Роковая встреча.

Перед ним были открыты все пути. После оглушительного успеха «Пиратов XX века» режиссеры наперебой приглашали его в свои картины. Он и сам мечтал снимать кино. Нигматулин вообще был чрезвычайно одаренным человеком, из тех, которые сами себя сделали. Еще в школе Талгат, застенчивый, худенький и слабый мальчик, захотел стать сильным и выносливым. В то время в моду входили восточные единоборства, и парень серьезно увлекся карате.

Со временем гадкий утенок превратился в настоящего красавца – подтянутого, артистичного, харизматичного молодого человека. Стал чемпионом Узбекистана, занял почетное шестое место в чемпионате СССР. В юности будущий актер очень плохо говорил по-русски. Дабы исправить этот недостаток, за год переписал от руки два тома «Войны и мира». В итоге не только в совершенстве овладел языком, но даже начал писать вполне пристойные стихи и прозу, которые хвалил сам Юлиан Семенов.

Со временем у Нигматулина появилось еще одно серьезное увлечение – познание себя. Он с головой погрузился в изучение восточной философии,, стал испытывать на себе техники психорегуляции. Как раз в этот момент и произошла роковая встреча, перевернувшая его жизнь.

Лжепророки.

В 1970-80-х годах наша страна еще не знала ни Кашпировского, ни Чумака, ни Грабового – все эти колдуны, маги и экстрасенсы появились позже. Но уже тогда развелось немало жуликов, которые называли себя целителями. Один из них – Абай Борубаев из Киргизии. Он происходил из семьи крупного номенклатурного работника, получил высшее экономическое образование, но нигде не работал, сидел на шее у родителей. Увлекшись мистикой, он отправился на поиски духовного учителя.

В этих исканиях объездил всю Азию, пока случайно не оказался в узбекском кишлаке Султан-Бобо, что в ста километрах от города Бируни. Там и произошла встреча «двух океанов» – Абая и Мирзы Кымбатбаева. Согласно официальной легенде, сочиненной самим Абаем, Мирза поведал ему об исключительной важности этого места, которое является чуть ли не центром мироздания. А он, Мирза, несет своеобразную вахту в месте силы – выступает символическим хранителем его ключей. После встречи Мирза стал называться последним мастером Старой школы, Абай – первым мастером Новой школы и единственным преемником традиций Старой школы.

Высокие покровители.

На самом деле среди местных Мирза слыл типичным деревенским дурачком. Борубаева это нисколько не смутило: следуя своему плану, оборотистый Абай повез Мирзу в… Москву, где показывал «наставника» в Институте философии, в Академии наук, возил в гости к Якову Маршаку.

Через связи в спиритическом салоне космонавта Севастьянова, которым руководила его жена, пробил специальную научную конференцию в Звездном городке, на которой Мирза с Абаем предстали в качестве уникумов перед научной элитой страны. В колпаке, с посохом в руках, Мирза вещал со сцены на узбекском, Абай – переводил. В итоге научное сообщество признало Мирзу за «человека с уникальными парапсихологическими способностями, представляющего большой интерес для науки».

По этому случаю главный редактор журнала «Огонек» Анатолий Софронов выдал Мирзе справку, где подтверждался его редкий дар, а местные власти призывались способствовать советской науке в деле разгадки этой тайны. Но главный итог поездки был в другом: председатель Госплана Николай Байбаков обещал финансовую помощь при создании Института изучения человека, руководить которым собирался сам Борубаев. Институт должен был открыть ему дорогу на Запад, стать трамплином в большой мир.

Свободный кишлак.

Когда парочка вернулась из Москвы, Абай и Мирза совсем распоясались. Местная власть им теперь была не указ. Они установили в своей организации такие вольные порядки, которые на тот момент в СССР вряд ли кто-то мог себе позволить. Молодые женщины приезжали группами, человек по 8-10, и на глазах у односельчан Кымбатбаева шли купаться нагишом в мутном арыке. «Просветленные» дамы ходили по селению, взявшись за руки, пели и уезжали еще более «просветленными».

При вступлении в организацию новички должны были проходить несколько стадий глумления над собой и беспрекословного подчинения учителю. Например, по ночам укладывались спать с тем, на кого указал Борубаев. Члены секты обязались носить грубую робу, ходить по базарам и кладбищам и просить подаяние. Все, что удавалось собрать за день, полагалось отдавать руководителям секты.

Надо сказать, Абай и Мирза регулярно выкачивали денежки из своих последователей, а потому люди именитые, а значит, богатые, нужны были им позарез.

Вот в такую компанию и угодил всенародно любимый актер. Нигматулин исправно платил «взносы» в казну секты. Агитировал знакомых (их у него в актерской среде было множество) вступать в секту. Бесплатно обучал сектантов боевым искусствам. Отстаивал учителя перед высокопоставленными друзьями. Словом, более преданного и горячего поклонника у Абая не было.

Бунт на корабле.

Очень скоро отделения секты появились в Киеве, Вильнюсе, Таллине, Риге и других крупных городах. Казалось, дела у Абая и Мирзы шли в гору. Но однажды отлично налаженный механизм забуксовал. Началось с того, что могущественного покровителя «экстрасенсов» Байбакова «попросили» из Госплана. Абаевская затея, связанная с созданием института, рухнула окончательно и бесповоротно. Но этим дело не ограничилось. Деятельностью Борубаева и Кымбатбаева заинтересовались на Лубянке, и вскоре «два океана» загремели в психушку на целый год…

Пока главные «целители» сидели в дурке, в секте произошел раскол. Литовский «филиал» организации, до недавнего времени самый активный, решил, что может вполне автономно существовать без Борубаева и Кымбатбаева. Когда лидеры секты вышли из психушки, они решили проучить непокорных. Абай обратился к Нигматулину с просьбой помочь разобраться на месте. В феврале 1985 года Талгат снял со всех имеющихся у него сберкнижек деньги и улетел в Вильнюс.

Самосуд.

Когда актер узнал, зачем его вызвали в Прибалтику, то впал в оцепенение. Он не мог поверить, что учитель призывает его применить искусство благородного боя для банальной разборки. Талгат отказался. И тогда у «целителей» сдали нервы. Нигматулина заперли в вильнюсской квартире (по слухам, она принадлежала дочери тогдашнего Председателя Совета министров Литвы, которая тоже присутствовала при расправе) и с особой жестокостью стали избивать в течение двух дней с перерывами на обед и чай. Талгат, чемпион по карате, даже не сопротивлялся: ведь все, что ни прикажет учитель, – правильно! Пока были силы, сносил побои стоя, потом упал. Последние удары, ставшие для него роковыми, нанес Мирза. От полученных травм актер скончался.

(Ксения Проскурня)

С сыном Саидом

Саид Дашук-Нигматулин

С дочерью Линдой

Линда Нигматулина