чтобы прийти в искусство и уйти из него Назаром Думою!»

Николай Афанасьевич Крючков вспоминает: «Пырьев приметил этого рослого здоровенного парня, типичного русского богатыря во вспомогательном составе Саратовского драмтеатра, приехавшего на гастроли в столицу. И смело доверил неопытному актеру одну из центральных и к тому же характерных ролей...

Ох, как же Борис смущался! Просто не знал, куда руки девать. Мрачно пыхтел, вечно сдвигал кепку на лоб. Этот жест режиссер приметил и живо «прописал» за Назаром. Силушки у Бори было, что у Ильи Муромца... Защищать его от насмешек не приходилось, Андреев себя в обиду не давал. И если поначалу находилось немало желающих позабавиться над неловким новичком, то уже в середине съемок они повывелись.

По своей неопытности Боря перед камерой в первое время здорово тушевался и, пытаясь подавить смущение, невольно пыжился, набычивался. Выглядело это, признаться, довольно смешно и, видать, не раз служило темой для досужих остряков. Я же об этом как-то не думал и, желая парню одного лишь добра, простодушно и от чистого сердца крикнул ему однажды на всю съемочную площадку:

— Да чего ты раздуваешься? Куда ж больше, и так вон какой здоровый лось вымахал!
Андреев побагровел:
— Еще один насмешник выискался? Ну, подожди...

Пришлось срочно «тушить пожар». Ведь этот новичок, если уж рассвирепеет, мог все сокрушить на своем пути... Вместе с тем Андреев был незлобив, отходчив и, к чести своей, предельно объективен».

На съемках фильма Андреев подружился с Петром Алейниковым. «С ним я чувствовал себя вдвое сильнее, я у него силы черпал», — вспоминал впоследствии Андреев. И свою будущую жену — Галину Васильевну — он тоже нашел во время съемок «Трактористов», а помог Андрееву в этом его лучший друг Алейников.

О первом знакомстве Андреева со своей будущей женой вспоминает Петр Мартынович Алейников: «Ехали мы как-то, тогда молодые, в Киеве в троллейбусе. Заговорили о женитьбе. Я ему говорю, какая дура за тебя пойдет, за такую глыбу, за лаптя деревенского? Посмотри на себя в зеркало! А он мне: «А вот женюсь назло тебе на первой же девушке, которая войдет в троллейбус». И вдруг на остановке вваливается молодежь, и среди этой толпы — симпатичная такая девушка. Андреев познакомился с ней, напросился провожать. И вот уже столько лет живут душа в душу».

Фильм «Трактористы» вышел на экраны страны в 1939 году. Успех картины был грандиозный, а все актеры, занятые в главных ролях — Ладынина, Крючков, Алейников и Андреев, — в одночасье прославились на всю страну.

О друзьях «не разлей вода» — Андрееве и Алейникове — начали ходить в артистических кругах анекдоты, а также вымышленные и совершенно подлинные умопомрачительные истории.

Андреев и Алейников снимались в фильме режиссера Эдуарда Пенцлина «Истребители» (1940). Когда друзья приехали на съемки в Киев, в гостинице им места не нашлось. Куда же идти? Естественно, в ресторан! О. Хомяков вспоминает: «Поужинали в ресторане, идут вечером по Крещатику. До гостиницы еще топать и топать, а горилка сделала свое дело: сморила. Вдруг Андреев видит — стоит кровать. Заправлена. На подушках украинская вышивка, на стуле рядом — рушник, тоже расшитый. Пригляделся. Около кровати — диван. А погода теплая, майская. Ну на черта им гостиница, если все это не мираж, не пьяная фантазия? «Петя, была команда: отбой!» И — к кровати. Кто-то (а может, показалось?) треснул его по лбу, что-то зазвенело... Короче, то был не мираж, а витрина мебельного магазина. Откуда их вскорости извлекли, едва растолкав, милиционеры... Доспали оба в отделении, в КПЗ.

