Итальянское пламя и русский жар!

С начала XIX в. южно-немецкий городок Баден² прославился своими лечебными водами, на которые стала слетаться вся русская аристократия, артисты и купцы. Толстой отразил этот городишко в "Анне Каренине", Достоевский тоже частенько посещал казино... Но одна русская персона особенно запала
в душу баден-баденцам, взяв этот городишко штурмом и небывалым успехом - этой "персоной грата" была Анна Нетребко! Начиная с триумфального дебюта в 2001 г., Анна стала одной из популярных... нет, самой популярной певицей и событием в Баден². Ну, и, разумеется, частенько отдыхала на водах... с гастролями. Стоило ей появиться в городе, как всех тут же охватывала "нетребко-лихорадко" - со всех стен на вас смотрела Анна. На задворках театра её всегда поджидала толпа почитателей, жаждущих получить автограф после окончания представления.
Планируя выступления в июле 2010 г., Анна решилась на риск: вместо чтоб © взять хорошо проверенный годами "старый-добрый" репертуар (её блистательная Иоланта получила наилучшую
критику в Баден²) или сольные номера вместе с оперными ариями, она решила изменить программу,
пополнив её тем, с чем её никогда не ассоциировали - произведениями барокко! И кого? Самого Джованни "баптиста" Перголези! Трёхсотлетний юбилей которого как раз и пришелся на этот год. И хотя Перголези умер молодым, он оставил замечательную комическую оперу - "Ля стерва падрона", которая оказала огромное влияние на развитие всего жанра. Его Стабат Матер была наиболее печатаемым произведением церковной музыки XIX в. Позже его кантатой для двух голосов и камерного оркестра восхищался сам великий Моцарт, что вдохновило последнего написать великое произведение "Leck mir den Arsch, KV 233" (К 231, К 382с согласно Deutsche Grammophon)*, что в переводе означает "Поцелуй меня в ж...", и это ещё мягко сказано, вы простите мне этот эвфемизм, но это другой пост и другой разговор... Эта кантата осталась на веки популярной вплоть до нашего с вами времени, как для специалистов, так и для узкого круга интеллигенции. Анна горела нетерпением представить два Перголиези - церковного и мирского. А так как Стабат Матер - это дуэт, то обе выбрали петь поровну и того и другого. Анна выбрала Nel сhiuzo сentro - прелестная кантата, которую она исполняла однажды в юности, а её коллега-меццо Марианна Пиццолато (друзья нежно называют её просто Пицца)* выбрала произведение драматично-лиричное - Questo è il Piano.
Анне было ясно, что ей придётся "поменять голос", чтоб справиться с требованиями барокко. Ей было известно, что подобные произведения с таким узким диапазоном аккомпанемента редко исполняются в больших залах, подобно этому, (Festspielhaus - название театра), который вмещает 2500 посадочных мест. Также ей было ясно, что специалисты по подобным "барокко выступлениям" разнесут её в пух и прах ("Шо за дела?! Зал совсем не для "барокко", а для Зверева!!")*, но глубокая любовь к Перголези только подстёгивала её. И, если, что-то и могло заставить мотор под названием "Анна" работать на полную мощь, так это вызов! А это выступление как раз и было таковым.
К счастью она нашла соратников, готовых пуститься в эту авантюру. Руководство театра давно баловалось мыслью ангажировать римлян: маэстро Антонио Паппано с его Оркестром Святой Сесилии. И вот, наконец, возможность представилась. Дирижер был несказанно счастлив снова поработать с Анной (они как раз закончили сезон с Манон (Анна) в Кавент Гарден) и сразу же согласился с идеей Анны попеть немного Перголези, ну, разнообразия для... Да и оркестр был не прочь, невзирая на то, что они все не какие-то там сезонные игроки, а играют вместе постоянно и календарь выступлений довольно полный, и тоже согласился, кроме того, ими уже дирижировали "барокканцы" - Тон Купмэн, например, и весь коллектив уже имел понятие о барокко. Для Паппано эта "программа, полная барокко" была в новинку и он решил, что лучше ограничиться мелким составом, для чего пригласил концертмейстера Алессандро Моччиа, как руководителя оркестра, друзья которого нежно звали его просто... э... не важно...
