Ничего себе

Вот подарок так подарок!

Даже и не подозревала о таком альбоме-она мне нравится,Елена Фролова!

Посвящение  Герцык Аделаиде -(тоже поэтессы Серебряного века,она еще писала стихи Цветаевой -не помню наизусть)-от Софии Парнок ....

Что бы ни спела Елена Фролова,мне нравится-теперь хоть имею более полное представление о стихах Софии Парнок

Ира,спасибо тебе большое!

Танюша, спасибо! Мне тоже очень нравится творчество Елены Фроловой... Ей можно было написать всего один романс "Не взыщи, мои признанья грубы..." на стихи Марии Петровых!..

София Парнок и Марина Цветаева познакомились у Аделаиды Герцык.

СТИХИ

***
Огромный город. Ветер. Вечер.
Во мраке треплются огни,
И ты, безумец, в первом встречном
Идёшь искать себе родни.
Смирись, поэт, и не юродствуй,
Привыкни к своему сиротству
И окриком не тормоши
Тебе не внемлющей души.

Мы грохотом оглушены,
И в этом городе огромном
Грозней, пронзительнее грома
Нам дуновенье тишины.
Минуту улови такую,
Дождись, когда душа, тоскуя,
Переплеснется через край, -
И голос с тишиной сверяй.

Не надрывайся, не кричи,
Но внятно выговори слово.
Как говорил бы для глухого,
Который в слуховой ночи
Давно уж выкриков не слышит,
А видит лишь, как слово дышит,
Упором разомкнув своим
Упругих губ тугой зажим!

14-15 декабря 1927

В толпе

Ты вошла, как входили тысячи,
Но дохнуло огнем из дверей,
И открылось мне: тот же высечен
Вещий знак на руке твоей.

Да, я знаю, — кольцо Венерино
И твою отмечает ладонь:
Слишком поступь твоя размеренна,
Взгляда слишком померк огонь,

И под пудрой лицо заплакано,
На губах, под румянами, кровь, —
Да, сестра моя, да, вот так она
Зацеловывает — любовь!


Газэлы

Утешительница боли — твоя рука,
Белотелый цвет магнолий — твоя рука.

Зимним полднем постучалась ко мне любовь,
И держала мех соболий твоя рука.

Ах, как бабочка, на стебле руки моей
Погостила миг — не боле — твоя рука!

Но зажгла, что притушили враги и я,
И чего не побороли, твоя рука:

Всю неистовую нежность зажгла во мне,
О, царица своеволий, твоя рука!

Прямо на сердце легла мне (я не ропщу:
Сердце это не твое ли!) — твоя рука.


***
Мне кажется, нам было бы с тобой
Так нежно, так остро, так нестерпимо.
Не оттого ль в строптивости тупой,
Не откликаясь, ты проходишь мимо?

И лучше так! Пускай же хлынет мгла,
И ночь разверзнется еще бездонней, —
А то я умереть бы не могла:
Я жизнь пила бы из твоих ладоней!

Какие б сны нам снились наяву,
Какою музыкой бы нас качало —
Как лодочку качает у причала!..
Но полно. Проходи. Я не зову.


Рондель

Она поет: «Аллаверды,
Аллаверды — Господь с тобою»,—
И вздрогнул он, привычный к бою,
Пришлец из буйной Кабарды.

Рука и взгляд его тверды,—
Не трепетали пред пальбою.
Она поет: «Аллаверды,
Аллаверды — Господь с тобою».

Озарены цыган ряды
Луной и жженкой голубою.
И, упоенная собою,
Под треск гитар, под вопль орды
Она поет: «Аллаверды».


Цыганская песня

Знаю, кем ты бредишь, милый,
И вздыхаешь ты о ком:
И тебя я опалила
Этим знойным холодком.

Не скрывайся, не усердствуй, —
Все равно придешь ты вновь,
Укусила прямо в сердце
Нас цыганская любовь.

Весело мне в этот вечер,
Я — как майская гроза…
Ты запомнишь эти плечи
И раскосые глаза!