Утром молоденький лейтенант садится за протокол. «Вынужден, — извиняется перед Андреевым, — составить». Тот ему: «Не составишь». Лейтенант: «Вынужден, товарищ Андреев. Я вас лично очень уважаю, но...» — «А я говорю: не составишь». С этими словами Андреев (зная, что они на спирту) выпивает из пузырька чернила! Во-первых, опохмелился. Во-вторых, как следовало ожидать, второго пузырька не имеется. Протокол писать нечем. Немая сцена... Тут раздается треск мотоцикла: прибыл начальник отделения со своей семьей — в люльке, на сиденье. Он в Савку из «Трактористов» влюблен без памяти. Начались знакомства, объятия, фото на память: с семьей, с сослуживцами... О мебельном магазине было забыто. Ну разбили витрину, ну вздремнули на кровати, на диване... С кем не бывает?..»

Сразу же после «Истребителей» друзья снялись в фильме Леонида Лукова «Большая жизнь» (1-я серия, 1940). Андреев сыграл роль стахановца Балуна, ну а Алейников — его друга Ваню Курского.

О дебошах Андреева ходили легенды, но один случай едва не стоил ему жизни. Как-то в начале войны в ресторане гостиницы «Москва» он оказался за одним столиком с двумя мужчинами. Сперва разговор шел в мирных тонах, но потом что-то Андрееву не понравилось в мужчине, который, судя по всему, был начальником над своим товарищем. Произошла ссора, Андреев не удержался и врезал своим кулачищем начальнику в лоб и свалил его на пол. Бросившемуся на помощь подчиненному тоже пришлось растянуться рядом со своим начальником. Люди эти были не простые — генерал НКВД со своим адъютантом. Артиста скрутили, надели наручники, а вскоре пришили ему контрреволюционную агитацию и пропаганду, высказывание террористических намерений и подготовку покушения. Приговор был по-военному кратким и определенным: расстрелять!

Но один из членов трибунала, зная о том, что Сталин любит этого артиста, решил все-таки на всякий случай обезопаситься и доложил вождю об обстоятельствах дела. Сталин подумал и сказал:

— Пусть пока погуляет.

Этим дело и кончилось.

«Мосфильм» осенью 1941 года эвакуировали в Среднюю Азию. Вскоре на Ташкентской киностудии режиссер Л. Луков приступил к съемкам фильма «Два бойца» (1943) по повести Л. Славина «Мои земляки». Андреев сыграл в нем Сашу с Уралмаша, а его друга Аркадия Дзюбина сыграл Марк Бернес.

Фильм имел колоссальный успех. Андреевский Саша Синцов в «Двух бойцах», пожалуй, самая светлая и самая молодая роль актера. У Андреева в роли Саши Синцова начисто ушел мрачноватый второй план. Это просто взрослый ребенок, который с обезоруживающей наивностью на вопрос, кому он пишет письмо, отвечает: «Маме».

Со слов Леонида Марягина Михаил Ромм так описывал поведение Андреева на съемках: «Михаил Ромм мне как-то рассказывал:

— Я в войну был худруком Ташкентской студии. И по должности старался ко всем, вне зависимости от ранга и популярности, относиться одинаково. На студии снимались «Два бойца». Борис Андреев тогда крепко пил. Срывал съемки. Когда он приходил в себя, я делал ему серьезные внушения. Он каялся и клялся, что больше в рот ни грамма не возьмет. Но набирался снова и вот тут пытался свести со мной счеты. Однажды, в понятном состоянии, молодой, огромный, бычьей силы он явился к директору студии — старому эвакуированному одесскому еврею — и потребовал сказать, где Ромм. Директор направил его на худсовет, хотя знал, что я в павильоне. Андреев ввалился на худсовет, подошел к ближайшему члену худсовета, приподнял его над полом и спросил:
— Ты Ромм?
— Нет, — в испуге ответил тот.

Андреев посадил его на место и взялся за следующего... Худсовет состоял человек из двадцати. И каждого Борис поднимал в воздух и спрашивал: «Ты Ромм?»
Перебрал всех присутствующих, сел на пол и заплакал:

— Обманули сволочи. Мне Ромм нужен! Я должен его убить!»

После «Двух бойцов» Андреев снялся еще в нескольких военных фильмах, которые остались зрителем и критикой незамеченными, да и роли у Андреева в этих фильмах были небольшие и невыразительные.

В 1945 году снимается вторая серия «Большой жизни», но картина была положена на полку. Начальники от кино привесили картине ярлык: фильм «малохудожественный и вредный». Премьера состоялась лишь в 1958 году.

В 1948 году Андреев вступил в КПСС.