Кстати, это Паппано предложил позвать молодую восходящую звезду меццо Марианну "Пиццу" из-за её низкого голоса (слишком много тестостерона?)* именно для партии Стабат Матер. Ему нужна была певица, голос которой хорошо бы смешивался с голосом Анны (сопрано), и, в то же время, обладал способностью формировать настоящее эмоциональное и музыкальное сотрудничество этих двух "сестёр". И, как показало всё последующее действо, его выбор и лучше быть не мог.
Подготовка к выступлению шла успешно и на нервы всех занятых ею. "Настоящий стресс!" - признаётся Анна. "Кой чорт меня дёрнул петь Стабат Матерь в этом большом зале?! Народ соберётся, думая, сейчас выйдет Анна и ка...а...а..к даст! Скинет в ажиотаже туфли!" Что, кстати действительно имело место быть при исполнении "Meine Lippen, sie küssen so heiß!" (Мои губки целуют так страстно!) на гала-концерте в 2007 г. к всеобщему удовольствию всех присутствующих. "Сначала я пыталась найти золотую середину - это, что касается моего голоса. Приглушила все регистры и попробовала петь, как настоящая "бароккиня". Получилось, скажем мягко, нехорошо. Тогда мне пришлось искать средства исполнять всё это моим естественным голосом, свободным от кривляний."
Паппано тоже наслаждался стрессом и сложностью поставленной перед ним задачи. "Мы сражались до последнего, чтоб воплотить наши идеи и заставить их работать на сцене! Наш концертмейстер давал нам понять, как важно "гибко подойти к репертуару". Фразы в стиле барокко поются короче. С паузами между ними. И это совсем не подходит простому певцу. Следовательно, нужно было найти компромисс. Атмосфера была, как на брэйн-сторминге... Для меня это было волшебством - учиться этим всем бароккским штучкам, чтобы затем переложить на практику и сыграть именно так, как я хочу." Марианна тоже работала, как вол... "Я, конечно, пела барокко, но это не мой профиль! Понятно, я владею техникой исполнения, но мне нужно было найти правильную выразительность настроений!" Она не отпускала от себя Анну ни на шаг. "Мы встретились в Лондоне и сразу выяснили, что смесь наших голосов просто убийственна! Лучше и быть не могло! Наши голоса прекрасно ложатся один на другой. Это было просто замечательно!"
И, невзирая на то, что материал для всех без исключения, был нов, всех удивила легкость, с которой прошли выступления (дык, понятно - Анна поёт, остальным приходится просто подпиликивать!)*. Даже театр подыграл - и акустикой и отделкой на манер вокзала XIX в. Выступить тут - это всё равно, что уехать в увлекательное путешествие. Успех был сногосшибательным. Маэстро заставил итальянцев привнести в игру итальянский огонь, не нарушая канонов барокко (тайно подсыпав им молотый "чили" в манную кашу)*. Он прекрасно интерпретировал пиано Перголези, заставив произведение то тут, то там искриться возбуждающей динамикой, создавая моменты незабываемого пафоса.
Божественный голос Анны на слове "pertransivit" заставил содрогаться весь зал (ария Cuius animam), а плач в Vidit suum dulcem natum (Она увидела своего драгоценного сына) вообще уложил всех наповал. Мягкий и тёплый, как старый коньяк, голос Марианны заставил слушателя растаять (ария Questo è il piano). Кстати, немецкий переводчик этот пассаж про коньяк опустил... пивохлёб! Переводчик! Купи словарь!!* Слушатели, среди которых находился партнер Анны по жизни, Эрвин Шротт, и её папа, были сражены и потребовали, в нарушение всех благородных правил (в церковной музыке не принято кричать "давай ещё!!"), выступления "на бис". Арии, конечно же были спеты обоими ещё раз! "Я наслаждалась выступлением" - говорит Анна. "Это было для меня новым и таким захватывающим переживанием! Как будто в моей книге жизни я открыла новую страницу!"

Уорвик Томпсон.