Сколько лет прошло после той войны.
Раны глубоки, боль так велика.
На полях войны где-то в тишине
Вдруг поднимут крик птицы белые.
И забыть бы все, да никак нельзя.
От глубоких ран плачет мать земля.
Над землей летят тучи серые,
И кричат им вслед птицы белые.
Припев:
Птицы белые летели и кричали в высоте
Над полями, городами: «Люди, скажем, нет войне!»
Вечно в памяти живущих это горе и беда.
Никогда не повторится, НИКОГДА!
Сколько лет прошло после той войны.
Славы монумент имена хранит.
И горит огонь вечной памяти.
И кружат над ним птицы белые!
Как заставить нам ненависть уйти,
Добротой души сердце растопить?
Мертвых оживить, пробудить живых,
В небо отпустить белых птиц своих.
Равнодушие и боль спрячьте, люди.
Айсберг ледяной растопите в сердце.
Белых птиц своих отпустите в небо.
Верю, счастье на земле будет вечно!!!
Припев:
Птицы белые летели и кричали в высоте
Над полями, городами. Люди, скажем, нет войне!
Вечно в памяти живущих это горе и беда.
Никогда не повторится, НИКОГДА!
Клячкин Евгений Исаакович род. 23 марта 1934 г. в Ленинграде, скончался 30 июля 1994 г. в Израиле. В войну воспитывался в детдоме.
"Мне было 6 лет, когда в блокадном Ленинграде умерла от дистрофии моя мать. Меня эвакуировали в Кострому, в детский дом, даже хотели усыновить. Но отец, вернувшись с фронта, отыскал меня, в 45-м забрал домой - в Ленинград. Наши любимые игры были в разрушенных домах. А одно из первых и самых резких воспоминаний детства такое. Октябрь 41-го, я дошколенок, стою на углу улицы Восстания и пою во весь голос "Раскинулось море широко". Прохожие останавливаются, стоят, плачут."
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Осенний город погрузился в дым,
и горожан как будто размело.
Здесь не о чем и незачем двоим -
мне здесь и одиноко, и светло.
Вот, кажется, знакомый поворот -
зачем я оказался за углом?
Скрипит калитка крашеных ворот,
и вот передо мною отчий дом.
Я сквозь асфальт булыжник узнаю
и дровяные склады над травой,
я поднимаюсь в комнату мою -
твое лицо мерцает надо мной...
Ах ради бога - просьба не вставать,
не прерывать из-за меня дела...
Скрипучая железная кровать -
я точно помню, где она была.
Ну здравствуй, мама. Что там наш буфет?
Отец на фронте - в доме тишина.
И печь, как лед, и хлеба тоже нет.
Да-да, конечно, - это все война.
Ты плачешь, мама, - младший сын седой.
Ну что же плакать - внучке в институт.
Лишь ты одна осталась молодой,
ну а для нас, живых, года идут.
Я помню год и месяц, даже день,
твое лицо, сухое, как пустырь.
Из нас в живых остаться мог один,
и этот выбор совершила ты.
Я должен знать, свой провожая век
и черпая из твоего огня,
что прожил эту жизнь, как человек,
и что тебе не стыдно за меня.
Вы говорите - длинный разговор.
Я понимаю - вам пора ко сну.
Да-да, конечно, выходя во двор,
я непременно эту дверь замкну.
Вечерний город зажигает свет.
Блокадный мальчик смотрит из окна.
В моей руке любительский портрет
и год на нем, когда была война.
20-21 октября 1974
Блокадным мамам посвящается - Евгений Клячкин. Возвращение
Воспоминания детей, переживших Сталинградскую битву.
"...Побежали смотреть немцев. Ребята кричат: «Смотрите, немец!» Я всматриваюсь и никак не могу увидеть «немца». Они видят, а я нет. Я искала большую коричневую чуму, которую рисовали на плакатах, а по полотну железной дороги ходят люди в зелёной военной форме. В моём понятии враг – фашист должен иметь облик зверя, но ни в коем случае не человека. Я ушла, мне было не интересно. Впервые я была глубоко обманута взрослыми и никак не могла понять, почему же «люди» так жестоко бомбили нас, почему эти «люди» так ненавидели нас, что заставляли нас голодать, превратили нас, именно нас, сталинградцев, в каких-то загнанных, напуганных зверушек?...".
... Меня поразило, что люди, убегавшие из горящего города, как правило, брали с собой самое ценное, а дядя Леня всему предпочел контрабас.
Я спросила его: «Дядя Леня, неужели у вас нет вещей ценнее, чем эта? » Он улыбнулся и ответил: «Милое мое дитя, это и есть моя самая величайшая ценность. Ведь война, какой бы страшной она ни была, явление временное, а искусство — вечно...».