***
Дом мой в снежном саване.
Ледяной покой…
Прыгает душа во мне
С радости какой?

Может быть, обещано
— Разве знаем мы? —
Птице Благовещенье
Посередь зимы,

Что без слез мне музыки
Не перенести
И от пальцев узеньких
Глаз не отвести?


***
Вижу: ты выходишь из трамвая —
вся любимая,
Ветер веет, сердцу навевая —
вся любимая!
Взгляда от тебя не отрываю —
вся любимая!
И откуда ты взялась такая —
вся любимая?

Ты — орлица с ледников Кавказа, —
где и в зной зима,
Ты, неся сладчайшую заразу, —
не больна сама,
Ты, любовнику туманя разум, —
не сойдешь с ума,
Все пять чувств ты опьяняешь сразу, —
вся любимая!
Апрель 1932


***
Ведь ты не добрая, не злая,
Ведь ты, как сухостой, суха, —
Зачем несу тебе, не знаю,
Я семизвездие стиха.

Мою Медведицу Большую
Кому я в руки отдаю!
Ни одесную, ни ошюю
Не быть тебе вовек в раю.

Не холодна ты, а прохладна,
Не горяча ты, а тепла.
Зачем же ты волной громадной
В воображеньи протекла!..

Но не пойми меня превратно:
Ни проклиная, ни скорбя,
Я не беру даров обратно, —
Что ж делать! Я люблю тебя!


***
Ветер из Виоголосы!
О, мой друг седоволосый,
Настежь распахни окно —
Пусть седые пряди треплет,
Пусть взыграет в сердце трепет,
Пусть согреется оно!

Жаркая Виоголоса!
Жители там ходят босы
И без чопорных одежд.
Губы женщин там алее,
Да и кто там не лелеял
Самых пламенных надежд!

Щедрая Виоголоса!
Там целуются без спроса,
Там у женщин нрав таков,
Что, целуя их, смеешься,
Что, целуя, не наткнешься
Ты на частокол зубов!


Седая роза

Ночь. И снег валится.
Спит Москва... А я...
Ох, как мне не спится,
Любовь моя!

Ох, как ночью душно
Запевает кровь...
Слушай, слушай, слушай!
Моя любовь:

Серебро мороза
В лепестках твоих.
О, седая роза,
Тебе — мой стих!

Дышишь из-под снега,
Роза декабря,
Неутешной негой
Меня даря.

Я пою и плачу,
Плачу и пою,
Плачу, что утрачу
Розу мою!

Газелы

Прямо в губы я тебе шепчу — газэлы,
Я дыханьем перелить в тебя хочу — газэлы.
Ах, созвучны одержимости моей — газэлы!
Ты смотри же, разлюблять не смей — газэлы.
Расцветает средь зимы весна — газэлой,
Пробудят и мертвого от сна — газэлы,
Бродит, колобродит старый хмель — газэлы, —
И пою тебя, моя газель,— газэлой!

***
Ты дремлешь, подруга моя,
— Дитя на груди материнской! —
Как сладко: тебе — засыпать,
А мне пробудиться не мочь,
Затем, что не сон ли, скажи,
И это блаженное ложе,
И сумрак певучий, и ты,
И ты в моих тихих руках?
О, ласковые завитки
На влажном виске!.. О, фиалки!
Такие, бывало, цвели
У нас на родимых лугах.
Венки мы свивали с тобой,
А там, где венки, там и песни,
Где песни — там неги… Ты спишь,
Последний мой, сладостный сон?..
Плыви надо мною, плыви,
Мое Эолийскос небо,
Пылай, мой последний закат,
Доигрывай, древний мой хмель!


