Д.Г.Бадридзе - Принсесита

Надо сказать, что в прошлом веке, когда зарождалась такая отрасль, как производство граммофонных пластинок, Санкт-Петербург, как столица российского государства, стал центром этого производства. Там находился филиал мирового производителя пластинок, акционерного общества «Граммофон», однако, накануне Первой мировой войны, стали возникать и собственные, принадлежащие российским акционерам, фабрики. Так начиналась история Санкт-Петербургской (Ленинградской) грамзаписи.

 После Октябрьской революции частные фабрики были национализированы и перешли к производству граммофонных пластинок с матриц, записанных в Москве, ставшей к этому времени столицей Советского государства. Город, потерявший столичное положение, не потерял интереса к собственному производству граммофонных пластинок. В 1933 году звукоинженером Ленинградского радиокомитета Владимиром Заикиным была организована маленькая фабрика под названием «Ленкино». В здании на Невском проспекте была организована студия, производящая записи исполнителей, но основной деятельностью была перепись звуковых фонограмм советских и зарубежных кинофильмов. Затем появились фабрики «ЗЭТ», «Промбум» и «Экспериментальная фабрика», получавшие матрицы, записанные Ленинградским радиокомитетом. В огромном количестве возникали и фабрики, имеющие свои студии. Это трест «Ленгоркино» (указывающий на этикетках дату выпуска пластинок), «Фабрика граммофонных пластинок», «Фабрика радиоизделий» и многие другие. Фабрика «Грампластмасс», возникшая в Красном Селе, своих записей в довоенный период еще не производила, а печатала пластинки с матриц Апрелевского завода и других фабрик.

 С началом Великой отечественной войны, производство патефонных пластинок в городе прекратилось. Осталась только «Экспериментальная фабрика», выпускающая пластинки ограниченным тиражом для специального использования (это были пластинки «Воздушная тревога», «Как тушить авиабомбы») Лишь, после снятия блокады, фабрика возобновила массовое производство пластинок, естественно, в меньших масштабах. Это были переписи с получаемых из Москвы пластинок и записи Ленинградского радиокомитета.

 Началось восстановление разрушенного города, снова налаживалось городское хозяйство. Из существующих в довоенное время фабрик остались единицы. Продолжала работать «Экспериментальная фабрика», снова открылась фабрика «Грампластмасс» в Красном Селе, но уже со своей студией грамзаписи. Стали появляться новые фабрики. Появилась фабрика «Пластмасс», выпускающая пластинки с матриц Апрелевского завода и Ленинградский завод, производящий высококачественные пластинки с матриц Апрелевского завода. Появились фабрики артели «Минерал» и «Пластмасс», выпускавшие пластинки формата «миньон» с матриц, записанных в студиях Ленинградского радиокомитета.

 Таковы основные этапы в истории ленинградской промышленности патефонных пластинок.

История ленинградской артели «Пластмасс».

  Итак, все началось с того, что в 1946 году ленинградская артель «Минерал», выпускающая уже долгие годы изделия из искусственной смолы, открыла производство патефонных пластинок формата «миньон». Так как своей студии для записи матриц не было, артель воспользовалась услугами Ленинградского радиокомитета, как и многие фабрики и артели довоенного периода. Первый год своего существования, артель выпускала пластинки с матриц, сохраненных в фондах Ленинградского радиокомитета еще с довоенных времен и чудом уцелевших после тяжелых месяцев блокады. Но уже ближе к концу 1946 года, начинает собственное производство записей. Записи велись в студиях Ленинградского радиокомитета в основном во время, свободное от основной работы музыкантов и исполнителей Радиокомитета (т.е. чаще всего по ночам). Для записи на пластинки привлекались, главным образом, джаз-оркестр Ленинградского радиокомитета под руководством Николая Минха и солисты этого коллектива, известные по частым выступлениям но радио. Это Ольга Нестерова, Зоя Рождественская, Юрий Хочинский, Леонид Кострица, Ефрем Флакс и некоторые другие. Пластинки артели «Минерал» в первые годы ее существования, распространялись в основном, в пределах Ленинграда.