- Помните фильм «Волга – Волга»? А колесный пароход, на котором пела Любовь Орлова? Так вот, в роли парохода, в самой веселой довоенной комедии, снимался пароход «Иосиф Сталин».
27 августа пароход Иосиф Сталин» пошел ко дну. На нем из горящего Сталинграда пытались выбраться около тысячи беженцев. Спаслись всего 163 человека.
Опухший от голода, полураздетый (всю одежду поменяли на продукты, под артиллерийским огнем каждый день ходил я на Волгу за водой. Нужно было раздвинуть трупы, которыми была покрыта поверхность воды у берега. Немцы обстреливали из минометов даже одиночные цели и днем не давали подойти к воде. Берег Волги там обрывистый, высотой метров 12, и наши бойцы сделали лестницу шириной 5 метров из трупов. Засыпали её снегом. Зимой было очень удобно подниматься, но когда снег стаял, трупы разлагались, и стало скользко. После тех дней я перестал бояться мертвых.
- А у немцев на небе тоже звезды?
- Да
-А я думал, фашистские знаки…
- А у фрицев бывают маленькие фрицата?
- Да, бывают.
- А наша Красная Армия, когда дойдёт до Германии, то всех фрицат побьёт?
- Нет, наша Красная Армия воюет не с детьми немецкими, а с фашистами. Скоро рассердятся Германские дети, возьмут Гитлера и расстреляют его.
А я хочу быть советской миной, буду летать сверху и прямо в сердце фрицу, как разорвусь там, так разлетится фриц на куски!
- А кто начал войну, Гитлер?
- Да, Гитлер.
- Эх, если бы Гитлера сейчас привезли к нам, мы бы его подвесили за макушку, а я бы подошел к нему, отрубил бы ему ногу и сказал – Вот тебе за мою маму!
Мы жили в Дубовском детском доме. Когда нам объявили, что наши перешли в наступление и погнали немцев, радости нашей не было конца…
И воспитатели нам ничего не запрещали…
Мы разорвали все подушки…
А белый пух летел по комнате, как снег.
Утром к нам во двор вошли люди на лыжах, все в белом. Это были наши солдаты. Они были похожи на ангелов....
По известной статистике Великая Отечественная война унесла около 27 млн. жизней граждан Советского Союза. Из них около 10 млн. – солдаты, остальные – старики, женщины, дети. Но статистика молчит о том, сколько детей погибло в годы Великой Отечественной войны. Таких данных просто нет. Война искалечила тысячи детских судеб, отняла светлое и радостное детство. Дети войны, как могли, приближали Победу в меру своих, хоть и маленьких, хоть и слабых, сил. Они хлебнули горя полной чашей, может быть, слишком большой для маленького человека, ведь начало войны совпало для них с началом жизни… Сколько их было угнано на чужбину… Сколько убито нерождёнными…
Ох как я люблю эту песню Клячкина.Ее нельзя спокойно слушать...Спасибо , Ирина.
Уехал в Израиль, чтобы утонуть в Средиземном море. Такая вот судьба. Выжить в блокаду и умереть заграницей.
Мы великих дел не вершили
И по трижды чужой вине,
Как солдаты,
В землянках жили,
Умирали,
Как на войне.
В. Фирсов, «Военное детство»
Их детство отняла война. Они плакали над похоронками, болели, недоедали, испытывали нужду, рано шли работать, помогая фронту и осиротевшей семье. После фронтового - в нашей стране это самое настрадавшееся поколение. Младшим сейчас 67, старшим – за 80 лет.
Дети войны. Илья Резник
Дети войны...
Смотрят в небо глаза воспаленные.
Дети войны...
В сердце маленьком горе бездонное.
В сердце, словно отчаянный гром,
Неумолчный гремит метроном.
Неумолчный гремит метроном.
Дети войны
Набивались в теплушки открытые.
Дети войны
Хоронили игрушки убитые.
Никогда я забыть не смогу
Крошки хлеба на белом снегу.
Крошки хлеба на белом снегу.
Вихрем огненным, черным вороном
Налетела нежданно беда,
Разбросала нас во все стороны,
С детством нас разлучив навсегда.
Застилала глаза ночь кромешная,
Падал пепел опять и опять,
Но спасением и надеждою
Нам всегда была Родина-мать.
Дети войны –
В городках, в деревеньках бревенчатых...
Дети войны,
Нас баюкали добрые женщины...
Буду помнить я тысячи дней
Руки близких чужих матерей.
Руки близких чужих матерей.
Дети войны,
Стали собственной памяти старше мы.
Наши сыны,
Этой страшной войны не видавшие,
Пусть счастливыми будут людьми!
Мир их дому!
Да сбудется мир!!!