Триолеты

Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит,
Своих, особых, полн отличий.
Как милый голос, оклик птичий,—
И в сотне звуков свист добычи
Твой слух влюбленный отличит.
Как милый голос, оклик птичий
Тебя призывно горячит.
В часы, когда от росных зерен
В лесу чуть движутся листы,
Твой взор ревнив, твой шаг проворен.
В часы, когда от росных зерен
Твой черный локон разузорен,
В лесную глубь вступаешь ты —
В часы, когда от росных зерен
В лесу чуть движутся листы.
В руках, которым впору нежить
Лилеи нежный лепесток,—
Лишь утро начинает брезжить,—
В руках, которым впору нежить,
Лесную вспугивая нежить,
Ружейный щелкает курок —
В руках, которым впору нежить
Лилеи нежный лепесток.
Как для меня приятно странен
Рисунок этого лица,—
Преображенный лик Дианин!
Как для меня приятно странен,
Преданьем милым затуманен,
Твой образ женщины-ловца.
Как для меня приятно странен
Рисунок этого лица!

***
Всё отдалённее, всё тише,
Как погребённая в снегу,
Твой зов беспомощный я слышу
И отозваться не могу.

Но ты не плачь, но ты не сетуй,
Не отпевай свою любовь.
Не знаю где, мой друг, но где-то
Мы встретимся с тобою вновь.

И в тихий час, когда на землю
Нахлынет сумрак голубой,
Быть может, гостьей иноземной
Приду я побродить с тобой...

И загрущу о жизни здешней,
И вспомнить не смогу без слёз
И этот домик, и скворешню
В умильной проседи берёз.
21 сентября 1926


***
Сквозь все, что я делаю, думаю, помню,
Сквозь все голоса вкруг меня и во мне,
Как миг тишины, что всех шумов огромней,
Как призвук, как привкус, как проблеск во тьме,
Как звездами движущее дуновенье, —
Вот так ворвалась ты в мое бытие,
О, радость моя! О, мое вдохновенье!
О, горькое-горькое горе мое!


***
От больших обид — душу знобит,
От большой тоски — песню пою.
Всякая сосна — бору своему шумит,
Ну а я кому — весть подаю?
Знаю — не тебе, молодая поросль:
Порознь взошли, да и жить нам порознь.
Сверстники мои! Други! Перестарочки!
И шумели б мы, и молчали б рядышком.,
Сколько же вас тут на корню повалено!
Широко вокруг пролегла прогалина.
От больших обид — душу знобит,
От большой тоски — песню пою.
Всякая сосна — бору своему шумит,
Ну а я кому — весть подаю?
11 апреля 1929


***
И голос окликнул тебя среди ночи,
и кто-то, как в детстве, качнул колыбель.
Закрылись глаза. Распахнулись очи.
Играй, Адель! Играй, Адель!
Играй, Адель! Не знай печали,
играй, Адель, — ты видишь сны,
какими грезила в начале
своей младенческой весны.
Ты видишь, как луна по волнам
мерцающий волочит шарф,
ты слышишь, как вздыхает полночь,
касаясь струн воздушных арф.
И небо — словно полный невод,
где блещет рыбья чешуя,
и на жемчужных талях с неба
к тебе спускается ладья…
И ты на корму, как лунатик, проходишь,
и тихо ладьи накреняется край,
и медленно взором пустынным обводишь
во всю ширину развернувшийся рай…
Играй, Адель! Играй, играй…


***
Изнутри просияло облако.
Стало вдруг светло и таинственно, —
Час, когда за случайным обликом
Проявляется лик единственный!

Ухожу я тропинкой узенькой.
Тишина вокруг — как в обители.
Так бывает только от музыки
Безнадежно и упоительно.

И какие места знакомые...
Сотни лет, как ушла я из дому,
И вернулась к тому же дому я,
Все к тому же озеру чистому.

И лепечет вода... Не ты ль меня
Окликаешь во влажном лепете?..
Плачут гусли над озером Ильменем,
Выплывают белые лебеди.
16 декабря 1925

СПАСИБО ЗА СТИХИ,Иринка. Многое мне нравится.

Да ужжж)))

НЕ ВЗЫЩИ (М. ПетровЫх)-этто что-то...любимейший романс

А послушаем в тысячный раз?

Грех не послушать Елену Фролову еще и еще раз... вдруг кто-то еще не слышал этот дивный романс? ))