 В 1947 году к производству пластинок формата «миньон» присоединилась и артель «Пластмасс». Артели, как бы на перегонки, стали соревноваться, кто быстрее выпустит пластинки, записанные в студиях Ленинградского радиокомитета, одними и теми же исполнителями, но под разными номерами. Именно поэтому при датировке пластинок 1947 года у коллекционеров возникает путаница. Записи этого года можно различить только по этикеткам конкурирующих фабрик. К середине 1947 года артель "Минерал" объединяется с артелью "Пластмасс" для совместного производства патефонных пластинок (на этикетках "Минерала" этого времени появляется символика артели "Пластмасс")

 К началу 1949 года артель «Минерал» прекращает производство патефонных пластинок. С этого времени все производство и запись матриц переходит к артели «Пластмасс», оказавшейся более продуктивной в деле производства пластинок. Начиная с 1948 года артель «Пластмасс» начинает выпускать записи артистов, приезжающих на гастроли в Ленинград. В студиях Ленинградского радиокомитета побывали таким образом многие исполнители - Георгий Виноградов, Леонид и Эдит Утесовы, Рашид Бейбутов. В это же время артель выпускает серию патефонных пластинок, предназначенных для детей. Это патефонные пластинки еще меньшего рамера, чем обычные "миньоны", к тому же односторонние - на одной стороне помещалась красочная цветная картинка, а с другой тонкая пластинка из прозрачной цветной пластмассы.

 В конце 1948 года артель «Пластмасс» прекращает запись матриц в студиях Ленинградского радиокомитета. Весь 1949 год записи производились во временных студиях Ленгосэстрады и Ленинградской филармонии.

 В начале 1950 года артель «Пластмасс» открывает собственную студию в одном из производственных зданий артели на Калашниковской (ныне Синопской) набережной.

 С этого времени все записи производятся в студии артели «Пластмасс». По воспоминаниям очевидцев, студия располагалась в обычном административном здании. Маленький зал, в котором с трудом можно было разместить небольшой оркестр, человек двадцать. Два микрофона, один в оркестре, второй у исполнителя. За специальной отгородкой маленькая кабинка с рекордером и простым микшерским пультом, соединяющим микрофоны и рекордер. Оркестрами студии в разное время руководили музыканты Михаил Ветров, Ефим Заблоцкий, Михаил Воловац и довольно долгое время (с 1952 по конец 1958 года) Анатолий Бадхен. Директор студии Шлепоберский сам договаривался с известными гастролерами, чтобы они записывались на пластинках артели. Среди них – Владимир Бунчиков и Владимир Нечаев, Михаил Александрович, Клавдия Шульженко, Леонид Утесов, Марк Бернес. Именно здесь записывается на пластинках звезда довоенной эстрады Изабелла Юрьева, которой в послевоенные годы было запрещено записываться в Москве. Первые пластинки здесь записывают Аркадий Райкин, Юрий Тимошенко и Ефим Березин, Глеб Романов, Александра Коваленко и многие другие исполнители.

 В конце 1950 года артель «Пластмасс» переходит к выпуску пластинок чуть большего размера, чем «миньон». А в 1954 году начинается выпуск пластинок формата «гранд», звучанием 3 минуты. Причем, тираж таких пластинок значительно меньше, чем у обычных, так как на них выходят наиболее полные, варианты одних и тех же записей.

В самом начале 1954 года студия артели «Пластмасс» предпринимает смелую попытку записать ряд запрещенных цензурой к исполнению, произведений. Среди них знаменитая песня эмигрантов «Журавли» (с другим текстом) и танго из репертуара опального Вадима Козина «Осень». С пластинок артели «Пластмасс» зазвучали по всей стране знаменитые «Мишка» и «Эй, мамбо», «Домино» и «Два сольди».

 В начале 1957 года артель «Пластмасс» получает название Фабрика «Пластмасс» .В дни Всемирного фестиваля молодежи и студентов фабрика «Пластмасс» делает первые записи никому еще не известной Эдиты Пьехи. На первых пластинках ее имя писали ЭДЫТА ПЬЕХА. А Николай Никитский становится широко известным, благодаря записям на пластинках именно этой фабрики. Исполненные им песни «Пчелка и бабочка» и чешское танго «Где ты», разлетались по стране миллионными тиражами. Ведь, фабрика «Пластмасс» имела уже давно и хорошо налаженные связи со многими местными производствами в разных городах Советского Союза, куда посылались матрицы, записанные в Ленинграде.

 Необходимо отметить, что и в практике работы студии существовали условности связанные с цензурой - песня не могла быть опубликована без разрешения реперткома. Ее сначала записывали, потом представляли репертуарной комиссии, которая говорила своё "да" или "нет". Если "нет", матрица в тираж не шла, если "да", ей присваивался номер разрешения и она передавалась в производство. Этот номер разрешения всегда присутствует на этикетке. Ленинградский репертком был не таким строгим, как в столице, поэтому на пластинках артели "Пластмасс" традиционно писался более вольный репертуар. Кроме того, в текстах песен встречается довольно много оговорок и вольностей, которые порой звучат крайне двусмысленно.