В конце 1940-х Андреев снимается в двух очень популярных фильмах режиссера Ивана Пырьева: «Сказание о земле сибирской» (1948) и «Кубанские казаки» (1950). Эти фильмы весьма нравились Сталину, который еще с «Трактористов» очень полюбил актера Андреева.

В фильме «Падение Берлина» (1950) (режиссер Михаил Чиуарели) Андреев сыграл своего рода «собирательный образ всего русского народа» — солдата Алексея Иванова, который встречался со Сталиным. Вскоре после выхода фильма на экраны страны Борис Федорович и в жизни встретился со Сталиным, в Кремле, на приеме в честь приезда в Москву китайского лидера Мао Цзэдуна.

В 1950-х годах Андреев снимается относительно немного: «Максимка» (1953), «Большая семья» (1954), «Мексиканец» (1955), «Илья Муромец» (1956).

Когда снимался фильм «Илья Муромец» с Андреевым в главной роли, а дело происходило в Ялте, на съемочную площадку пришел здоровенного роста ялтинский милиционер, долго разглядывал Андреева, потом покачал головой и сказал:

— Нет, не то... Слабак. А еще Муромца играешь. Я, брат, пожалуй, поздоровее тебя буду... Не то...

Андреев молча поднялся, схватил милиционера поперек туловища и с размаху забросил его далеко в море. Назавтра в местной газете появился фельетон о том, как распоясавшийся артист настолько обнаглел, что топит в море милиционеров. Андреев прочитал пасквиль, страшно рассердился и дал зарок, что ноги его больше в Ялте не будет. Слова своего он не нарушил, и много лет спустя, в 1970 году заехав с туристическим теплоходом в Ялту, на берег так и не сошел.

А в Свердловске с Андреевым произошел такой случай. Ему почему-то не понравилась коридорная в гостинице. И вот как-то вечером звонит он по телефону в номер к Е. Веснику и сообщает, что его обокрали. Весник немедленно идет в номер к Андрееву и застает того сидящим на ковре и плачущим от горя:

— Это коридорная, сволочь, украла все мои деньги, — пожаловался Андреев Веснику. — Ее работа, я убежден...
— Надо обыскать номер, — предложил Весник.
— Все уже обыскал, нет денег, — настаивает Андреев. — Украла коридорная...

Весник обшарил номер и под ковром обнаружил деньги, которые накануне сам Андреев и упрятал туда, опасаясь воровства со стороны коридорной, да спьяну и забыл об этом.

В конце 1950-х — начале 1960-х годов на счету Андреева несколько превосходно сыгранных ролей: Савва Зарудный в фильме А. Довженко «Поэма о море» (1958), боцман Россомаха в фильме «Путь к причалу (1962) и Вожак в фильме «Оптимистическая трагедия» (1963, режиссер С. Самсонов).

В 1962 году Борису Андрееву присвоили звание Народного артиста СССР.

Здоровье Андреева в конце 1960-х — начале 1970-х годов резко ухудшилось, (еще в 1958 году он перенес тяжелый инфаркт). Сниматься актер стал гораздо меньше. Особой удачей Андреева в этот период является его работа в фильме Евгения Фридмана «Остров сокровищ» (1971) по Р. Стивенсону, в котором Андреев сыграл пирата Джона Сильвера.

О Борисе Андрееве вспоминает кинорежиссер С. Говорухин: «Однажды в Москве звоню Андрееву. Он говорит: «Приезжай, я тебе хочу почитать кое-что». Я уж собрался было ехать и тут вспомнил о том, что много рассказывал про Андреева Володе Высоцкому. Андреев Володе очень нравился. Спрашиваю Володю: «Я еду к Андрееву, хочешь, вместе поедем?» — «Да, с удовольствием». Думаю, дай перезвоню Андрееву, говорю: «Борис Федорович, ничего, если мы с Высоцким приедем?» Он отвечает: «Да ну его! Он, наверное, пьет». — «Здрасьте! Сами-то давно ли завязали?» Короче, я понял, что он хотел открыть мне сокровенное и стеснялся постороннего человека, тем более — замечательного поэта. Ну, Володе, когда он хотел кому-то понравиться, много времени не надо было.

Через 10 минут после того, как мы вошли в квартиру Андреева, создалось впечатление, что они знакомы много лет, а я как бы третий лишний. Андреев отвел нас на кухню, вскипятил чай в большой эмалированной кружке, потом взял кожаную тетрадь и стал из нее читать афоризмы. Вот некоторые из них: «Разливая пол-литра на троих, дядя Вася вынужден был изучить дроби. Подлец с программным управлением. Укушенный зубом мудрости...»

