Маленький мальчик лет шести сидел в зале на диване, поджав под себя ноги, и сосредоточенно смотрел телевизор. Мальчик смотрел не мультфильмы или какие-то детские программы, а вечерний выпуск новостей.
Его внимание привлек репортаж из зала суда. Мальчик, как и большинство детей в его возрасте, был почемучкой, его интересовало всё и ум его, как и у большинства его сверстников, необремененный еще проблемами взрослых людей, был пытливым и любознательным. Наконец, по телевизору суд вынес приговор и мальчик, внимательно его выслушав, выключил телевизор и стремглав бросился на кухню, где его мама, молодая, но уже уставшая от жизни женщина, вытирала только что вымытые тарелки. Она была полностью погружена в свои невеселые думы и даже не заметила появления на кухне своего сына.
- Мама, я хочу, чтобы ты ответила на мои вопросы, - едва войдя на кухню выпалил мальчик, все еще находящийся под впечатлением просмотренной телепередачи.
- Не сейчас, Дима, - устало ответила молодая женщина, даже не повернув голову в сторону сына, - у меня полно дел.
- Дела подождут, мама, - уверенно сказал мальчик, - и потом, у меня такое впечатление, что ты их не переделаешь никогда в жизни.
Он подошел к матери и взял из ее рук чистую тарелку, намереваясь поставить ее в шкаф.
- Дима, не мешай мне, - возмутилась женщина, - пойди займись чем-нибудь.
Она вознамерилась отобрать у сына невытертую тарелку, но он вдруг с силой грохнул ее об пол. Тарелка разлетелась вдребезги, усыпав осколками кафельный пол. Женщина от неожиланности вздрогнула и с нескрываемым удивлением воззрилась на сына.
- Ч-что ты себе позволяешь? - дрогнувшим от испуга голосом спросила она.
Дима, однако, добился того, что хотел. Его мать вынырнула, наконец, из своих грез и смотрела на него вполне осмысленным взглядом.
- Мама, - Дима плотно сжал губы и твердо произнес, - я выбрал себе профессию. Теперь я точно знаю, кем я стану, когда вырасту.
- Очень хорошо, - ответила несчастная мать, окинув взглядом лежащие на полу многочисленные осколки, - и кем же?
- Когда я вырасту, я стану следователем.
- Следователем? - искренне удивилась женщина, - почему следователем?
- Потому что у следователя есть магическая красная бумажка, которую ему стоит ткнуть человеку в лицо и тот беспрекословно начинать отвечать на поставленные вопросы.
Мать вздохнула и отвела взгляд.
- Хорошо, Дима, сейчас я соберу осколки и мы с тобой спокойно обо всем поговорим.
Она взялась за стоящую в углу метлу, но Дима взял ее за руку и настойчиво потянул за собой.
- Я уберу потом сам, а сейчас я хочу кое-что выяснить.

Они вошли в зал и устроились на диване, на котором несколькими минутами ранее Дима смотрел телевизор.
- Ты хотел у меня что-то спросить, Дима? - спросила женщина, - я слушаю тебя.
- Мама, ты когда-нибудь смотрела передачу «В мире животных»?
Женщина в очередной раз удивленно воззрилась на сына, не ожидая подобного вопроса.
- Конечно, смотрела, а что?
- Значит, ты должна была видеть, - констатировал Дима, - что даже дикие звери учат своих детенышей выживать в том мире, в котором они появились.
- Разумеется, но я не понимаю при чем тут...
- Мне шесть лет, - перебил ее Дима, - в этом году я пойду в школу, то есть, значительную часть своего времени буду проводить в мире, о котором я, к сожалению, еще ничего не знаю, - Дима выразительно кивнул головой в сторону окна.
- Ну...мир людей это не мир зверей, - улыбнулась женщина, - он не опасен.
- Возможно, - согласился Дима, - однако, мне бы хотелось узнать по каким законам этот мир живет.
- И что же конкретно тебя интересует?
Дима немного подумал, собираясь с мыслями, и заговорил:
- Только что в новостях показали как суд вынес приговор, на мой взгляд людям невиновным, из чего я сделал вывод, что мир, в который мне суждено окунуться, является диким, сумасшедшим и крайне жестоким. Пока это только предположение, поэтому я решил задать тебе, человеку взрослому, несколько вопросов, с тем чтобы выяснить верна моя догадка или я все-таки ошибаюсь.
- Я думаю, что ты ошибаешься, Дима, - снова улыбнулась женщина, погладив мальчика по голове, - мир, в котором живут люди не может быть жестоким и безумным.
- Ну что ж, - воодушевился Дима. - сейчас мы это выясним. Скажи мне, мама, общество, в котором мы живем, осуждает человека, который танцует и поет?
- Нет, - уверенно ответила мать Димы, - конечно, нет. В этом нет ничего предосудительного.