 Возможно все это и продолжалось бы так же чудесно, но в конце 1958 года, студия фабрики переписывает и издает ряд иностранных пластинок (№№ 1962-1970), названия и репертуар которых в очередной раз очень не понравились местному руководству, отвечавшему за содержание выпускаемых пластинок. В одной из ленинградских газет появляется фельетон, в котором упоминается ряд таких пластинок (одна из них имела название «В лягушачьем пруду»). Критика была учтена и студию закрыли. Запись матриц закончилась на № 1970 (а может существуют и №№ 1971-...) Сотрудников студии уволили. После этого Анатолий Бадхен очень долгое время не мог найти себе работу, так как имел в городе репутацию "артельного дирижера". Примерно в 1963 году ему все-таки предложили руководить оркестром сначала Ленинградского мюзик-холла, а затем ленинградского Театра эстрады.

 В те годы когда ленинградская артель "Пластмасс" наводняла страну своими изделиями, спрос на граммофонные пластинки был очень высоким. На государственных предприятиях производственных мощностей не хватало, в то же время в начале пятидесятых годов был значительно увеличен выпуск патефонов, которые, постепенно переставали являться для многих людей недоступной роскошью. В этих условиях производители артельной продукции не только помогали удовлетворять насущный спрос на пластинки, но и старались дополнительно привлекать покупателей разноцветными этикетками с портретами исполнителей или изображением различных достопримечательностей. Портреты печатались на обычной фотобумаге в самых примитивных условиях и самым примитивным способом - чаще всего путем фотокопирования из журналов, книг или газетных статей. И несмотря на то, что по качеству звучания артельные пластинки, как правило, уступали пластинкам государственных фабрик, их внешний вид и более вольный репертуар этот недостаток с лихвой компенсировал.

 Артель "Пластмасс" сыграла поистине фантастическую роль в истории советской грамзаписи. Тем более интересными могут выглядеть пикантные обстоятельства того, каким образом работало производство. Его руководителем двигали отнюдь не высокие интересы, лежащие в сфере духовности и любви к вокальному искусству. Мотивация была самая приземленная - деньги. Поразительно, однако в условиях советской действительности директору Шляпоберскому (Шлепобергскому или Шляпобергскому - мы до сих пор не можем выяснить настоящее написание фамилии этого человека) удалось под крышей артели инвалидов создать совершенно легальное частное предприятие, приносившее ему огромный чистый доход. Поэтому не следует думать, что причина закрытия артели и ареста ее владельца состояла в том, что она являлась "светочем" инакомыслия. Воспоминания старых артистов позволяют судить о том, что имели место очень серьезные финансовые злоупотребления. Исполнители утверждали, что особенно в последние годы существования студии они получали гонорар черным налом из кармана директора, без подписания каких-либо документов и договоров.

 Без сомнения мы имеем дело с талантливейшим, так сказать, организатором, наделенным, как говорится, харизмой и умением пробивать! Вот конкретные примеры.

В 1947-1949 годах артельные пластинки имели хождение только в Ленинграде. В 1950 началось налаживание связей с артелями на местах и заработала система пересылки матриц. Наладить такую сеть производств, не делясь прибылями, было бы просто невозможно.

 Отдельного рассказа заслуживает поиск индивидуального подхода к исполнителям. Что платило наше государство певцам в советские времена? Копейки! Это позволяло за небольшую дополнительную плату привлекать их по полной программе. Например Тамара Кравцова рассказывала: пригласят, скажут - у нас матрица испортилась (тиражи-то большие) Надо, дескать, записать новую. Пишут. А платят всегда только за первую запись одного произведения - перепев не в счет! Никаких потиражных, тем более с того, что печаталось в других городах.

 Вот еще деталь. Директор всегда сам договаривался с исполнителями о записи, а к особо известным и "ценным" певцам приходил в гостиницу и уговаривал лично!

 В 1951 году во время гастролей Бунчикова и Нечаева в Ленинграде к ним в гостиничный номер пришел товарищ с патефоном и пластинками и стал расхваливать артель. Ставит пластинки, нахваливает, дескать у нас записываются ваши коллеги (принес пластинки Михаила Александровича и Аркадия Райкина). Короче уговорил! Пришли на студию. Записывались по очереди: Бунчиков, затем Нечаев, давая друг другу отдохнуть. Студия - маленький зальчик по типу клубного. Небольшое место для оркестра не более 20 человек. (Бунчиков называл это все "шарашкина контора").

 По окончанию гастролей они уже имели на руках пластинки, которые привезли в Москву. В Москве на радио им хорошенько "вставили", сказав, что они ответственные работники Всесоюзного радиокомитета и не должны записываться где попало.