Может быть, покажется странным, но Андреев с увлечением изучал философию и писал эстетические трактаты. Он многие годы собирал меткие народные выражения, пословицы и поговорки. Набрал он их целую книгу. Причем эти свои афоризмы он любил называть — «охренизмы». Вот некоторые из них: «Образ — душа, взятая напрокат»; «Плестись за талантом, если он у тебя есть, — мало, надо научиться водить его по путям совершенства»; «У актера должно быть особо развито чувство «покоя» других людей»...

В кино Борис Андреев сыграл всего 51 роль. В 1981 году актер снялся в своем последнем фильме — картине режиссера Г. Данелии «Слезы капали».

В начале 1980-х серьезно заболела жена Андреева Галина Васильевна, и актер большую часть времени проводил с ней. Сам он тоже чувствовал себя неважно.

Весной 1982 года, после поездки с Театром-студией киноактера на гастроли в Куйбышев, Андреев вернулся в Москву и внезапно слег. Сын актера — тоже Борис Андреев — вспоминал: «Утром, сразу же после его возвращения с гастролей, мы с отцом сидели на кухне, гоняли кофе и болтали о какой-то чепухе. (Уже почти два года у нас с ним был молчаливый договор — не заводить речь о самом волновавшем нас тогда — о болезни матери.) Вдруг отец приумолк и сказал совершенно неуместную, как мне показалось, фразу:

— Ты знаешь, что-то я устал очень. Наверное, это конец.

Даже сами эти слова казались нелепыми...
Но едва ли не утром следующего дня мать срочно вызвала меня с работы: «Немедленно приезжай. Папу забирают в больницу...»

У подъезда уже стояла пара медицинских спецмашин, а по квартире, уставленной кардиографами и какими-то хитрыми приборами, расхаживал в белых халатах целый консилиум врачей, укрепленный медсестрами и санитарами: тогдашнее руководство Союза кинематографистов помогло организовать «саму Кремлевку» — рядовому народному артисту просто так всех этих спецпривилегий не полагалось.

— Он все время спит, а просыпается ненадолго — начинает заговариваться, — растерянно бормотала мама...
Б.Ф. сидел на кровати уже одетый, сонно щурясь, ждал отправки.
— Ну вот, пошли синяки и шишки. Пироги и пышки кончились.
— Видишь, — воскликнула мама, — опять какую-то ерунду про пироги говорит!

Увы, это была совсем не ерунда. Чувство скептического юмора и в эти совсем не веселые минуты проявилось: Борис Федорович очень уместно цитировал героя из давно полюбившегося романа Джозефа Хеллерта. Кто знал, что все пироги и пышки и в самом деле кончились, ведь медики определили, по существу, простое переутомление, от которого быстро избавит высококвалифицированный и роскошный уход, наподобие санаторного. Чего больше можно было желать в кунцевских кущах...

С собою отец взял рабочую тетрадь для записи афоризмов, очки и ручку...

Итак, было 24 апреля 1982 года, чудесная погода, славное настроение. Дело, кажется, шло на поправку: накануне нам позвонили из больницы и сообщили, что состояние Бориса Федоровича улучшилось и его даже перевели из отделения интенсивной терапии в обычное. Мы сидели в палате и болтали о всякой всячине, предвкушая скорую встречу по-домашнему. Когда собирались уже уходить, отец вдруг спросил:

— Как вы думаете, почему это я лежал на площади у врат храма, а вокруг было много-много народа?
— ?...
— Ай, — он по-особенному, как только ему присуще было, досадливо отмахнулся рукой, — должно быть, приснилось. Ерунда какая-то.

Сколько ни упрашивали, он настойчиво вызвался нас проводить — хотя бы до коридора. Огромный и добрый, стоял, заслонив дверной проем, и глядел, как мы уходили. Нет, не мы. Тогда от нас уходил он.

Вечером, в половине одиннадцатого, позвонила лечащий врач... В это не хотелось, нельзя было поверить…
На исходе пасхальной недели отца хоронили. Шли последние минуты прощания. Гроб с телом русского артиста установили перед входом в церковь Большого Вознесения, что на Ваганькове. Отчаянно светило солнце. Вокруг собрался народ. Многие плакали...»