- Тогда скажи мне, за что осудили девушек, которые пели и танцевали в храме?
- А-а... ты об этом, - мать Димы досадливо поморщилась и ответила, - их осудили именно за то, что они пели в храме, в святом месте.
- Согласен, но ведь они пели молебен. Разве в храме, в святом месте запрещено петь молебны?
- Молебны петь в храме, конечно, не запрещено, но разве ты не видел, что из себя представлял этот молебен? Это был панк-молебен.
- Ну и что? - удивился мальчик, - это же был молебен. Они же не пели в храме государственный гимн и не танцевали гопак или аргентинское танго. Они исполнили именно то, что присуще храму — молебен, даже если этот молебен был несколько оригинальным.
- Ты называешь это оригинальным? - возмутилась женщина, - ты видел их сатанинский наряд?
Дима внимательно посмотрел на мать и усмехнулся.
- Мама, тебе не приходило в голову, что Сатана, даже являясь крайне отрицательным персонажем, тем не менее имеет отношение к церкви и религии вообще? Меня бы, например, удивило, если бы эти девушки были в костюме Карабаса-Барабаса или Чебурашки с Крокодилом Геной, то есть, в чем-то таком, что к церкви вообще никакого отношения не имеет. А Сатана хоть и антипод, но все же антипод религиозный, так что ничего удивительного я в этом не вижу.
- И тебя не возмущает, что эти девушки были одеты в костюмы этого, как ты выражаешься, антипода?
- Нет, не возмущает, - спокойно ответил Дима, - я не испытываю негативного отношения к Сатане.
- Не испытываешь? - брови матери удивленно взлетели вверх, - но почему?
- Да просто потому что я добрый христианин, который следует заповеди возлюбить ближнего своего. А вы?
Дима в упор посмотрел на мать и она, закусив губу, отвела взгляд.
- У этой песни помимо наряда были еще и слова, - мать Димы решила немного сменить тему, не находя ответа на поставленный сыном вопрос, - ты слышал, о чем они пели?
- Слышал. Они взывали к Богу, чтобы Он избавил страну от действующего президента.
- И ты считаешь это нормальным?
- Разумеется, - ответил невозмутимый мальчишка.
- Ты чокнутый? - лицо женщины от негодования пошло красными пятнами.
- Мама, - Дима глубоко вздохнул, - что ты находишь ненормального в том, что человек, находящийся в храме, обращается к Богу в молитве, которой и является молебен, и что-то у этого Бога просит? Это же совершенно естественно. Миллионы верующих приходят в храм именно с этой целью — обратиться к Господу с той или иной просьбой.
Мать в замешательсве посмотрела на сына, не зная, что сказать, и Дима продолжил:
- Если бы они взяли в руки оружие и пошли свергать президента, то это было бы проявление агрессии, а обращение к Богу с просьбой, какой бы странной эта просьба ни была, является совершенно нормальным.

Они замолчали и на некоторое время воцарилось молчание. Затем мать снова повернулась к сыну и заговорила:
- Дима, тот факт, что люди имеют различные мнения и, как следствие, испытывают негативное или позитивное отношение к чему бы то ни было, еще не доказывает того, что этот мир безумен и жесток. Надеюсь, в этом ты со мной согласен?
- Да, в этом я с тобой согласен, - кивнул головой мальчик, - но одно дело испытывать отношение к чему бы то ни было и совсем другое лишать человека свободы. Я надеюсь, что ты понимаешь, что разница огромна? Девушки сидят за решеткой. И знаешь за что? Только за то, что не понравились дяде попу.
- Ну и какой же ты сделал вывод из нашей беседы? - с интересом спросила мать, - подтвердилось твое предположение или нет?
- Подтвердилось полностью, - уверенно ответил Дима, - и я тебе объясню почему. Мир, в котором мне предстоит жить, является безумным и жестоким прежде всего потому, что принятые в нем законы обслуживают только часть населения.
- То есть?
- У этих девушек были и защитники. Люди, у которых эти девушки вызывали симпатию. И таких было немало. Огромное количество людей, которые собирались на площади и требовали их освобождения. И тем не менее закон был только на стороне тех, кто испытывал к этим девушкам негативное отношение. Это означает, что люди, которые относились к девушкам с симпатией или хотя бы нейтрально, не являются гражданами нашего государства.
- Что ты такое говоришь? Почему? - не поняла мать.
- Потому что закон совершенно не учитывал мнение этих людей. В данном случае закон обслужил только тех, кто относился к девушкам негативно. Такая позиция является крайне опасной, потому что если просто негативное отношение будет достаточным основанием, чтобы посадить человека в тюрьму, то это значит, что в обществе живут люди, которые по сути опаснее диких зверей и будущего у такого общества нет.