В 1948 году были записаны пластинки "Сирень" (Э.Пургалина) и "Как хороши" (А. Харитонова). "Сирень" - это новый текст на мелодию "Все за любовь я прощаю" (П.Лещенко), а "Как хороши" - это "Как хороши вечерние зарницы" (Лещенко и Сокольского). По тем временам записать такое было невообразимо рискованно!

 И.Юрьева рассказывала, как к ней в "Европейскую" приходили с артели и уговорили записаться в январе 1954 года ("Сердце мое", "Белая ночь", "Если можешь, прости"). После этого ей предложили записаться с утесовскими музыкантами (ансамбль Ривчуна) но только сделать это было необходимо ночью, так как Утесов ночью спал, а он очень не любил, чтобы его музыканты записывались с кем-нибудь, кроме него самого. Аналогичным образом в те же дни были сделаны и записи М.Бернеса ("Песня Кости", "Темная ночь" и др.) Поэтому на ленинградских этикетках не указывали с каким именно квартетом были сделаны записи.

 Александра Коваленко, солистка оркестра Утесова тайком приезжала в Ленинград на запись (она была знакома с Бадхеном еще по эвакуации) и писала огромное количество пластинок. В конце концов Утесову доложили об этом и он уволил Коваленко. Тем не менее в Москве у нее вышло всего 6 пластинок, а в Ленинграде около 40!

 Одним из грустных итогов этой полулегальной деятельности оказалось то, что в 1959 году, незадолго до своего ареста, директор артели уничтожил все финансовые документы предприятия, в том числе описи и тетради изданных произведений, которые могли раскрыть следствию истинные масштабы допущенных злоупотреблений. В результате мы можем с большой долей уверенности говорить о том, что полного списка номеров артельных матриц, равно как и полного состава артельных исполнителей мы никогда уже не узнаем. Хотя есть информация, что в Питере, в Публичной библиотеке лежит печатный каталог артели "Пластмасс". Но в нем нет матричных номеров, имеются только названия и исполнители!

 В отличии от студии, закрыть фабрику артели "Пластмасс" было не так просто. Дело в том, что на ней, как и на аналогичных производствах в других городах, были заняты инвалиды, которых, по советским законам, нельзя было оставить без работы. Поэтому для сети артельных производств матрицы стали присылать из Москвы (матрицы Дома звукозаписи и Всесоюзной студии грамзаписи, которая открылась в 1958 году). Иногда местные фабрики понемногу переиздавали пластинки и со своих старых матриц, например известны такие поздние переиздания артельных пластинок Пьехи, Коваленко, Бернеса.

 Матрицы малого формата изготавливались на Апрелевском заводе. Для этого специально многие песни записывались на пластинку в двух вариантах (гранд и миньон) с совершенно идентичными фонограммами, но с разными номерами. Например песня "Черёмуха" в исполнении В.Нечаева издавалась на Апрелевке на гранде под номером 21179 и на миньоне (матрица была выпущена специально для фабрик, которые раньше печатали ленинградские артельки) под номером 0023632, т.е. чуть позже. С виду такие псевдо-"артельки" ничем не отличаются от настоящих. Иногда на одной стороне такой пластинки бывает номер ленинградский студии, а на другой - московский "апрелевский" с двумя нулями впереди.

 Сегодня сложно установить, какому именно ведомству были организационно подчинены местные производства пластинок. Судя по надписям на этикетках, они находились в ведении тех или иных местных управлений хозяйственной деятельностью, в то время как распределением матриц по стране занималось какое-то государственное и скорее всего столичное подразделение.

 Вот таковы в общих чертах вехи славной истории ленинградской артели «Пластмасс».

Роман Пантелюс, Дмитрий Фокин, Николай Кружков

Андрей, здравствуйте!

Спасибо за пластиночку.  Отличное звучание, между прочим! Не говоря о том, что тенор Б. был прекрасный..

Тут у Вас год выпуска под вопросом -  я обнаружила на сайте Бадридзе, что это 1940 год.

Сейчас попробую ссылку в приват отправить.

Спасибо,Аня!

 Не тут-то было.. Нужна подписка.

В общем, если есть необходимость в ссылке, то подпишитесь на меня.

А так я нашла эту инфо  на сайте "Погружение в классику".

совсем чуть-чуть поучаствую........Д.Г.Бадридзе - Весенний сон

Д.Г.Бадридзе - Принсесита

Виктор,спасибо!

Андрей, спасибо за рассказ об артели Пластмасс. Многие мелодии с этих пластинок звучат в памяти до сих пор. Теперь, к счастью, можно их и послушать.

Феликс, у меня ещё много не оцифрованных пластинок,среди них есть и выпущенные этой артелью,правда состояние,увы...но что смогу выложу...